Майкл вот-вот растворится в воздухе. Уедет в турне. А на мою долю в Филадельфии останется только Курт Саймон и ему подобные, утратившие романтичность лет пятнадцать назад.

Впрочем, Майкл был примерно ровесником Курта. Лет сорока. Правда, на вид он был значительно мужественнее и загадочнее, что ли. Задумчивый взгляд темных глаз, серьезное, если не сказать печальное, выражение лица, ироничная усмешка взамен голливудской улыбки Курта.

— Да-да, я просто подошла поблагодарить пианиста за великолепную музыку.

Майкл едва заметно усмехнулся, когда Кэролайн и Курт вернулись за свой столик.

Синтия в бешенстве швырнула на стол папку с отчетами за истекший месяц.

— Сколько еще это будет продолжаться?! — взвизгнула она, влетев в зал, в котором Майкл играл на рояле.

— Что, дорогая? — как ни в чем не бывало спросил он, разъярив жену еще сильнее.

— Этот грохот, шум, сумасшествие! Я больше не могу слушать твою музыку! Прекрати сейчас же! Я не могу сосредоточиться на работе в такой обстановке!

Однако Майкл и не подумал закрыть инструмент.

— Синтия, потерпи еще пару дней.

— Я терплю уже пятнадцать лет!

— Можно подумать все эти годы ты была так уж несчастлива в браке, — съязвил Майкл, быстро перебирая клавиши.

— Нет, но…

Синтия чуть смягчилась. В конце концов, ей действительно грех жаловаться на Майкла. Он хорошо зарабатывал. Потакал всем капризам жены. Синтия привыкла пользоваться услугами лучших парикмахеров и косметологов, одеваться в дорогих бутиках. Майкл никогда ничего не требовал от нее. Синтия терпеть не могла домашнее хозяйство — и Майкл ни разу не упрекнул ее и не отказался от ужина в ресторане.

В свои тридцать пять Синтия была весьма привлекательной женщиной. Впрочем, острый глаз смог бы уловить в ее облике некоторые черты стервозности и истеричности. Длинные красные ногти, казалось, готовы были вцепиться в горло жертвы или врага. Стройная, худощавая фигура выдавала в ней не только любительницу фитнеса, но прежде всего нерожавшую женщину. Несколько выкидышей на первых месяцах беременности в начале семейной жизни превратили Синтию в чрезвычайно нервную и легковозбудимую особу. Конечно, она, как и любая женщина, страдала из-за отсутствия ребенка и невозможности почувствовать себя матерью. Однако никто даже из ее самых близких подруг никогда не слышал от нее ни слова жалобы. Напротив, все были уверены, что Синтия живет в свое удовольствие и нисколько не переживает из-за отсутствия детей. Со временем боязнь потерять очередного ребенка превратилась в настоящую фобию, так что Синтия перестала даже пытаться забеременеть. Майкл чувствовал, что его жена несчастна, но она не желала принимать чью-либо помощь.

— Майкл, я прошу тебя прекратить. У меня уже раскалывается голова от твоей музыки. Кроме того, мне обязательно нужно к завтрашнему дню закончить отчет. У меня и так накопилась гора работы. Ты играешь с утра до ночи на этом чертовом рояле. Я уже забыла, когда в доме была тишина.

Майкл на мгновение отнял руки от клавиш, и Синтия с облегчением вздохнула. Однако ее радость была преждевременной: Майкл перевернул страницу нот и снова начал играть.

— Майкл! — взревела Синтия. — Сейчас же прекрати!

— Дай мне еще хотя бы полчаса.

— Хорошо, двадцать минут, и ни секунды больше. — Синтия резко развернулась и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

Майкл закрыл глаза и снова погрузился в неспешные волны волшебной музыки, чудесным образом извлекаемой им из инструмента.

Резкий звонок телефона нарушил гармонию, выведя Майкла из состояния задумчивой мечтательности.

— Алло! — громко сказала Синтия, подняв трубку в соседней комнате. — Алло, вас не слышно! — еще громче сказала она и добавила, почти перейдя на крик:

— Перезвоните чуть позже!

Гроза приближалась со скоростью, на которую только была способна разъяренная женщина, несущаяся к закрытой двери зала.

