— Привет, — настороженно сказал он, не спуская с девушки глаз. — Хорошо погуляла?

— Ты мне сделал больно, — она потерла предплечье.

— Это пройдет. Пошли в комнату, поговорить надо.

Оксана наклонилась, поднимая выброшенную из шкафа коробку с туфлями.

— Что здесь произошло?

— Грабители побывали, — Олег пожал плечами. — Сейчас, знаешь ли, опасно оставлять квартиру без присмотра.

— Ты что-то искал? — трясущимися руками Оксана надела крышку коробки и растерянно обернулась, ища место, чтобы поставить ее. — Сказал бы так, что тебе надо…

— Вот об этом мы сейчас и поговорим. — Олег посмотрел на часы. — К сожалению, у нас слишком мало времени. Иди в комнату. И поставь ты это куда-нибудь!

Оксана пристроила коробку на стиральную машину.

— Пошли, потом будешь прибираться!

Она села на диван. Олег выдвинул из угла кресло и присел на подлокотник. Правая рука машинально нырнула под куртку и легла на рукоять пистолета.

— Послушай, Оксаночка, я не хочу тебе зла и очень хорошо к тебе отношусь. Честное слово! Но бывают в жизни такие ситуации… — Нужные слова подбирались с трудом и звучали насквозь фальшиво. Выдерживая паузу, Олег взял со столика пачку «Данхилла», неторопливо закурил, глубоко затягиваясь и прикрывая глаза. — Бывают такие ситуации, когда приходится поступать не очень красиво. Извини, но это жизнь. Ты и сама это знаешь, у каждого так случается. Сейчас такая ситуация у меня. Я думаю, ты давно уже поняла, что у меня неприятности. Причем настолько серьезные, что тебе о них лучше вообще ничего не знать. Так тебе же спокойнее будет. При таком раскладе любой другой вообще бы на тебя не посмотрел… Ладно, не об этом. Дело в том, что мне надо уехать. Срочно. Прямо сегодня. И ты мне должна в этом помочь. Потом я все верну, можешь не сомневаться. Ты для меня столько сделала, неужели я буду тебя «кидать»! Но сейчас мне очень нужны деньги.

Ничего не отвечая и не глядя на него, Оксана взяла сигарету. Олег торопливо поднес зажигалку. Поблагодарив кивком, она отвернулась в сторону, и Олег впился взглядом в ее лицо, стараясь понять, о чем она думает.

— Оксана, я уже все сказал, — затушив сигарету, снова начал он, так и не поняв ничего. — Спасибо тебе, огромное спасибо за все, что ты для меня сделала, но сейчас ты должна помочь мне в последний раз. В самый последний. Тебе это ничего не стоит, а для меня это значит все. Ты же это понимаешь!

Она не отвечала, и Олег, влажными пальцами поглаживая нагретую телом рукоятку пистолета, почувствовал, что начинает терять терпение. Времени оставалось в обрез, самое крайнее — через час ему надо быть на вокзале, а значит, пора заканчивать с уговорами.

— Оксана, я к тебе обращаюсь! Не прикидывайся, что не слышишь!

Отложив сигарету, девушка открыла сумочку и с самым серьезным видом выложила на стол несколько мятых пяти — и десятитысячных купюр. Олег ошарашенно смотрел на разноцветные бумажки, пока одну из них сквозняком не сбросило на пол.

— Что это? Ты что… издеваешься?

— Боюсь, ничем другим я тебе помочь уже не смогу. Знаешь, Олег, я слишком долго ошибалась насчет тебя. Одно время ты мне даже нравился. Но потом ты очень сильно изменился. Я это поздно поняла, но поняла.

— К чему ты это?

— Я все увезла.

Олег почувствовал, как у него потемнело в глазах, а в затылке что-то лопнуло, и по голове начала медленно растекаться вязкая боль. Он поднялся с кресла и хотел шагнуть к дивану, но покачнулся и ухватился за спинку, чтобы устоять.

— Я… Я догадалась, что ты, рано или поздно, обчистишь меня. Не хотелось этому верить, но кое-какой опыт у меня уже был. Я специально собрала всякую мелочь и спрятала под кроватью. Специально, чтобы тебе нетрудно было найти. Сейчас в книгах много полезного пишут. Я прицепила там сбоку волосинку, чтобы посмотреть, полезешь ты туда, или нет. Полез… До остального-то ты не добрался, обрадовался, наверное, когда эту майку нашел. А ведь рядом лежало!

Оксана замолчала, прикуривая от окурка новую сигарету.

