– А если вся местность захвачена турками?

– Предоставьте действовать мне, – вмешалась в разговор девушка. – Я пойду одна в Салько и посмотрю. Выясню обстановку и вернусь к вам.

– Мы не можем подвергать тебя такой опасности!

– Успокойся! Мне совсем не страшно. После того, что было, меня ничто не испугает.

– Ну что ж, иди. Только будь очень осторожна!

Потекли долгие часы ожидания, они понемногу сменялись тревогой и страхом. Наступила ночь, а смелая разведчица все не возвращалась. Наконец в темноте послышались шаги. На всякий случай мужчины спрятались и приготовили оружие. Но тут чистый нежный голос запел «Песню о Косове». Они узнали голос Никеи. Несколько минут спустя все четверо радостно обнимались.

Девушку засыпали вопросами.

– Это ужасно! У нас нет больше дома! Ничего нет. Деревня полностью разграблена и уничтожена! Камня на камне не осталось!

– Но кто это сделал?

– Сначала албанский бей, а потом турецкий паша! После того, как Марко ушел, объявились турки за налогом от имени паши. Албанец жаден и жесток, а эти еще хуже. Не найдя денег, они сожгли дотла деревню и убили всех, кто не сумел убежать.

– Какой ужас! – Михаил заплакал. – Господи! Что за проклятие висит над нами?!

– Да, судьба жестока к людям нашей крови, нашей веры. – Никея тяжело вздохнула.

Глаза Жоаннеса гневно сверкнули. Он был возбужден.

– Потому что славяне веками только и делают, что жалуются, плачут, умоляют и гнут спину на своих мучителей, вместо того чтобы бороться и отстаивать свое человеческое достоинство! Самое дорогое, что есть у любого народа, – его свобода, свобода для каждого. А свободу добывают в бою! Чаша страданий нашего народа переполнена, так жить больше нельзя! Я предлагаю начать борьбу! Нас всего четверо, трое мужчин и одна женщина, но мы готовы сражаться до конца. Пусть те, кто устал от такой жизни, кто хочет быть свободным, присоединяются к нам! Я уверен, что скоро нас будет целая армия и мы победим!

– Правильно! – с воодушевлением воскликнула Никея. – Это будет Армия Свободной Македонии!

Бей и паша. – Бунт! – Его хочет Марко, – Правитель вилайета?.. Вице-король?.. – Золота! – Неподкупный. – Смерть паши. – Как приходят к власти. – Убедительные доводы. – Депеша. – Марко опять говорит о золоте. – Губернатор!

После описанных событий миновало две недели. На смену кровавым битвам, насилию, грабежам, пожарам пришли наконец спокойные дни. Но чувствовалось, что это лишь затишье перед новой, еще более жестокой бурей, она вот-вот разразится над долиной Косова. Крестьяне прекратили работы, собирались небольшими группами и о чем-то вполголоса переговаривались. В деревнях за бесценок распродавали скот, а по ночам тайно прятали провизию и самые разные вещи, необходимые в быту: зерно, вино, масло, овес, кукурузу, табак, ткани, кожу, орудия земледелия, доски и еще многое другое. Без конца взад и вперед, особенно ночью, сновали люди. Было ясно, что эти обычно такие спокойные и даже апатичные [82]сельские жители ведут напряженную скрытую работу.

Однако турецкие власти ничего не замечали и ни о чем не догадывались. Они радовались вновь воцарившемуся спокойствию, что обещало к осени обильный урожай, а значит, и хорошие подати.

Погода стояла прекрасная. По утрам было уже немного свежо, но солнце поднималось высоко и заливало светом горы и долины.

В одно такое утро к Приштине подъехал небольшой отряд из трех всадников, одетых в нарядные албанские костюмы. Странно, что при них не было оружия, во всяком случае, так казалось на первый взгляд. В руке первого всадника гордо развевался штандарт: конский хвост, увенчанный золотым полумесяцем. За ним, шагах в десяти, на прекрасном коне гарцевал крупный албанец, широкоплечий и мускулистый, с гордым и высокомерным выражением лица. Сразу было видно, что он здесь главный. Рядом с ним небольшими прыжками передвигался великолепный леопард. Позади ехал третий всадник, он производил впечатление преданного слуги.

