Человек явно о тебе беспокоится. В чем, скажи, его вина?

— В том, что сует нос не в свое дело, вот в чем!

Сразу проявляются низменные черты его характера. И, заметь, Патриция, подобное происходит не впервые. Он подслушивал наш недавний разговор. Притаился на балконе. А потом сообщил о своем шпионстве как ни в чем не бывало.

— Вероятно, он понял, что иначе у него не остается ни единого шанса. Будь по-твоему, он вообще никогда не узнал бы о беременности. Не естественно ли, если у него возникло предположение, что ты еще что-то от него скрываешь? — Патриция завистливо взглянула на розы. — Как бы ни велики были его прегрешения, но это вот искупает их хоть в какой-то степени. Даже ваза шикарная.

— Показуха, — Касси брезгливо оглядела огромную хрустальную вазу в форме шара. — Похоже на клизму. Вот они, издержки профессии! Тебя губит любовь к внешним эффектам.

— Хорошо, чего ты ждала? Я за них отвечаю.

Качество и представительный внешний вид убийственное сочетание в любом деле. И хочешь ты или нет, но ваза действительно роскошная.

— Ваза? — Касси презрительно фыркнула, стараясь не вдыхать соблазнительный запах, исходящий от роз, чтобы не потерять хоть долю переполняющего ее негодования. — Да я практически могу в ней искупаться.

— Уже нет. А очень скоро ты даже в горлышко не пролезешь.

— Слова истинной подруги.

— Да, подруги, — заявила та. — А ты бы хотела, чтобы я позволяла тебе раздувать из мухи слова.

Бенедикт не обязан был делать тебе предложение.

Даже мог не принимать на веру, что он отец ребенка. То, что он без колебаний сделал и то, и другое, говорит о его моральном облике куда больше, чем такая мелочь, как один взгляд в твой еженедельник или дослушанный до конца разговор, имевший самое непосредственное отношение к нему. Не многие осудили бы его. В наше время такие встречаются редко. Ты будешь полной дурой, если откажешься от него.

— Мы не любим друг друга!

Сердито тряхнув головой, Патриция продолжала наступать:

— Что не помешало тебе забеременеть от него, тут любви хватило. С этого все и началось, кстати. Будь я на твоем месте, прыгала бы от счастья.

— Я знаю, — с раскаянием ответила Касси. Патриция и ее муж Иан уже три года безуспешно пытались зачать ребенка. — Извини, Патриция. Не надо было мне обременять тебя своими проблемами.

— Друзья для того и есть — при необходимости подставлять уши и давать советы, когда надо и не надо. А потом, с кем тогда тебе было поговорить, как не со мной?

Не с кем! У нее не было родственников — ни тети, ни дяди, ни двоюродных братьев и сестер. Патриция не только лучшая подруга, она ей как сестра. А с тех пор, как в прошлом октябре умерла мать Касси, она единственная, кого можно было бы назвать близким человеком. Были, конечно, и другие друзья, но таких верных и преданных — ни одного.

— Ты, правда, думаешь, что я сужу его слишком строго?

— Я считаю, ты слишком спешишь. Другое дело, если б ты терпеть его не могла. Но жаль, что ты не видишь свое лицо, когда о нем говоришь.

Может, ты и хотела бы его ненавидеть, но ясно как день, такое тебе не по силам. Он тебе очень нравится. И совершенно ясно, что и он к тебе неравнодушен.

— Бенедикта интересует лишь его ребенок. Я просто обладательница живота, где этот младенец оказался.

— Ой, спасите меня! Тогда что, интересно, он тут делал? На тот момент он еще не знал о беременности.

Касси пожала плечами.

— Не знаю и знать не хочу.

— Рано ли, поздно ли, а узнать придется. Не похоже, что он собирается тихо удалиться. По какой-то неизвестной причине он явился, чтобы повидаться с тобой. И обнаружил другую, еще более заслуживающую внимания причину тут остаться. — Патриция дотронулась пальцем до розового нежного лепестка цветка и вздохнула. — Вот они, свидетельства его желания пойти на все уступки, лишь бы убедить тебя.

— Господи боже, это всего лишь цветы!

— Нет. Если бы так, то довольно было бы и обычного растения в горшке.

