— Это Чаша, мальчик. Нет времени рассказывать. Иди за мной.

— Вы же говорили, что все священные реликвии давно потерялись? — не унимался Ромка, пробираясь вслед за настоятелем по узкому подземному коридору.

— Я солгал тебе, мальчик, — просто ответил лама. — Сокровище нижнего мира и сокровище мира людей действительно пропали еще до того, как учение Будды пришло в эти земли. Но Чаша Могущества, сокровище мира богов, несколько веков назад вернулась к нам. С тех пор она хранилась в этом монастыре. Но теперь… теперь настало время его покинуть.

Он остановился и прижался к стене коридора, пропуская Ромку вперед.

— Беги, мальчик. Беги что есть мочи. Скажи своему ата, что Чаша укажет ему путь к алтарю Скрещенных Стрел. Но пусть никому не говорит о ней, потому что те, кто пришел за Чашей в этот мирный дацан, могут прийти и к нему.

— Дедушка! — Ромке захотелось обнять старика, но в руках у него был сверток с Чашей. — Дедушка, что они с вами сделают?

— Что может сделать один сон с другим? — непонятно ответил настоятель. — Не думай обо мне, мальчик. Думай о том, что теперь это, — он указал на сверток, — твоя судьба. И беги быстро, как олень.

Когда Ромка, прижимая к груди колючий сверток, выбрался из замаскированного лапником подземного лаза, туман почти рассеялся. Со склона сопки хорошо было видно, как за палисадом дацана солдаты сгоняют монахов к глухой стене одного из домов. Блестели в лучах утреннего солнца при-мкнутые к винтовкам штыки. Когда во дворе монастыря загремели выстрелы, Ромка повернулся и, глотая слезы, побежал по заросшему колючим кустарником склону обратно в лагерь.

Аристарх Петрович был близок к обмороку.

На его глазах солдаты, выполняя приказ комиссара-бурята, расстреляли монахов. Без суда, без следствия, даже без решения военного трибунала. Все было кончено за каких-то две минуты. Солдаты действовали деловито и быстро, как муравьи, и будничность, с которой была совершена казнь, потрясла Аристарха Петровича до глубины души.

Но еще больше профессора терзала мысль о том, что он оказался невольным пособником убийц. Не согласись он вести отряд к дацану, монахи остались бы живы.

«Тогда убили бы тебя, — подсказывал рассудительный внутренний го-. лос. — Да если бы и не убили, то посадили бы лет на десять. Подумай о Лилечке! Она этого точно не выдержит!»

— Что с вами, Аристарх Петрович? — спросил, подходя, бритый энкавэ-дэшник. Через плечо у него была перекинута брезентовая сумка на широком ремне. — Нехорошо себя чувствуете?

— Зачем? — просипел профессор, стараясь не глядеть туда, где солдаты за ноги стаскивали тела расстрелянных к большой, крытой рогожей телеге. — Зачем это? Вы же обещали…

— Обещали не трогать свитки и предметы культа, — строго поправил его капитан. — И, как видите, их никто не трогает. Прошу вас начать опись имеющихся в дацане ценных реликвий, профессор. Боец Попов будет охранять вас — на всякий случай.

— Не беспокойтесь, товарищ профессор, — весело отозвался молодой, огненно-рыжий Попов, — со мной не пропадете! Командуйте, куда идти!

— Ну же, — подбодрил Аристарха Петровича Резанов. — Смелей, профессор! Весь дацан в вашем распоряжении. Держу пари, о такой полевой работе вы и мечтать не смели. Особое внимание прошу уделять всевозможным редкостям, раритетам. Если что-то такое обнаружите, немедленно докладывайте мне.

Повернулся и, сильно прихрамывая, пошел через двор, придерживая мосластой рукой бьющую по бедру брезентовую сумку. На мгновение профессору показалось, что в сумке у капитана лежит что-то округлое, похожее на человеческую голову. Отгоняя морок, он снял очки, поморгал и сказал Попову:

— Начнем, пожалуй, с библиотеки.