При виде группы первый часовой взял на караул [83]и почтительно замер. Небрежно поднеся палец к головному убору в знак ответного приветствия, албанец спокойно продолжал свой путь.

Затем он обернулся. Сзади, несколько поодаль, тянулся обоз. Крестьяне, усталые, запыленные, имеющие довольно жалкий вид, погоняли осликов, нагруженных тяжелыми корзинами.

На лице албанца заиграла улыбка. Он направил коня прямо к дворцу правителя. Последний часовой, отдав честь, произнес:

– Сеньор бей… дальше нельзя.

Пожав вместо ответа плечами, албанец не остановился. Солдат со штыком наперевес перекрыл ему путь и крикнул:

– К оружию!

На его зов прибежал караул, человек двадцать. Офицер с саблей наголо подошел к всаднику и взялся левой рукой за уздечку. На это албанец совершенно хладнокровно вынул ногу из стремени и сильно ударил ею лейтенанта прямо в лицо, отчего тот навзничь упал на землю.

– Убери свои лапы! – грозно крикнул он. – У меня приказ свыше! Отправляйся к паше и скажи ему, что бей Косова, Марко, желает немедленно говорить с ним!

В ярости от такого унижения, сплевывая кровь, офицер поднялся. Марко вытащил из внутреннего кармана большой сложенный лист и протянул лейтенанту.

– Вот приказ. Отнеси и сейчас же возвращайся, я не люблю ждать!

Бросив исподлобья косой взгляд на Марко, офицер взял бумагу и исчез в дверях дома. Через пять минут он вернулся и мрачно произнес:

– Его превосходительство Омар-паша ждет бея Косова.

Спрыгнув на землю, Марко отдал поводья своему слуге и вошел во дворец. Леопард намеревался следовать за ним, но албанец остановил его движением руки. Ласково почесав зверя за ухом, он шепнул:

– Подожди меня здесь, Хадж. Останься с Али.

Беспокойно втянув носом воздух, хищник тихо зарычал, лизнул хозяйскую руку и уселся возле входа.

В сопровождении офицера Марко пересек вестибюль и поднялся по лестнице на второй этаж. Они вошли в просторную залу, обставленную диванами. Стены были украшены оружием. Посреди комнаты стоял большой письменный стол черного дерева, заваленный бумагами. Вместо пресс-папье [84]они были придавлены сверху двумя большими револьверами. На одном из диванов сидел человек лет сорока и просматривал почту. Это был солидный мужчина, широкий в плечах, с черной бородой. Вся его внешность говорила об энергичном и решительном характере.

Он холодно взглянул на вошедшего:

– Это ты Марко-бей?

– Это ты Омар-паша?

– Да благословит тебя Аллах!

– Да пребудут с тобой его милости!

Никогда прежде не видев друг друга, оба инстинктивно, с первых же слов сдержанного приветствия, почувствовали, что они враги.

Несмотря на обычное турецкое гостеприимство, хозяин не предложил гостю ни сигарет, ни кофе, не усадил его рядом с собой на диван. Марко стоял перед ним, как подчиненный перед своим начальником.

– Ты сообщил, что получил мой приказ, – холодно сказал паша. – Почему же ты не выполнил его сразу?

– А зачем вслед за приглашением ты прислал ко мне своих солдат?

– Отвечай на мои вопросы, не то я объявлю тебя бунтовщиком и велю расстрелять!

Смело взглянув паше прямо в глаза, албанец усмехнулся.

– Я и есть бунтовщик! А расстрелять меня ты не посмеешь…

Уверенный в своей власти, турок держался высокомерно.

– Все это громкие слова и смешное фанфаронство! [85]Я представляю самого султана, и все здесь подчиняются мне. Изволь отвечать, когда тебя спрашивают!

– Я уже сказал, что я бунтовщик. Ты послал в горы своих жандармов, чтобы арестовать меня, а я истребил их всех до одного!