После мига потрясенной тишины Аимару поклонился им.

- Прошу прощения, - сказал он, словно ошибся дверью.

Старики едва понимали, что он там был.

Мы вышли в коридор. Еще два солдата Имагавы лежали замертво, старший Братишка стоял над ними. Мы с Эми побежали к входной двери, чтобы посмотреть. Кто нас спас, но леди Чийомэ крикнула:

- Стойте, дурочки! Мы не знаем, кто эти всадники!

Мы пристыжено вернулись, обойдя гору мертвых солдат у лестницы.

Братишки шагали с мечами наготове. Дверь висела на одной петле, на стену коридора падал солнечный свет. Младший Братишка с окровавленной головой выглянул за дверь.

- Все хорошо! – крикнул он. – Это армия Такеды.

Я была поражена: нашими спасителями оказалась сила, что была кошмаром во время работы воином моего отца, и врагом его второго покровителя, когда он работал писцом. Во что я ввязалась?

Леди Чийомэ подгоняла нас, и мы пошли к выходу. Я была перепугана. Отец говорил, что кавалерия Такеды была ветром, бурей, что сметала все на своем пути. Тоуми прижалась к моей спине, или это я застыла на месте.

Когда мы все собрались, старший Братишка потянулся к двери, но она сорвалась с петли со скрипом и рухнула на пол.

Я издала вопль, но резко захлопнула рот, зубы клацнули.

В теплом свете нас встретила ужасная сцена нового утра. Перед конюшней три солдата Имагавы лежали на земли в крови. Среди них неподвижно лежала Кунико, ее окровавленная глефа была зажата в руке. В ее груди торчал меч. Миэко и Братишки побежали к ней.

Леди Чийомэ тихо выругалась.

На входе в гостиницу четверо всадников блестели на черных жеребцах. На спине каждого был красный герб со знаком из четырех бриллиантов. Такеда.

Первый самурай, с рогами на шлеме, спрыгнул с коня и решительно пошел к нам.

Аимару поднял нож, но Чийомэ-сама накричала на него:

- Опусти это, мальчик. Ты поранишься.

Самурай Такеда опустился на колени перед леди Чийомэ и низко поклонился.

- Чийомэ-сама, - сказал он с уважением, - большая честь видеть вас снова. Нас послали найти вас. Я не ожидал, что это будет так просто.

Женщина была польщена его уважением.

- Просто, лейтенант Масугу. Мне говорили, что армия Такеда оставит провинцию Чистоты отрядам лорда Матсудаиры, - она выгнула бровь. – А он, видимо, нападает с другой стороны.

Самурай снял шлем, открыв потное лицо с острыми чертами и морщинами. Он осмотрел всех нас.

- Имагава понял, видимо, что попал в челюсти, и теперь борется, - он указал на мертвых воинов. – Они напали на наш лагерь прошлой ночью. Мы отбились, и они побежали сюда, решив нажиться на своих деревнях, а не защищать провинцию.

Леди Чийомэ посмотрела на трупы с отвращением.

- Бандиты, - сказала она, и было ясно по ее тону, что в ее случае это ужасное оскорбление.

Она посмотрела в сторону конюшни. Миэко сидела, и голова Кунико была на ее коленях. Она не плакала, но ее лицо было белым. Братишка, что был крупнее, тряс головой, а леди Чийомэ издала звук, похожий и на фырканье, и на вздох.

Глядя туда, лейтенант Масугу раскрыл и закрыл рот.

- Бедняжка… Мне жаль, - он повернулся к Чийомэ. – Она… умерла с честью.

- Да.

Что Кунико там делала? Что делала с этой длинной глефой в руках? Сражалась. И погибла.

Масугу растерянно скривился и осмотрел нас – Аимару, Эми, Тоуми и меня, стоявших там в одежде для сна.

- Кто это? – спросил он с любопытством. – Новые жрицы храма?

- Конечно, Масугу, - сказала Чийомэ-сама. – Богов нужно почитать и в такие времена.

Я моргнула. Жрицы?

Чийомэ-сама хитро сказала:

- Лейтенант Масугу, позвольте представить вам юных дев-самураев: Таругу Тоуми, Ханичи Эми и Кано Мурасаки, - было неловко слышать свой статус и имя. Я вежливо, но скованно поклонилась. Остальные сделали то же самое.

