В общем, веду себя естественно.

Очередь из учеников с пустыми руками исчезает за дверью в одном конце дальней стены и появляется в другом, но на этот раз уже с тарелками, наполненными едой. Мы встаём в конец, разбирая подносы, столовые приборы, салфетки, крекеры и приправы. Хай отходит в сторону, разговаривая с кем-то из друзей. Ури, стоя рядом с ним, греется в свете своего знакомого. Хромоножка топчется рядом со мной. Я бы предпочла думать, что она защищает меня от своих злобных одноклассников, но подозреваю, что она просто за мной следит. Я определённо должна буду от неё избавиться, если собираюсь узнать хоть что-нибудь.

Очередь впереди меня постоянно меняется, так как школьники стараются не стоять около меня, как будто мой мнимый позор заразен. В конце концов, кто-то впихивает передо мной малыша, и очередь успокаивается. Он, очевидно, слишком мал, чтобы беспокоиться о том, что я — зло. Малыш поворачивается посмотреть, из-за чего вся эта суматоха.

Мне не разрешали играть с детьми. Не после того небольшого инцидента с Амелией. Эй, она первая меня укусила!

Я изучаю маленькое создание, стоящее напротив меня. Что собой представляют эти маленькие недоразвитые человечки? Они недостаточно умны, недостаточно умелы и, кажется, им постоянно не хватает денег. Тем не менее, это могущественные маленькие монстры — взрослые пляшут под музыку, которую играют их маленькие пухлые пальчики. Всё дело в непропорционально большой голове? Или слишком больших для этой головы глазах? Оказывала ли я такой же эффект на свою маму? Поэтому ли она верила в мою доброту, несмотря на всё, что свидетельствовало об обратном?

Внезапно нижняя губа выпячивается, и глаза становятся больше. Я чувствую рывок в том районе, где должно быть сердце… Я хочу отдать ему…

Аххх! Отвернись! Отвернись! Злой, пленительный, гипнотический монстр.

Да шучу я. Но он такой миленький, что я кормлю его крекером.

Очередь движется, и я накладываю еду на свою тарелку. Здесь только ужасно здоровая пища: толстый омлет на овощах, перемешанные фрукты и канадский «бекон». Ха, это в такой же степени бекон, как я — человек. Мы оба врём, только он совершает большее преступление. Я натыкаю кусочек с немного чрезмерной жестокостью в качестве наказания. Неудивительно, что все эти дети худые и злые, они ведь питаются такой едой. Их, наверное, специально не перекармливают, держа в боевой форме.

Я на самом деле ем. Я имею в виду что-то ещё, кроме душ. Когда я наполнена свежей душой, я склонна есть меньше, но я ем намного больше, когда становлюсь пустой. Обычно я не ем много на следующий день, но так как последнее время меня достаточно сильно морили голодом, как счастливого обитателя дома ужасов, я проголодалась.

Я первой миную очередь и останавливаюсь в её конце, не зная, куда сесть в переполненной столовой. Бегло просматриваю длинные столы на наличие свободных мест и вижу детей, поочередно отводящих взгляды или свирепо смотрящих на меня. Послание уже не может быть яснее, даже если бы они кричали: «Место занято».

Джо ковыляет ко мне, её пластиковый поднос уставлен едой. Она тоже оглядывает зал и останавливается, когда глаза натыкаются на стол, за которым сидят девчонки в ярких розовых и пастельных одеждах с блестящими, ухоженными волосами. Она смотрит на меня, и её губы изгибаются в легкой лукавой улыбке.

— Идём, — говорит она и шагает вперёд.

Я чувствую взгляды, следящие за нашим продвижением, и в зале становится тише, когда мы достигаем нашего пункта назначения.

Девочки притворяются, что не видят нас. Никто не хочет быть замеченным за разговором с изгоем. Или со мной, одно из двух.

— Привет, — весело говорит Джо. Слишком весело.

Возникает пауза — девчонки, наверное, молятся про себя, чтобы мы исчезли. Но Джо не относится к типу людей, отвечающих на молитвы, поэтому просто ждёт. Маленькое блондинистое нечто краснеет. Высокомерная брюнетка с ужасно идеальными бровями — первая, кто поднимает на нас взгляд.

— Джо, — произносит её рот. Лузер — говорит её тон.

