Самое потрясающее в ее рассказах состояло в том, что Аня воочию видела призрак в образе молодого мужчины в военной форме, спускавшегося по лестнице с чердака. Она клялась, что это святая правда, и только затруднялась сказать, кто именно ей явился – покойный дед, дух которого, по ее словам, отличался беспокойным нравом и в прежние времена частенько позволял себе прогуливаться по имению, или муж, погибший недавно в Галиции.

Обстоятельства смерти Алексея Чигарева, которые стали недавно известны Анне (выстрел в спину со стороны своих в момент штыковой атаки – подлое и загадочное убийство, мотивы которого, равно как и имя убийцы, остались нераскрытыми), наводили на мысль, что душа поручика не обрела покоя. Впрочем, во всех известных литературных произведениях простым смертным являются именно безвинно загубленные и неотомщенные души усопших родственников. Взять хоть тень отца Гамлета…

– Знаешь, я умираю от страха при одном воспоминании об этих явлениях, – говорила Аня. – Но при всем том, если это и вправду был Алексей, я… Я бы хотела повидать его вновь. Пусть бы хоть легкой тенью мелькнул… Я так тоскую по нему. И даже, ты не поверишь, с замиранием сердца жду, что он опять явится. Вот только… Он ведь остался в Галиции. Не знаю, возможно ли ему явиться здесь, в Московской губернии? Наверное, это все же был дедушка, похороненный в усадебном парке.

Я-то была уверена, что покойный Алексей пребывает ныне в местах, значительно более отдаленных, чем Галиция, и извлечь его оттуда никоим образом нельзя… Да и дедушка, мир его праху, скорее всего составляет там компанию внучатому зятю. Но не говорить же об этом с безутешной Анной.

– Можно задать тебе пару практических вопросов? – поинтересовалась я. – Скажи, какого цвета был на привидении китель, если уж оно явилось тебе в воинской форме?

– Китель? – озадаченно переспросила Аня. – Ей-богу, не помню, просто и внимания не обратила. Леля, я была ни жива ни мертва от страха, чуть сознание не потеряла, а ты спрашиваешь про китель. Еще бы звездочками на погонах поинтересовалась! Какое значение имеет цвет кителя?

– Очень большое. Если тебе являлся дедушка, он должен был быть в форме времен войны на Балканах и скорее всего в кителе белого цвета. Ну в крайнем случае в парадной форме тех времен. А если мундир был цвета хаки – стало быть, это привидение современное. Только во время японской войны наше командование задумалось, что на поле военных действий защитный цвет кителя гораздо практичнее, чем белоснежный, служивший хорошей мишенью для вражеских стрелков. Сейчас-то военные облачились в хаки почти поголовно, но впервые защитная форма появилась в русской армии только в 1907 году. А что касается твоего дедушки, царствие ему небесное, то думаю, что при всем беспокойном характере он не стал бы менять свое обмундирование согласно нынешним армейским порядкам.

– Леля, какой у тебя все-таки ясный ум! Мне бы подобное и в голову не пришло. Дед и вправду должен быть в мундире старого образца!

Но мне было не до комплиментов. Следовало детально уяснить еще одну важную вещь, которая также не пришла в голову Анюте, погруженной в романтические фантазии.

Если на минуту допустить, что явившееся на лестнице привидение вовсе никакое не привидение, а обычный живой человек из плоти и крови, которому что-то нужно в доме Анны (а житейский опыт упорно подсказывал мне такую версию, хотя я тоже стала подпадать под обаяние мистических тайн), то каким образом этот человек проходит сквозь запертые двери?

Он добыл ключи от дверей, или его кто-то впускает в дом, или, ловко пользуясь лестницами и карнизами, он влезает через какое-нибудь слуховое оконце?

Вот это все я и попыталась выяснить у Ани.

– Духам не нужны ключи, – грустно заметила она. – Хотя с ключами в нашем доме никогда проблем не было, их тут полным-полно…

– Что ты имеешь в виду? – удивилась я. «Их тут полным-полно» можно сказать о грибах в лесу, да и то лишь в грибное лето, а ключей от дома обычно бывает строго ограниченное количество.

