Это были уже знакомые нам мустангеры.

Появление человеческого существа (будь то бледнолицый или краснокожий) в местности необитаемой, в прерии или в лесу, всегда вызывает известного рода тревогу и опасение; поэтому полковник, в котором долгая служба в армии и многолетние странствования по малонаселенным территориям штатов выработали привычку держаться всегда настороже и быть готовым к встрече с опасностью, отдал приказание своим людям взяться за оружие.

Но так как двое неизвестных продолжали все так же спокойно ехать крупной рысью, ничем не обнаруживая каких-либо враждебных намерений, и кроме того оказались "бледнолицыми", то полковник скоро успокоился и приказал своим людям опустить взятые было на прицел ружья.

Как сам полковник, так и все входившие в состав каравана люди, с нетерпением и даже с некоторой, впрочем, вполне понятной тревогой поджидали прибытия незнакомых всадников.

Они уже много дней не видели ни одного человека, которого могли бы назвать если не другом, то хотя бы не врагом, и уже совсем не рассчитывали увидеть в этих местах белых людей.

Полковник Магоффин еще за год перед тем, как навсегда покинуть штат Теннесси, ездил осматривать обширную территорию, носившую название Кросс-Тимберс, и ни от кого не слышал, что эта местность уже заселяется и что тут есть колонисты. Поэтому его тоже очень сильно заинтересовало неожиданное появление двух "бледнолицых", как выражаются на своем образном языке индейцы.

- Кто вы такие? Зачем вы забрались сюда? - грубо спросил Вашингтон Карроль, легко спрыгивая со своего мула.

Он подошел почти вплотную к полковнику Магоффину, в котором с первого же взгляда угадал начальника этого маленького каравана эмигрантов.

- Вот бесцеремонный и недвусмысленный вопрос, - сказал полковник, не изменяя своему обычному хладнокровию, - ну да это все равно: я не делаю из этого тайны и могу откровенно ответить вам, что мы - плантаторы и хотим поселиться здесь, чтобы заняться выращиванием хлопчатника, а если окажется возможным, то будем возделывать и другие растения.

- И вы хотите поселиться здесь?.. На этом самом месте?..

- Да. Мы только что решили поселиться именно на этом месте.

- И у вас только и всего народу?

- Да.

- И к вам сюда никто еще не приедет?

- Насколько я знаю, нет.

- Надеюсь, вы не рассердитесь на меня за чистосердечное желание быть вам полезным... Как же вы рискнули отправиться сюда с такими слабыми силами? Или вы, может быть, не знали, какие вам грозят тут опасности?

- Опасности? Какие опасности?

- Со стороны индейцев, черт возьми! Вон там в лесах живет большая шайка индейцев...

- Но почему же вы сами, вы и ваш товарищ, не боитесь жить в таком близком соседстве с ними? Вы ведь, наверное, тоже живете где-нибудь в этих местах?

- Да, разумеется. Но только мы совсем другое дело. Ни я, ни мой товарищ не собираемся строить здесь дом, который будет виден со всех сторон за несколько миль, и потом мы не имеем намерения жить здесь долго. И потому у нас у обоих нет ничего такого, что могло бы пробудить алчность в дикарях; им с нас нечего взять, кроме скальпов, ну а наши скальпы мы постараемся уберечь - тут вы можете мне поверить на слово!

- Я и не думаю сомневаться в этом...

- Кроме того, индейцы, надо вам сказать, не особенно тревожатся, когда видят нас и таких же, как мы, трапперов или охотников; тогда как колонисты дело совсем другое! Они прекрасно понимают, что прибытие бледнолицых и устройство плантаций влечет за собою уничтожение охотничьих территорий... Понимаете вы теперь, какая разница между нами и вами? Затем, еще раз повторяю вам, у нас нет ничего, а у вас есть имущество, и, как бы мало оно ни было, оно будет возбуждать зависть в индейцах, и они кончат тем, что непременно отнимут у вас все ваше добро! И вы должны будете считать себя еще счастливыми, если они только этим одним и ограничатся и не лишат вас также и жизни или не завладеют и тем, что для вас может быть дороже самой жизни.

При этих словах старый охотник бросил многозначительный взгляд в сторону молодых девушек, которые, заслышав незнакомый им голос человека, разговаривавшего на английском языке, вышли из экипажа, но, увидев вместо одного двух незнакомцев, покраснели и остановились.

Даже сам старый траппер, считавший себя навсегда застрахованным от опасных чар женской красоты, и тот невольно залюбовался ими. Взгляд его молодого товарища сначала перебегал с одной молодой девушки на другую, а затем окончательно остановился на креолке, от прекрасного лица которой он, казалось, уже не мог оторваться.

Это восхищение, вызванное молодыми девушками в обоих мустангерах, было как бы их невольной и бессознательной данью красоте далеко не заурядной; хотя со стороны Торнлея в этом и не было ничего особенно удивительного, потому что он уже в течение многих недель не видел ни одного женского лица, за исключением индианок.

Полковник Магоффин прекрасно понимал значение сделанного ему охотником намека. Эти слова пробудили в нем старые опасения, которые он упорно гнал от себя. Он не мог не сознавать, какая опасность грозит не только ему самому, но главным образом обеим молодым девушкам, если только в этих местах бродят шайки индейцев.

Когда он был в этих местах год назад, он не только нигде не видел ни одного индейца, но даже не нашел и никаких признаков пребывания их в этих местах. Но теперь он явился сюда при совершенно других обстоятельствах. Теперь он хотел поселиться здесь: с ним были громоздкие фургоны, скот и наконец, что всего дороже, тут были женщины и дети. Поэтому слова траппера сильно встревожили его; но, не желая обнаружить эту тревогу в присутствии других, он сделал вид, будто не понял намека, скрывавшегося в словах мустангера, и спокойно отвечал:

- Мне кажется, что опасность вовсе уж не так велика, как вы говорите, а потом мы и сами такие люди, что сумеем защитить не только себя, но и всех прибывших сюда с нами. Нас, правда, немного, но мои негры умеют так же хорошо владеть огнестрельным оружием, как киркой и лопатой. Среди них нет ни одного, кто не сумел бы выстрелить из ружья. Я имел это в виду, отправляясь сюда, и поэтому должно быть очень много краснокожих, чтобы нас победить или хотя бы запугать.