— Я хотел, чтобы в наш первый вечер мы были совсем одни, Клер. Никаких друзей, никаких родственников, никаких слуг… Хочу, чтобы ты была только моя… — проговорил он, положив свою руку поверх ее.

В эту минуту Клер была готова отбросить стул и сразу же подняться с ним наверх. Ее поражало, что, испытывая естественный страх перед предстоящей ночью, она как можно скорее хочет стать женой Джастина. Его нежное прикосновение разбудило такое сильное желание, что у нее перехватило дыхание. Ей казалось, что ужин тянется бесконечно долго.

— Экономка будет здесь завтра, поэтому мы можем все оставить так, — с улыбкой произнес Рейнсборо. — Тебе не хочется подняться наверх, дорогая?

— О, да, конечно… — прошептала Клер.

Она не знала, как себя вести, и была благодарна Джастину. Поднимаясь по лестнице, она ощутила его взгляд. Ей хотелось, чтобы все произошло скорее…

Так и случилось. Она успела убрать с кровати покрывало и сидела у зеркала, расчесывая волосы, когда открылась дверь и появился Джастин.

— Позволь мне, дорогая, — произнес он, подойдя ближе. Поцеловав ее в шею, он взял гребень и стал нежно водить им по ее локонам. — Твои волосы уже расчесаны, но моя хорошая работа вся пойдет насмарку… Идем…

Сжавшись под одеялом, Клер увидела, как Джастин начал раздеваться. Его кожа за пять лет, проведенных в Вест-Индии, приобрела устойчивый бронзовый оттенок. Из-под полуопущенных век Клер следила за тем, как он снимал рубашку, открывая ее взору мускулистые руки и сильную грудь. Когда он стал освобождаться от брюк, Клер закрыла глаза и услышала его нежный смех.

— Уверен, вы с мамой проводили часы, выбирая эту прекрасную рубашку… Но, к несчастью, мне придется снять ее с тебя.

Джастин наклонился, чтобы ее поцеловать, его же рука тем временем ощупывала прекрасные формы ее ног, на минуту легла на живот, потом, сжав края рубашки, одним движением сняла ее с Клер. Теперь она лежала под одеялом обнаженная, ожидая его прикосновений; она не знала, какая часть ее тела больше всего жаждет его… Губы, грудь или та, другая, девственная территория?.. Наверное, все же губы, потому что он начал с них. Сначала нежно, потом все более страстно своими губами он пытался раздвинуть ее. Она не двигалась, а потом, повинуясь страсти, обвила руками его тело и прижалась к нему.

Когда он стал ласкать грудь, Клер застонала от наслаждения. Джастин отбросил покрывало, мешавшее ему, и страстно посмотрел ей в глаза. Его взгляд был полон желания.

Клер гладила его спину, грудь и бедра, чувствуя на животе его упругую плоть. Он целовал ее грудь, живот, бедра…

— Пожалуйста, Джастин, — простонала она.

— Не сейчас, Клер… Я хочу, чтобы тебе было еще приятнее, — прошептал он, доведя ее своими прикосновениями почти до кульминации, потом нежным и быстрым движением овладел ею. На мгновение она почувствовала боль, но потом ее захватил ритм движения. Ее собственное наслаждение было так велико, что она поражалась этому. Они заснули в объятиях друг друга.

В эту ночь им еще не раз довелось пережить мгновения любви. На этот раз все было еще прекраснее. Клер казалось, что сквозь ее тело течет океан, качающий ее на волнах любви.

Они приехали в Рейнсборо во второй половине дня. Клер впервые увидела свой новый дом, когда косые лучи солнца стали заглядывать в окна верхних этажей, освещая их и придавая их блеклому красному цвету теплый розовый оттенок.

— Как красиво! — воскликнула Клер, когда Джастин помог ей выйти из экипажа.

— Я рад, что тебе здесь нравиться, Клер. Мне было страшно при мысли, что ты будешь чувствовать себя немного одинокой здесь, в Девоне.

— Почему? Ведь ты со мной, Джастин…

Он наклонился и быстро поцеловал ее, прежде чем представить ей слуг, выстроившихся у кареты.

Первые шесть недель Клер казалось, что они с Джастином живут в каком-то сказочном мире, тепло и сладком, как медовое яблоко.