– Видишь ли, в этой усадьбе часто происходили всякие странные вещи. Например, двери неожиданно сами собой захлопывались и запирались… Няня считает, что это тоже связано с потусторонними явлениями, даже на дух покойного дедушки грешит, что это его проделки. Говорят, мой отец в малолетстве пережил сильный нервный припадок после того, как оказался запертым на полдня в темном душном чулане. У него потом бывали приступы клаустрофобии. Подобные истории случались и с прислугой, и даже с самой хозяйкой, моей бабушкой… Вот она и приказала, чтобы возле каждой двери был припрятан запасной ключик и жертва злокозненных духов всегда смогла бы отомкнуть замок. Нужно только как следует поискать – под половиком, за притолокой, на полочке близстоящей этажерки, на гвоздике в темном уголке у двери непременно найдется запасной ключ.

Аня вздохнула и перешла на таинственный шепот:

– Ты видела два больших вазона с танцующими нимфами на ступенях у входа? В правом из них спрятан запасной ключ от входной двери. Только зачем он нужен бестелесным духам… Они же не являются физической субстанцией!

– Аня, я сейчас говорю не о духах. Если возле каждой двери можно найти запасной ключ от нее, значит, по твоему дому легко путешествовать любому желающему, а запоров вроде бы и не существует…

– Нет, не любому, а только тому, кто знает о ключах. Но кому это нужно? Мы же не в Москве, здесь, в нашем захолустье, жуликов, пробирающихся тайком в чужое жилье, чтобы стащить ложки, нет и никогда не было. Прежде мне и в голову бы не пришло запирать на ночь двери, это война сделала меня такой нервной и пугливой… Это все новые веяния. Говорят, теперь на дорогах прохожих грабят какие-то дезертиры, но не придет же им в голову брать штурмом мой дом? Я про такое не слыхала.

Ну что ж, мне все стало ясно. Допустим, грабители-дезертиры не рискнут ворваться в дом (а может быть, и рискнут, кто знает, преступный мир в смутное военное время быстро прогрессирует), но то, что каждый человек, достаточно любознательный, чтобы заглянуть в декоративный вазон у входа, способен взять оттуда ключ и в удобное для себя время разгуливать по Аниной усадьбе, – совершенно очевидно.

Даже если Анюта не рассказывает о разложенных под каждой дверью ключах всем встречным, у нас хватает пытливых людей, чтобы выведать эту тайну самостоятельно.

– Ты говорила, что дух спускался по лестнице с чердака. Там что, спрятано что-либо интересное или ценное? – решила уточнить я.

– Ну что ты? Просто какая-то старая мебель, рухлядь и всякое ненужное барахло. Я и сама толком не знаю, что там находится. На наш чердак уже лет сто нога человеческая не ступала. Ну, может быть, не сто, но лет двадцать-то уж точно. Говорят, в незапамятные времена там кто-то повесился, и ходить туда страшно. Я лично ни за что туда не пойду. Мне, когда я впервые услышала там шум, пришло в голову заглянуть за чердачную дверь, так и то было так жутко…

Мы ненадолго замолчали. У меня, честно признаться, пробежал по спине холодок от мысли, что на этом жутком чердаке, может статься, до сих пор кто-то висит, но я тут же отмела эту мысль как совершенно абсурдную.

– Что ж, наверное, нам пора спать? – спросила наконец Аня. – Я совсем заболтала тебя, а ведь завтра новый день… У тебя столько хлопот с гиреевской лечебницей, тебе нужен отдых. Завтра еще поговорим.

На лице у нее застыло выражение, напомнившее мне грустную васнецовскую Аленушку, размышлявшую над тихой заводью, не стоит ли ей утопиться за компанию с братцем. Так что уже сам тот факт, что Аня, превратившаяся в олицетворение человеческого горя и ходячий памятник усопшим близким, строит хоть какие-то планы на завтрашний день, меня порадовал.

Мы поднялись на второй этаж, где была Анина спальня, и где приготовили комнату для меня.

– Послушай, если ночью духи примутся вновь тебя беспокоить, немедленно буди меня, – сказала я Ане на прощание. – Я могу не услышать их зловещих шагов, но, если ты меня вовремя разбудишь, я с ними разберусь.