— Так что ты предлагаешь? Чтобы я пала перед ним ниц только потому, что он оплатил немыслимый счет из цветочного магазина?

— Я предлагаю тебе сделать шаг навстречу и показать свою готовность вести дискуссию и Прийти к компромиссному решению. — Патриция сняла телефонную трубку. — И предлагаю не откладывать дело в долгий ящик. Потому что, каким бы положительным он ни был, по слухам, темпераментные итальянцы не особо расположены долго терпеть. Если ты намерена водить его за нос, то слишком много на себя берешь.

Патриция помахивала телефонной трубкой перед ее лицом, словно заклинательница, укрощающая кобру.

— Я не знаю, где он живет.

— Ты знаешь номер его сотового. Он напечатан на визитке.

— Но ему может не понравиться, что его беспокоят во время деловых переговоров. Не ради же меня он приехал в город. Он сейчас работает или находится у своего друга Нунцио.

— А там есть автоответчик. Можешь оставить сообщение.

— И что сказать?

— Ну, не знаю. Что обычно говорят на автоответчик? Привет, это Кассандра. Перезвони мне, пожалуйста, когда освободишься.

Дрожащей рукой Касси набрала номер и приготовилась разговаривать с безликим автоматом.

Бенедикт взял трубку после первого гудка.

Ошарашенная как модуляциями его глубокого баритона, так и внезапно одолевшей ее немотой, Касси отдернула трубку от уха, с ужасом глядя на нее. Она так бы и бросила ее, если бы Патриция театральным шепотом не проговорила:

— Скажи что-нибудь, Касси!

— Кассандра? — Ее имя выплыло из трубки как музыка. Хитроумный напев чародея, призванный одурманивать доверчивых простаков.

— При…вет, — заметалась она, — спасибо за розы.

Они прелестны. Розовые — мои самые любимые.

— Ты позвонила лишь поэтому?

— Хм.., нет.

И снова долгая, томительная пауза.

— Тогда почему?

— Мне.., не хотелось бы объяснять по телефону. — Пытаясь обрести спокойное дыхание, Касси продолжала:

— Мне надо кое-что обсудить с тобой лично.

— Разумеется! Но на сей раз тебе не придется стряпать для меня. Я приглашаю тебя в мой любимый ресторанчик, тихий, спокойный…

— Нет! — поспешила отказаться она, ужасаясь его напевному акценту, придающему каждой фразе сексуальную окраску. — Никаких обедов.

— В таком случае ленч.

— Да, хорошо.

— Сегодня.

— Да.

— Превосходно! Я заеду за тобой…

— Нет, — снова прервала она, не решаясь оказаться наедине с ним в узком пространстве машины или в полумраке какого-нибудь предназначенного для любовных парочек ресторана. — В холле здания нашего офиса есть закусочная. Там я тебя буду ждать в полдень.

— Если ты настаиваешь, — сказал он таким тоном, словно она назначила ему свидание на городской свалке.

— Настаиваю.

— Ты как будто не в своей тарелке, — хихикнула Патриция по окончании разговора. — Он, похоже, кажется тебе неотразимо привлекательным, да? Впрочем, ничего удивительного. Как иначе он смог бы добиться нынешнего своего положения?

Ему положено иметь характер. Да и вообще, ты не позволила бы соблазнить себя какому-нибудь бармену. — Внезапно глаза Патриции ехидно блеснули. — Или это ты его соблазнила?

— Что за чушь!

— Никаких завлекающих взглядов из-под ресниц? Или мимолетных улыбок?

Касси открыла рот, чтобы отпереться от подобных предположений, но промолчала, охваченная внезапными воспоминаниями, лишь частично подтверждающими ее невиновность.

— Потанцуете со мной, синьорина?

— Не могу. Я на работе.

Но он все равно взял ее в свои объятия. Над заливом Сан-Франциско вспыхнули яркие огни фейерверка, рассыпались у них над головами переливами зеленых, красных, синих звездочек.

— Не ожидал увидеть вас здесь в одиночестве, улыбаясь, заметил он.

— Я сама не ожидала, что окажусь здесь, — ответила она, — но наша сотрудница, отвечающая за ведение таких вечеров, слегла с простудой. Найти так быстро замену оказалось невозможно.