— Вот он какой, наш медовый месяц, — сказал однажды Джастин. Он брызгал сладкую липкую жидкость на ее грудь и живот, а потом слизывая ее, шокируя и приводя в восхищение Клер. Она краснела, смеялась, а потом сказала:

— Ну что ж, поиграем в карусель, — и занялась тем же, чем и он. Они были сладкими и липкими, когда, наконец, занялись любовью.

Оторвавшись друг от друга, они побежали в ванну и вновь легли, но на этот раз уже на ковер, потому что кровать была словно залита медом.

— Что подумают горничные? — прошептала Клер, лежа на его плече.

— Тебя это интересует?

— Наверное… Но мне уже все равно — ты превращаешь меня в распутницу.

— Прекрасно, но ты будешь распутницей только для меня…

«Странно», — подумала Клер, но при следующем поцелуе забыла обо всем.

Почти все время они проводили вместе, занимались любовью в самых разнообразных и немыслимых позах, что было в диковинку не только Клер, но и Джастину. Он не обращал внимания на какие бы то ни было моральные нормы и, когда Клер отказывалась в смущении от какой-либо изощренной позы, он, шутя, говорил: «Оставь это миссис Кларк. Я ведь достаточно плачу ей».

В течение нескольких недель дом Джастина был закрыт для всех гостей. Все свое внимание он отдавал жене. Клер любили, о ней заботились, и она страстно хотела, чтобы так было всю жизнь.

Однажды утром Клер проснулась раньше мужа и, не тревожа его, быстро оделась, решив прогуляться перед завтраком. Как приятно было идти по росистой траве, в которой кое-где блестели паутинки, невидимые днем… Ей казалось, что впервые за много месяцев она испытала чувство одиночества. Клер с наслаждением отдалась этому чувству.

Когда она подошла к дому, то увидела мужа, который искал ее. Его вид удивил и потряс Клер: распахнутая рубашка, взлохмаченные после сна волосы… Она весело помахала ему рукой и, когда он поспешил к ней, странное выражение неуверенности в его глазах вновь потрясло ее.

— Где ты была, Клер? — спросил он резким от волнения голосом.

— Что случилось, Джастин? Я просто решила прогуляться по саду с утра пораньше. Мне не хотелось будить тебя, ты так сладко спал.

— Никогда больше не уходи, не предупредив меня, Клер, — сердито сказал он.

— Конечно, дорогой, если это так волнует тебя, — ответила она, удивленная его горячностью и тронутая беспокойством.

Как бы то ни было, но скоро стало ясно, что период уединения закончился и пришла пора обратиться к делам мирским. Вместе с управляющим Джастин занялся делами имения, тщательно подсчитывая выгоды аренды. Клер в сопровождении миссис Кларк обошла весь дом и была ознакомлена со своими новыми обязанностями хозяйки усадьбы.

В начале августа пришло время делать визиты. Взяв с подноса карточки всех знакомых и друзей дома, Джастин перетасовал их и снова бросил на поднос. Затем наугад взял одну их них.

— Линтоны приглашают нас на званый ужин. Хочешь пойти, Клер?

— Прекрасно, Джастин. Так хочется встретиться с соседями и, возможно, с будущими друзьями.

У престарелого баронета и его жены было двое детей: дочь в возрасте Клер и сын, прослуживший в Индии около двух лет. Лейтенант Линтон приехал в отпуск, и званый ужин устраивался в его честь.

Джастин и Клер немного запоздали и приехали почти к самому ужину. Ее место оказалось рядом с лейтенантом, который всего на год был старше Клер. Его карие глаза, легкая улыбка и забавные истории о службе на Востоке не раз в течение ужина заставляли смеяться молодую леди Рейнсборо.

— Мне кажется, вы не совсем правдиво описывали трудности войны, лейтенант.

На мгновение его лицо стало серьезным.

— Согласен, но именно моя веселость помогла мне выжить…

Его взгляд помрачнел, но только на минутку, потому что Клер в знак приязни прикоснулась к его руке. Почувствовав, что Джастин стоит у нее за спиной, она тут же отдернула руку и, повернувшись к нему, сказала:

— Лейтенант Линтон так развеселил меня за ужином…

— Да я заметил… Линтон…