— А сегодня я отнесла все это одному своему другу. До него ты никак не доберешься. Можешь искать сколько хочешь, но в квартире ничего больше нет.

Туман перед глазами рассеялся, но головная боль не прошла, наоборот, становилась все сильнее. Потирая затылок рукой, Олег приблизился к дивану.

— Зачем ты мне все это говоришь?

Оксана пожала плечами:

— А зачем мне это скрывать? Я, кстати, навела кое-какие справки. У тебя действительно серьезные неприятности. Настолько серьезные, что тебе давно уже надо было срывать из города.

Морщась от нарастающей боли, Олег спросил:

— Ты меня сдала ментам? Или…

— Что? А-а-а! Нет, видимо, тебе на роду написано только майки и находить! Если бы я тебя кому-то сдала, то неужели ты думаешь, что я пришла бы сюда одна? И сейчас бы сидела с тобой, разговаривала… Нет, давно бы ты уже в камере дох, или в лесу, с паяльником в заднице!

— Что-то ты разговорилась, — покачал головой Олег, лаская под курткой пистолет. — Не боишься ничего… Не страшно, что я тебя, как свидетеля, прямо сейчас мочкану? Мне ведь терять нечего, одним трупом больше, одним меньше…

Оксана усмехнулась:

— Иди, майки поищи. Бесстрашный охотник за бельем! Нет, не боюсь я этого. Слишком много народу знает, что ты у меня жил. И письмецо я, вместе с деньгами своими, оставила. Так что, сам посуди, есть тебе какой смысл убивать меня или нету.

— Не было у тебя ничего больше. И волоска никакого там не было. Не было, я б нашел.

Оксана усмехнулась:

— Иди, проверь!

— Нет, не было…

Усиленно массируя ладонью затылок, Олег сел обратно в кресло. Оценивающе посмотрел на девушку, улыбнулся и медленно вытащил из-под куртки пистолет. Взвесил его, сдул с затвора пыль и положил на колено. Продолжая тереть голову, улыбнулся еще раз.

— Значит, умереть ты не боишься… И подстраховалась ты со всех сторон… Только одного ты не учла: деньги мне действительно нужны, а взять больше их неоткуда. Понимаешь? Совсем… неоткуда. Из-за одного тупорылого барана я уже потерял… почти все. Извини, но во второй раз этого не будет. Отдай деньги по-хорошему. Ты же говоришь, у тебя много было. Отдай то, что я видел. Я тебе это потом все верну, честное слово. Даже больше верну, как скажешь. Я не забываю тех, кто помогает мне, когда мне трудно. Отдай. Мне… мне ничего больше не остается.

— Ты бы еще пулемет достал, а потом просить начал. Знаешь, наверное, я такая дура, что отдала бы тебе их, если бы ты попросил немного пораньше и по-другому. И не пытался бы сам взять. А сейчас — сейчас, извини, уже ничего не получится. Поздно. Ушел поезд.

— Что?! — сорвав левую руку с головы, Олег впился взглядом в часы. — Тьфу, бля, не пугай! Отдай. Я тебя прошу, не доводи, отдай по-хорошему. Позвони этому своему приятелю, скажи, чтоб хватал машину и срочно сюда летел. Ну, придумаешь что-нибудь!

— И не подумаю.

— Почему?

— Я не люблю людей, которые в ответ на хорошее в душу срут.

Олег задумчиво посмотрел на Оксану, потом опять перевел взгляд на часы. Секундная стрелка жизнерадостно прыгала по циферблату, отсекая столь дорогие для него мгновения. Он потряс рукой и положил ее обратно на затылок.

— Зря. У меня нет времени и нет другого выхода. Ты все равно позвонишь этому своему приятелю, и он все равно привезет и деньги, и это твое дурацкое письмо. Только для вас это будет хуже. Ты говоришь, что не боишься меня. Херня все это! Просто ты не знаешь, что с тобой может быть. Есть очень много способов заставить человека что-то сделать. Очень много. Подумай, стоит ли из-за своего упрямства и каких-то несчастных четырех лимонов в двадцать лет становиться инвалидом?

Олег поднялся с кресла и взвел курок пистолета.

— У меня, действительно, нет другого выхода. Времени не остается, а я рассчитываал на эти деньги. Очень рассчитывал. Сначала я прострелю тебе обе ноги, а потом начну сдирать ногти с рук. Думаю, уже на втором пальце ты со мной согласишься. Если не раньше. Деньги ведь дело наживное, а вот красоту тебе никто не вернет. Кстати, если стрелять через подушку, то никто выстрела и не услышит. Да если и услышат — все равно никто сейчас в ментовку звонить и не станет. Ну что, начинаем?