— Майкл, твое время истекло десять минут назад. Я, конечно, совершила ошибку, не заведя будильник, но как порядочный мужчина ты был обязан сдержать данное мне слово. Однако, похоже, в нашей семье не принято уважать друг друга.

— Вот именно. Как ты верно определила тип наших взаимоотношений, милая. Ты не можешь дать мне пару дней спокойных репетиций, даже зная о том, что я скоро уеду на три года. Слышишь, Синтия? На три года. Три года ты сможешь наслаждаться тишиной и спокойствием нашего столь же великолепного, сколь и холодного дома.

— Что?! — взревела она. — Теперь, оказывается, что это я во всем виновата! Ведьма Синтия не дает бедному музыканту покоя! Потрясающе! Майкл, тебе всегда удавалось перевернуть все с ног на голову.

— Кстати, кто это звонил?

— О, наконец-то ты поинтересовался чем-то земным. Я уж думала, ты намерен вечно витать в облаках. Впрочем, из-за твоей музыки я все равно не смогла поговорить по телефону.

Разве ж тебя волнует, что у твоей жены есть своя работа, обязанности, интересы? Нет, куда там! Ты думаешь только о себе. Да прекратишь же ты в конце концов играть?! Я ведь с тобой разговариваю!

— Синтия, может быть, ты сходишь погулять с Карлой или посидишь в каком-нибудь кафе, а? Возьми в моем кошельке деньги и позвони подруге. Сегодня чудный вечер, почему бы тебе не…

Она не дала ему закончить:

— Ты уже выгоняешь меня из собственного дома?

— Не выворачивай мои слова наизнанку. Я всего лишь пытаюсь найти компромисс.

— Компромисс? И ты мне говоришь о каких-то компромиссах? Я уже целую неделю не могу отдохнуть. Если ты не заметил, дорогой, то я и так уже засиживалась допоздна на работе, лишь бы не слышать эту чертову музыку.

Майкл удивленно поднял брови.

— Да-да, так и есть. А ты что же, полагал, что я гуляла на стороне? Впрочем, будь это так, тебя бы это тоже нисколько не взволновало. Нет, я до посинения сидела в офисе! Даже моя секретарша, эта пигалица Моника, поинтересовалась, нет ли у меня проблем в семье.

Представляешь, даже посторонним людям видно, что у меня муж — фанатик и деспот, изводящий меня своим музицированием днями и ночами!

— Синтия, я уже не раз предлагал развестись. Давай расстанемся как взрослые и цивилизованные люди. Зачем жить вместе до тех пор, пока мы не начнем ненавидеть друг друга? Я прекрасно понимаю: тебе надоела моя музыка.

Однако я тоже устал от твоих скандалов.

— Ха-ха-ха. — Синтия истерично расхохоталась. — Ничего лучше ты придумать не мог! Только взять и вышвырнуть отслужившую свой век жену на улицу.

Майкл с силой опустил на клавиши сразу все десять пальцев. Звучный аккорд, казалось, должен был поставить жирную точку в семейной ссоре, но…

— Прекрати-и-и-и! — выкрикнула Синтия довольно грозно, но почти сразу ее звериный рык перешел в жалобное поскуливание.

Она схватилась за голову и начала энергично массировать виски, надеясь тем самым спастись от мигрени. Головные боли сопровождали Синтию всю семейную жизнь, но нынешняя буквально сводила ее с ума.

— Последняя мелодия специально для тебя, милая. Помнишь эту песню? Ее любил твой брат.

— Нет, перестань. Я не желаю больше ничего слышать. Тем более… Не-е-ет! — Синтия молнией подлетела к роялю и с силой опустила крышку прямо на пальцы Майкла.

Раздался характерный хруст сломанных костей и только затем приглушенный стон Майкла — скорее не от боли, а от осознания произошедшей катастрофы.

— Скажите, я смогу играть? — спросил Майкл у доктора Картерса.

Синтия с трясущимися руками стояла чуть поодаль. Она изъявила желание поехать с мужем в клинику, при этом она так рыдала и молила о прощении, что Майкл согласился.

Однако с условием, что не услышит от нее ни единого слова.

— Ну-у, у вас сломана лучевая кость, указательный и средний пальцы на правой руке и указательный на левой. Причем последний перелом крайне неудачный.

Майкл усмехнулся.

— Можно подумать, что бывают удачные переломы.