Библиотека дацана — большое светлое помещение, заставленное грубо сколоченными столами, на которых громоздились груды свитков и деревянных футляров для манускриптов, примыкала к сердцу монастыря — храму Калачакры, или Колеса Времени. Из библиотеки вела в храм узкая дверца с низкой притолокой. Аристарх Петрович окинул взглядом горы священных рукописей и вытер слабой ладонью покрытый испариной лоб. По самой приблизительной оценке, работы здесь было не на одну неделю. В других обстоятельствах профессор был бы вне себя от счастья, получив возможность ознакомиться с такими сокровищами. Но как рыться в бесценных свитках, зная, что их хранители хладнокровно убиты твоими спутниками? Тем же веселым рыжим Поповым, что, как ни в чем не бывало, сворачивает папироску и щелкает трофейной испанской зажигалкой.

— Не курите здесь, молодой человек! — сказал Аристарх Петрович, возможно, чуть резче, чем следовало.

Сказал и тут же испугался — вот сейчас этот веселый парнишка направит на него винтовку и выстрелит так же, как стрелял в беззащитных монахов. Но Попов неожиданно покраснел и спрятал папиросу в карман.

— Простите, товарищ профессор, задумался. А правда, вы ихние значки разбирать можете?

— Могу, — смутившись, ответил Аристарх Петрович. — Вот что, Попов, если уж так желаете курить, выйдите во двор. А потом, когда вернетесь, разберите один стол, только очень аккуратно. Мне понадобится место для составления описи.

Когда боец вышел, профессор, двигаясь как во сне, обошел библиотеку, осторожно трогая свитки и футляры. Потом тихо отворил дверцу, ведущую в храм Колеса Времени.

Высокий конус крыши был прорезан узкими окнами-бойницами, но лучи света пересекались в нескольких метрах над головой Аристарха Петровича, оставляя большую часть помещения в бархатной полутьме. Лишь по краям выложенной на полу священной мандалы горели толстые свечи из жира яков. Профессор поморгал, привыкая к царящему в храме сумраку. В самом центре круглого зала стоял на коленях старик в белых одеждах. Аристарх Петрович беззвучно ахнул — он сразу же узнал старика, хотя с момента их последней встречи прошло десять лет. Это был лама Чимит Джамбиев, настоятель дацана Горного Озера.

Перед стариком, широко расставив кривые ноги, стоял комиссар-бурят, сжимавший в руке тяжелый черный маузер. Дуло пистолета было прижато ко лбу ламы Чимита.

— Гражданин Джамбиев, — медленно, растягивая слова, говорил комиссар, — вы подозреваетесь в организации антисоветской и ламско-ре-лигиозной работы среди трудового населения республики. Войдя в сговор с представителями английской и японской разведок, вы создали на территории вверенного вам дацана базу для подготовки антисоветского восстания в Туве. Согласно постановлению народного комиссариата внутренних дел, вы арестованы по обвинению в контрреволюционном заговоре.

Громко щелкнул предохранитель маузера. Голос комиссара стал резким и злым.

— Но я не хочу тащить тебя в Кызыл, мразь. Я лучше шлепну тебя здесь, при попытке к бегству. Если только ты не захочешь спасти свою продажную шкуру, рассказав, где спрятаны сокровища.

Аристарх Петрович не поверил своим ушам — лама негромко рассмеялся.

— Какие сокровища, юноша? Сокровища мудрости — в библиотеке. Сокровища веры — вокруг тебя. Сокровище в цветке лотоса, ом мани падме хум, скрыто в сердце каждого последователя учения Будды…

Комиссар размахнулся и ударил Чимита по лицу раскрытой ладонью. Голова старика мотнулась назад.

— Издеваешься, сволочь? Ты прекрасно знаешь, о каком сокровище я говорю! О том, за которым охотится этот лысый русский!

В следующее мгновение комиссар покачнулся и сделал неуверенный шаг вперед. Маузер выпал из его ослабевшей руки, а вслед за ним повалился на камни и сам комиссар. Он упал на бок, и Аристарх Петрович зажал себе рот ладонью, чтобы не закричать — из груди комиссара торчало трехгранное лезвие штыка.

— Ну, вот и все, — произнес в полутьме хорошо знакомый профессору голос капитана Резанова. — Покойный был исполнителен, но чересчур инициативен. Что ж, старик, ты получил отсрочку. Можешь меня поблагодарить.

— Не стану я тебя благодарить, Хромец, — тихо проговорил настоятель. — Знаю, зачем ты пришел сюда. Знаю, зачем убил моих братьев. Смерть идет за тобой по пятам, Нирах Проклятый…