Собак слышно не было, но команды немецкого офицера походили на гортанный лай овчарки…

А потом тяжело затакал пулемет. Пулеметчик стрелял неприцельно, дал очередь поверху, видимо для острастки.

Немцы их не видели, но, видимо, слышали треск сучьев и ветвей. Время от времени кто-то из них стрелял в сторону Виталия и Захара. Пули то взвизгивали рядом, то щепили деревья белыми ранами.

Земля неожиданно пошла вниз. Шаг-другой и Захар кувыркнулся кубарем, через секунду и Виталик не удержался на ногах.

Пропахав несколько метров мордой, он свалился с небольшого обрывчика в воду.

Рядом плюхнулся, подняв кучу брызг, Захар.

– Все, звиздец! – выдохнул он.

– Не ссать, боец! – утер мокрое лицо Виталя. – Успеем!

И они бросились через небольшую речку.

То ли немцы не особо торопились, то ли им просто повезло, но они уже выбрались на том берегу и нырнули в прибрежные кусты, когда двое фрицев появились на обрывчике.

Один из гансов кинул гранату-колотушку в воду, через несколько секунд столб воды вспучил поверхность.

Второй пару раз пальнул из карабина по противоположному берегу.

Промокшие до нитки ребята молча смотрели на них из укрытия.

Когда же немцы скрылись за деревьями, они упали на землю, закрыв глаза.

– Чего-то они неактивные какие-то… В фильмах вроде бы не так. Собаки там гавкать должны и все такое…

– Благодари Бога, что собак нет и немцы пассивные. Хы. Не егеря, видимо.

– Виталь, ты ж в Бога не веришь? – хрипло засмеялся Захар.

– Пошли, нельзя лежать. Простудимся.

– Куда идти-то? – поднялся Захар и поплелся за Виталиком. С обоих ручьями стекала вода.

– На восток. – Отрезал Виталя.

– Какой на хрен восток. На восток если пойдем, то выйдем прямо в Демянск. В самый центр. Там как раз немцы должны быть. Штаб восемнадцатого корпуса. На юг вроде надо. Там линия фронта.

– Ну, я и тормоз… – резко остановился Виталик. – Точно же. Только вот что странно… Фронта не слышно. Значит до него километров сорок-пятьдесят, минимум.

– Почему?

– Читал где-то…

И они побрели на юг, осторожно обходя открытые пространства и быстро перебегая просеки…

Шли до темноты. Жутко хотелось есть и пить.

Костер разводить не стали, хотя трясло от холода обоих. Наломали лапника, кучей накидали и, завернувшись в найденное знамя полка, уснули в обнимку…

Напоследок Виталик пожалел, что выбросил винтовку…

…Проснулись они от холода. Колотило так, что кажется, ветки на елке тряслись.

– Б-б-бляха м-м-муха! – простучал Захар. – Холодно то как! В палатке теплее, однако…

– Н-не ж-ж-жравши п-просто! – синими губами ответил Виталя.

Они встали кое-как, попрыгали, разгоняя кровь и пытаясь хоть как-то согреться. А потом снова двинули, предположительно, на юг. Предположительно, потому как компаса не было, а по 'Командирским' часам Виталика стороны света определить не получалось. Солнца не было.

Через час лес неожиданно расступился.

Они оказались на краю небольшой, в три дома, деревушке. Бывшей деревушке. От домов остались только закопченные трубы печей, горестно указывавшие в пасмурное небо. Лес обступил ее со всех сторон.

Странно, но все деревья на высоту поднятой руки были обглоданы. Коры на них не было.

Мертвая тишина давила на уши, но они все же пролежали минут пятнадцать в лесу.

А потом осмелились и вышли к остаткам деревеньки.

И тут же заорали две сороки на ветвях обугленного тополя.

– Тьфу, сволочи! – погрозил им кулаком Захар.

В ответ каркнула надрывно, ровно предупреждая кого-то, большущая ворона.

Вскоре стали попадаться распухшие трупы лошадей. Земля была всюду перерыта – ни прошлогодней листвы, ни пробивающейся новой травки. Но все больше и больше мертвых лошадок.

У одного дома пожар не задел ветхий забор, голодная кобыла, привязанная к столбу, протянула в дыру голову, чтобы дотянуться до уцелевшего клочка пожухлой травы. Но не дотянулась и сдохла.