За столом повисает тишина.

— Ханна, ты помнишь мою двоюродную сестру Эмму?

Их лица говорят, что они знают об Эмме всё.

— О, — произносит брюнетка. — Ты имеешь в виду другую девчонку Бучард, которая никогда не боролась с демонами? — Идеальная бровь поднимается вверх, и девушка поворачивается ко мне. — Нет, мы не встречались. — Выражение её лица говорит: Проваливай, я тебя не боюсь.

Я привыкла к такой реакции, будучи маленькой худенькой девушкой. И без проблем справляюсь с этим, будучи злобной и практически непобедимой. Без единого знака со стороны Джо, я перебрасываю ногу через скамейку, вклиниваясь между Ханной и блондинистым нечто. Они охают и возмущенно сопят.

Стол бы не опустел с такой быстротой, и людей с брезгливым выражением лица не стало бы больше, если бы я даже обмочилась в штаны. Ханна встаёт с подносом в руках. Долю секунды мне кажется, что она собирается ударить им Джо. Уверена, все, кто находится в достаточной близости, чтобы нас подслушивать, присоединились к моему мысленному пению: Драка, драка!

Джо с широченной улыбкой наклоняется вперёд.

— Пожалуйста, не принимай на свой счёт.

У Ханны напрягаются руки. Длинная пауза. Затем они расслабляются, и она разворачивается на каблуках, остальные следуют за ней.

Их побили, но сами они не бьют. Блондинка говорит достаточно громко, чтобы её услышали:

— Что Хай делает с ней? — Я уверена, что они говорят обо мне, пока она не добавляет ещё громче: — Думала, он бросит её ещё несколько лет назад.

Джо розовеет.

— Некоторые люди не понимают намёков, — продолжает Ханна ещё громче. — Это так жалко.

Аххх! Всегда знала, что мне бы понравилась старшая школа!

Мы плюхаемся за только что опустевший стол. Хай и Ури, догнав нас, тоже шлёпаются на скамейку.

Хай расставляет локти.

— Как свободно.

Ни в первый раз я удивляюсь, как много он не знает.

Я накалываю на вилку кусочек омлета, но острый локоть Джо заставляет меня понять, что больше никто не ест. Звучит громкий хлопок, и я оборачиваюсь, ища источник звука. Мои глаза останавливаются на столе взрослых в дальней части столовой, где небольшой бородатый мужчина беседует с высокой кудрявой леди. Они пожилого возраста, но выглядят не как все пожилые люди, которые встречались мне. Они вовсе не дряхлые и скрюченные, а худые и крепкие и одеты в джинсу и кожу. Его лицо выглядит так, словно было слеплено новичком в этом ремесле. Оно неравномерно и сильно разлиновано беспорядочными морщинами, поэтому создаётся впечатление, что инструменты мастера промахивались. Мне удаётся увидеть только половину лица женщины, но она выглядит так, словно ей повезло до некоторой степени больше. Затем они замолкают и поворачиваются к толпе. Через лицо женщины тянется шрам: ото лба до щеки, касаясь века, которое не открывается.

— Директор и сержант, или «Серж», — подсказывает Ури. — Только не дай ей услышать, что ты её так называешь. Она заведует Борцами, которые базируются за пределами этой территории. — Мечты о том, чтобы поладить с доблестным руководством, если мой образ Эммы потерпит неудачу, улетучились. Надеюсь, Хай и Джо знают, что делают.

Директор склоняет голову и весь зал, кроме меня, следует его примеру. Он молится, говоря что-то о долге, чести, всякой чепухе, очень длинном пути и в самом конце произносит что-то на латинском, что именно, я не понимаю. Толпа скандирует «Аминь», и зал снова взрывается шумной болтовнёй и бряцанием вилок о тарелки.

Мы почти приступаем к завтраку, когда к Его Королевскому Высочеству Хаю Великолепному подходит группа парней. Это просто кучка сброда — хотя на самом деле, кто здесь ею не является? Их четверо, и они немного младше нас. Тренировочные брюки и футболки, кажется, являются униформой.

— Хай, — выразительно произносит самый высокий, переводя взгляд с Джо на меня и обратно. Не уверена, кто из нас пугает их больше всего. — Не хочешь ли сесть с нами?