Скамья оказалась напротив окошка, в которое были видны конюшни. Шарп не исключал возможности очередного бунта. Или стрелки попытаются ускользнуть под покровом темноты, чтобы снова присоединиться к своему любимому майору Вивару. Однако за исключением нескольких человек, вышедших во двор помочиться, все было спокойно. Спокойно, но не тихо. До лейтенанта доносился хохот стрелков, отчего собственное одиночество становилось окончательно невыносимым.

Постепенно смех утих. Таверна опустела, лишь два скотопромышленника жизнерадостно похрапывали у затухающего камина. Повар пристроился под разделочной доской.

Шарп почувствовал, как начинает болеть голова. Неожиданно ему захотелось увидеть Вивара. Уверенность и жизнерадостность испанца скрашивали трудности долгого похода. Теперь же ему казалось, что все вокруг рушится в бездну. Что, если британский гарнизон действительно ушел из Лиссабона? Что, если на рейде не будет английских кораблей? Неужели он обречен мотаться по Испании до тех пор, пока французы не возьмут его в плен? А если возьмут? Война неизбежно закончится французской победой, и французы начнут отсылать пленников по домам. В Англию вернется еще один офицер-неудачник, которому до конца дней своих придется довольствоваться половиной жалованья.

Шарп перевернул часы и поставил очередную метку на побеленной известкой стене. На столе скототорговцев остался наполовину пустой бурдюк, и Шарп его утащил. Лейтенант влил отвратительную жидкость в рот, надеясь, что мерзкий вкус перебьет головную боль. Он знал, что это не поможет. Он знал, что утром все будет противно и гадко. То же, вне всякого сомнения, будут чувствовать и его солдаты.

Вспомнив их угрюмость, Шарп расстроился еще больше. Будь они прокляты. Будь проклят Уильямс. Будь проклят Харпер. Будь проклят Вивар. Будь проклят сэр Джон Мур, загубивший лучшую армию, когда-либо покидавшую пределы Британии. Будь проклята Испания, и будь прокляты эти сволочи Паркеры, и будь проклят этот холод, медленно выстуживающий таверну после того, как потух камин.

Он услышал, как за его спиной отодвинули засов. Это было сделано с чрезвычайной осторожностью и аккуратностью. Затем, после долгой паузы, тяжелая дверь скрипнула и отворилась. Шарп увидел встревоженные глаза.

- Лейтенант?

- Мисс?

- Я вам кое-что принесла! - Луиза с величайшей предосторожностью закрыла за собой дверь и приблизилась к скамье. - Это заводные часы. Я поставила будильник на четыре.

- Благодарю вас. - Шарп взял тяжелые часы.

- Я должна извиниться, - торопливо произнесла Луиза.

- Нет...

- Я должна извиниться. Я уже привыкла извиняться за поведение тетушки. И я вас очень прошу, верните часы так, чтобы она не видела.

- Разумеется.

- Я подумала, что вам, вероятно, понравится это. - Девушка озорно улыбнулась и вытащила из-под накидки черную бутылку. К изумлению Шарпа внутри оказался испанский коньяк. - Это дядюшки, - объяснила она, - но ему все равно запрещено пить. Он подумает, что тетушка нашла бутылку и выбросила ее.

- Спасибо.

Шарп глотнул обжигающей жидкости. Затем с неуклюжей учтивостью протер горлышко грязным рукавом и протянул бутылку Луизе.

- Нет, спасибо. - Девушка улыбнулась его неловкому жесту и присела на дальний краешек скамьи. Она все еще была одета в юбки, накидку и чепец.

- Ваш дядюшка пьет? - удивленно поинтересовался Шарп.

- А вы бы не пили, будь у вас такая жена? - Луиза улыбнулась, видя выражение лица Шарпа. - Поверьте, лейтенант, я поехала с тетей с единственной целью - посмотреть мир. Видеть ее не доставляет мне никакой радости.

- Ясно, - пробормотал Шарп, хотя на самом деле не понимал ничего и уж во всяком случае не мог сообразить, зачем девушка пришла к нему среди ночи. Он сознавал, что дело не в часах. В ее присутствии он смущался и молчал, но ему не хотелось, чтобы девушка уходила. Затухающий камин бросал на лицо англичанки красный отблеск. Она казалась прекрасной.

- Тетушка невыносимо груба, - продолжала извиняться Луиза. - Она не имела права так говорить о вашем звании.

Шарп пожал плечами.

- Для лейтенанта я действительно стар. Пять лет назад я был сержантом.

Луиза взглянула на него с новым интересом.

- Правда?

- Правда.

Она улыбнулась, и в сердце Шарпа впились стрелы желания.

- По-моему, вы - исключительный человек, лейтенант, хотя, должна вам сказать, тетушка считает вас неотесанным. Она без конца удивляется, как вы получили звание, и уверяет, что сэр Гайд никогда не допустил бы вас на корабль в качестве офицера.

Истерзанное самолюбие Шарпа едва не прорвалось в ругательстве, но он вовремя сообразил, что Луиза просто дразнится. К тому же дружелюбие девушки было очевидно. Именно дружелюбия не хватало Шарпу последние месяцы.

Ответ его прозвучал несуразно. Прирожденный офицер, мрачно подумал Шарп, знал бы, как реагировать на юмор девушки. Он же задал дурацкий вопрос:

- Сэр Гайд был вашим отцом?

- Он приходился кузеном моему отцу. Весьма далеким кузеном, по правде говоря. Я слышала, что он был не из лучших флотоводцев. Считал Нельсона обыкновенным авантюристом. - Луиза замерла, встревоженная неожиданным шумом, но это было всего лишь треснувшее в камине полено. - Зато он был очень богат, - продолжала девушка, - и вся семья получила свою долю наследства.

- Значит, вы богаты? - не удержался Шарп.

- Я - нет. Это тетушка получила столько, что может баламутить весь мир. Вам и не вообразить, мистер Шарп, как тяжело распространять протестантизм в Испании.

- Вы пошли на это добровольно, мисс, - пожал плечами Шарп.

- Правда. А трудности - расплата за возможность посмотреть Гренаду и Севилью. - Глаза девушки вспыхнули, а может, в них отразился огонек тлеющих поленьев. - Мне бы хотелось увидеть больше!

- Вы возвращаетесь в Англию?

- Тетушка полагает, так будет лучше. - Луиза заговорила подчеркнуто насмешливым голосом. - Испанцы, как оказалось, не сильно тяготятся римскими оковами.

- А вы бы хотели остаться?

- Это невозможно. Молодые женщины, мистер Шарп, не свободны в принятии решений. Я должна вернуться в Годалминг, где меня ждет мистер Баффорд.