Надо же, идет второе десятилетие XX века, через какие-нибудь восемьдесят пять лет новое тысячелетие начнется, а мы тут при свечах будем ведовскими заговорами заклинать старую усадьбу, чтобы не впускала под свои своды нежить!

Ой, надо поскорее заняться практическими делами, пока я окончательно не переселилась в некий астральный мир. Бытовые проблемы обычно хорошо отвлекают от сверхъестественных. Да и Аню не стоит оставлять одну в этом «зачарованном» месте. Ее тоже лучше бы отвлечь на приземленные темы…

– Анечка, ты хотела мне помочь в делах гиреевской лечебницы, – напомнила я. – Давай-ка сходим вместе в Гиреево, посмотрим, все ли там идет как надо. Я ведь обещала Варваре Филипповне следить за порядком в ее санатории. Прогуляемся заодно, подышим лесным воздухом…

– Ты что, хочешь пойти пешком через лес? – спросила Аня с непонятным ужасом в голосе.

– А что? Тут напрямик до Гиреево совсем близко, и погода сегодня чудесная.

– Леля, ради бога, только не по лесной дороге, умоляю тебя! Лучше поедем на лошади по большаку – там хоть люди нет-нет и встречаются, все-таки не так страшно будет. Пешком по лесу я ни за что не пойду!

Я не стала ничего возражать – жизнь в Привольном хоть кому испортит нервы, неудивительно, что Аня стала такой пугливой.

В каретном сарае нашлась какая-то древняя коляска (наверняка помнившая покойного графа-славянофила кудрявым мальчиком), в эту колымагу запрягли не менее древнюю кобылу, настоящего одра, давно мечтавшего о покое, и призвали откуда-то старичка в армяке, с большим трудом взгромоздившегося на высокие козлы.

Пока нам готовили экипаж, я решила сделать еще одно небольшое и ни к чему не обязывающее дельце – снова опустить руку в вазон, украшавший крыльцо, чтобы проверить, не прибавилось ли в нем чего-либо новенького.

Странно было надеяться, что, например, пропавший ключ от двери вернется туда сам собой, но все же… Все же… Мало ли!

И мне удалось-таки нащупать в вазоне с нимфами кое-что кроме засохших листьев и мелкого сора.

– Леля, что ты там хочешь найти? – поинтересовалась Аня. – Неужели что-нибудь интересное?

– Да, именно интересное. И, кажется, уже нашла. Вот, смотри-ка!

В моих пальцах был зажат окурок дорогой папиросы с золотой полоской по мундштуку.

– Фу, какая гадость! – скривилась Аня.

– Гадость, конечно. Но бумага совсем свежая, не пожелтела и не отсырела. Могу тебе сказать одно – когда вчера ночью я проверяла, на месте запасной ключ от входной двери или нет, этой гадости здесь еще не было.

– Ну, может быть, тот офицер, что предлагал нам ночью помощь, кинул сюда окурок, – предположила Аня. – Он ведь проводил нас до дома и постоял у крыльца. А ведь мусорить у чужого порога не очень-то благородно.

– Без сомнения, – согласилась я. – Но только господин поручик не курил, когда провожал нас от старых ворот до крыльца (выдыхать дамам в лицо табачный дым было бы столь же неблагородно). А распрощавшись, он сразу же отправился восвояси и ушел от твоего дома прочь. Стало быть, окурок кинул сюда кто-то иной…

– И кто же это был? – испуганно спросила Аня.

– Пока не знаю, к сожалению. Либо некто ночью шлялся с папиросой вокруг твоего дома и даже поднимался на крыльцо, либо это наш миляга призрак, что проскользнул в дверь, побаловался напоследок табачком и оставил вещественный след своего пребывания. И тот и другой вариант мне совершенно не нравится, – подвела я итог, усаживаясь в коляску. – Тем более для призрака курение – слишком уж экстравагантная привычка.

Седой возница тронул вожжи, и мы покатили по разбитой проселочной дороге с двумя глубокими ухабистыми колеями. За нами немедленно устремилась свора бродячих собак, ошалевших от счастья, что появился такой прекрасный объект для облаивания. С этим исступленным эскортом мы и двинулись от привольнинского парка в сторону проезжего тракта.

Собаки наконец отстали, вокруг воцарилась тишина, лошадка неспешно трусила по большой дороге в сторону Гиреево, а женщины, сидевшие в коляске, столь же неспешно вели беседу.