- Кано?.. – Масугу смотрел на нас так, словно пытался вспомнить, где еще нас видел. А потом вскинул брови и присвистнул. – Вот так компания! – он указал на Аимару. – А он кто? Оживший наследник Го-Дайго?

Леди Чийомэ сдержанно улыбнулась.

- Нет, лишь мальчик, - она посмотрела на Миэко, что баюкала Кунико на своих коленях, пока Братишки стояли рядом, как статуи. – Но он пригодится.

Самурай Такеды почесал макушку и осмотрел нас.

- Чийомэ-сама, - сказал он. – Мы пришли с Горы, чтобы отвести вас и ваш, эм, груз в Мочизуки. Соблаговолите ли вы вывести вас из зоны сражений?

Леди Чийомэ окинула окрестности взглядом, скользнула им по гостинице, что выглядела еще хуже, чем вчера, по нам, не готовым к пути.

- Мы уйдем, как только я переоденусь и соберу вещи, - заявила она. И пошла в свою комнату. Миэко безмолвно шла за ней, а мы принялись готовиться к пути.

* * *

Как можно быстрее мы вернулись во двор. Отряд лейтенанта Масугу прошел туда, напоминая океан черных жеребцов. Все были с красным знаменем Такеды на спинах. Кони выдыхали пар в свете утреннего солнца.

Трупы солдат Имагавы собрали в углу двора.

Перед ними на деревянной платформе было тело Кунико, завернутое в грязную белую ткань.

Это было странно. Я едва ее знала, она мне даже не нравилась. Но я скорбела из-за ее смерти.

Леди Чийомэ стояла перед стариками-хозяевами гостиницы. Она передала женщине маленький тяжелый мешочек:

- Пусть будет сказана молитва для моей женщины, - она посмотрела на выбитую дверь и добавила. – Оставшееся пусть пойдет на восстановление этого места.

Старики пробормотали обещания и благодарности, поклонились до земли.

Леди Чийомэ развернулась и скользнула в паланкин. Лейтенант Масугу протянул руку Миэко, предлагая ей ехать с ним. Но она прошла, не взглянув на его жест. Подавив потрясение, Масугу повернулся и протянул руку мне.

8

Гора

Мы быстро двигались три дня, не говоря, пока солнце не скрывалось за горами. Первые два дня мы прошли большие группы солдат с меткой Такеды, они шли сражаться туда, откуда мы только ушли. На третий день мы могли быть единственными людьми в провинции Достоинства, во всей Японии. Никого вокруг не было. Деревни казались пустыми.

Каждую ночь солдаты устраивались на ночлег среди сухих рисовых полей, на их краю. Они готовили простой ужин, а Эми, Тоуми, Аимару и я помогали потом все убирать. Мужчины начинали говорить друг с другом, с Братишками. Они вежливо общались с леди Чийомэ, и даже порой шутили над Аимару и нами, девушками.

Никто не говорил с Миэко-сан, хотя лейтенант всегда знал, где она.

Путь на лошади истощал сильнее, чем я ожидала, хоть я и была лишь пассажиром.

Я удивленно обнаружила, что я, умеющая забраться на самое высокое здание или дерево без страха, чувствовала себя на лошади неуверенно. Каждый день Масугу-сан осторожно помогал мне забраться на коня, каждое утро я старалась не вырвать пучки волос из гривы бедного животного от страха. Мне казалось, что я еду верхом на землетрясении.

Радовало немного лишь то, что Тоуми ненавидела это больше меня.

К концу долгого третьего дня Масугу помог мне слезть с его коня, и я поблагодарила его, смутившись, что не могу слезть сама. Он улыбнулся и пожал плечами.

Леди Чийомэ выбралась из своего паланкина, ворча, как всегда делала.

От Братишек поднимался пар, но они не ворчали.

Солдаты устроились на ночлег на засохшем рисовом поле у ленивой реки.

Как и каждый вечер. Я посмотрела на юг, но видела там не родной дом, а туман.

Впервые я посмотрела на север. Вдали был высокий силуэт, поразивший меня: идеальный конус со снежной вершиной, как песочные горки, что мы с Усако делали, когда мама приводила нас на пляж. Как на бесконечных рисунках, что отец рисовал на краях использованной бумаги или в пыли.

Гора Фудзи.

- Гора, - восхищенно прошептала я.

- Да, - сказал позади меня Масугу. Он впервые заговорил со мной о чем-то еще, кроме просьб сидеть ровно и слезать. Мы стояли какое-то время и смотрели. Как за горой угасает солнце.