Зажимая носы от нестерпимой вони, парни обыскали пепелища, но ничего съестного не нашли. Пришлось снова уходить в лес.

На краю поля обнаружили еще одну лошадь – с нее мясо было практически все срезано, ног не было, только огромные зеленые мухи лениво ползали внутри ребер в черных внутренностях.

Четыре вороны, нахохлив кудлатые головы и опустив хвосты, сидели на дереве. То ли спали, то ли думали о чем-то. Только одна сволочь летала над ними и орала противным голосом: 'Кхарр-кха-кха-кхарр!'…

– Меня вырвет сейчас! – буркнул Захар.

– Чем это интересно? – спросил его Виталик, когда они уже отошли от пепелища.

– Не знаю. Попить бы.

– Вон воронка, вроде. Пошли, умоемся и попьем.

Они с наслаждением плюхнулись на краю небольшой воронки.

Долго пили, аж до рези в животе, фыркали, плеща воду во все стороны…

И чуть-чуть заглушили голод.

– Поперли дальше… – не открывая глаза, сказал Виталий.

– Не могу больше… Жрать хочу. Считай, больше суток уже не жрали! – простонал Захар.

– Дерево погрызи. Пошли, млять! – Виталя приподнялся на четвереньки и его тут же стошнило зеленой слизью. Он постоял, помычал, а потом резким движением дернулся вверх.

– Пошлю, говорю, а то сдохнем здесь. Должны же выйти мы куда-нибудь?

– Эх, мама – роди меня скорей обратно! – простонал Захар, но все же заставил себя встать.

Сколько они еще шли, непонятно. На часы не смотрели, экономя каждый вздох и каждое движение.

Вдруг Виталик, шедший первым, резко остановился. Захар, машинально, воткнулся ему лицом в спину.

– Тихо! – прошептал, покачнувшись тот. – Змея! Палку дай, быстрее.

Захар схватил валявшийся сук и тихонько передал его Виталику.

Тот осторожно взял сук в руки, размахнулся, прицелился и несколько раз со всей яростью ударил по голове гадюки.

Трухлявый сук развалился, но змее досталось как следует. По крайней мере, она стала яростно извиваться на одном месте.

– Сдохла? – шепотом спросил Захар

– А хрен его знает… – Также шепотом ответил Виталик. А потом подождал и несколько раз ударил каблуком берца туда, где должна была быть голова гада.

– Костерок разводи. Пожарим. – Внимательно наблюдая за змеюкой сказал Виталя.

– У меня это… Спичек нет… – Виновато сказал Захар. – Не захватил, когда из лагеря шли…

– Твою мать… – Зло выдохнул Виталик. – У меня были, но промокли вчера. В речке. Погоди, посмотрю…

Он достал из кармана горсть палочек без серы на головках. А потом злобно и на весь лес выругался.

А в ответ, совершенно недвусмысленно, щелкнул кто-то затвором, и чей-то голос тихо произнес:

– Руки вверх!

Они медленно подняли руки.

– Обернуться! Медленно! – как-то странно прохрипел голос за спиной.

Они повернулись.

Навалившись на дерево, стоял тощий донельзя парень в черно-зелено-коричнево-сером маскхалате. Винтарь в его руках дрожал, но глаза были спокойны и упрямы, хотя и лихорадочно блестели.

– Вперед! – мотнул он стволом и его слегка шатнуло.

– Эй, мы свои, русские! – осторожно сказал Захар.

В ответ парень снова мотнул стволом – мол, иди куда велено.

Скрестив руки за затылком, они пошли в сторону, куда показал странный боец.

И едва не наступили еще на одного. Тот лежал, приподняв ствол трехлинейки обоими руками.

Виталик и Захар почти мгновенно переглянулись.

Но пошли дальше. Бежать смысла не было. Кажется, дошли до своих. Только эти свои какие-то странные…

И тут Виталик едва не застонал – о легенде-то не договорились, блин! Вот чего сейчас особистам говорить?

По кустам кто-то почти бесшумно зашуршал.

– Эй, парень тебя как зовут-то? – спросил Виталик и тут же получил в ответ чувствительный тычок между лопаток.

– Понятно… – пробормотал он и получил еще один.

Где-то минут через двадцать они вышли на большую поляну. По всей поляне стояли конусами небольшие шалашики. Некоторые, правда, обвалились, но из большинства торчали ноги. Как правило, в дырявых валенках…