– Знаешь, кроме всего прочего, мне непонятно, для чего этот призрак без конца шастает на чердак, да еще и двигает тяжелые вещи. Интересно, что он там потерял? – поинтересовалась Елена Сергеевна, когда оставшееся далеко позади Привольное скрылось за кромкой леса.

– Мне смутно помнится, что на чердаке среди прочих старых вещей хранятся сундуки, принадлежавшие покойному деду. Может быть, это все-таки призрак деда ищет какие-то свои записи, или именное оружие, или утерянный медальон с портретом любимой, или еще что-нибудь в этом роде? – предположила Аня. – Такие случаи известны. Например, в родовом замке английских графов Норфолк в Сассексе часто является призрак мужчины в синем кафтане. Его прозвали Синий человек. Так вот, он всегда приходит в графскую библиотеку и перебирает книги, а порой в раздражении сбрасывает их с полок. Считается, что это один из предков нынешнего владельца замка разыскивает принадлежащую ему старинную книгу с тайными записями…

– Да что ты говоришь! Я полагала, что подобные библиоманы встречаются только среди современных приват-доцентов, – не удержалась Леля.

Анна не заметила иронии в ее голосе.

– Нет-нет, это древний призрак, – вполне серьезно объяснила она. – Впервые Синий человек явился в графском замке еще в XVII веке, во времена Карла II, но с тех пор так и не нашел свой манускрипт и не обрел покой. Нынешний граф Норфолк интересуется мистическими тайнами и регулярно публикует в английской прессе все новые и новые сообщения о явлениях сассекского призрака.

Елена Сергеевна хотела было возразить, что английские графы с их родовыми призраками для нас не указ – у них в Великобритании так принято, чтобы каждый приличный лорд, претендующий на истинный аристократизм, имел бы в своем замке парочку призраков, иначе грош цена и замку, и самому лорду, но воздержалась, чтобы не расстраивать Анну.

Пусть себе увлекается романтическими историями, раз уж они приносят ей утешение…

– Ну хорошо, – согласилась Елена Сергеевна, – допустим, призрак покойного графа может искать на чердаке среди собственных старых вещей что-нибудь памятное для него. Допустим. А если это живой человек? Как ты думаешь? Мог бы обычный живой человек почему-либо заинтересоваться твоим чердаком?

– Не знаю, что там может быть интересного для обычных живых людей, – пожала плечами Аня. – Разве что для какого-нибудь старьевщика… Я тебе говорила, на чердак уже много лет никто не ходил. Ничего, кроме старого хлама, там не найдешь, а подниматься туда очень страшно.

– Надеюсь, мне ты позволишь как-нибудь совершить паломничество на твой чердак, чтобы взглянуть повнимательнее на этот хлам ушедших времен?

– Когда тебе будет угодно, – согласилась Аня. – Только ради бога, будь осторожна, чердак – это какое-то загадочное и опасное место. Кажется, там когда-то давно кто-то повесился. Только я подробностей не помню.

В гиреевской лечебнице все оказалось почти в порядке. Почти, за исключением небольшого, но весьма неприятного происшествия – одна из сестер милосердия, приглашенных госпожой Здравомысловой ухаживать за ранеными, потихоньку сбежала из имения. Она давно уже жаловалась своей напарнице, что служба здесь тяжелая, пациентов слишком много, хозяйка строгая и придирчивая и, вообще, лесная глушь надоела до смерти…

Накануне девушка принарядилась и ушла из усадьбы якобы на прогулку, но потом не вернулась – вероятно, самостоятельно добралась до железной дороги и отправилась домой в Москву.

Варвара Филипповна перед отъездом неосмотрительно выдала всему персоналу жалованье, так что деньги у медицинской сестрицы были, а в Гиреево ее ничто особенно не держало (кроме чувства долга – предмета, казавшегося многим слишком обременительным по нынешним нелегким временам).

Оставшаяся на своем посту вторая сестра горько сетовала, что ей необходимо сделать нынче пятнадцать перевязок, да еще уколы и прочие назначенные доктором процедуры… Прямо хоть разорвись! Настоящая каторга! Вот так всегда, одни считают себя вправе гулять и веселиться, а другие должны из-за этого надрываться и ложиться костьми. Нет в жизни справедливости!