Упоминание о «призраке» больно ранило нежную душу Адельберто, и он пообещал в случае повторения «подобных намеков» своротить Счастливчику рыло набок. Потом успокоился и повторил:

– Один из троих купится наверняка.

В этом он был прав: Гнат Позняк был всего лишь второй попыткой Тони за это утро. И попыткой удачной. Правда он все еще не знал, что за билетик выпал ему в этой лотерее. Именно имея ввиду это обстоятельство, он во время вчерашней планерки снова вклинился в речь Адельберто с вопросом:

– Все это очень хорошо Ме... Адельберто... Но многое зависит от того, что за птица сядет в нашу клетку там – на Космотерминале... У тебя что там – служба радиоперехвата устроена, что-ли?

– Это совершенно неважно, Счастливчик, – тоном Шерлока Холмса, поучающего лопоухого доктора Ватсона, молвил Адельберто. – Совершенно неважно, кто сядет на генеральское место в каре спецдоставки. Важно то, что, во-первых, это будет скорее всего один человек. Если высоких гостей будет двое – тем лучше для нас. Во-вторых: это не будет чемпион Сектора по каратэ или ультрасамбо. Спортсменов принимают торжественно и извещают об этом народ загодя. Крутые катаются за свой счет. Нет – это будет рыхлый тюфяк с кейсом и расстроенной печенью. Даже если он будет вооружен, на рожон он не полезет. Будет как миленький ждать, пока за него не внесут выкуп. В конце концов, сам факт, что его похитили, усилит его политический вес и сделает неплохую рекламу. Тюфяк будет себя вести разумно. Мы тоже будем вести себя разумно.

– А если это будет охренелый суперагент или профессиональный киллер? – возразил Тони. – Дипломаты услугами таких птичек тоже пользуются.

– Спецдоставка – тоже не для таких, – Адельберто усмехнулся. – Ты не представляешь, Тони, какое жидкое говно развозят по спецгостиницам на больших черных машинах. А дерьмо всегда очень боится запачкаться. Не знаю почему, но это так, Тони Пайпер. Никакого киллера и на пушечный выстрел не подпустят к тому, что хоть каким-то боком выходит в официальную политику. К спецгостинице министерства внешней политики, например. Лопоухий визгливый тюфяк – вот с чем нам придется работать, и меня заранее тошнит от этой работы. Но, обстоятельства сильнее нас.

Теперь – в третьих: с тюфяком будет сопровождающее лицо. Это – единственная и серьезная опасность нашей затеи. Это будет не профессионал – знаю по опыту. Начинающий бюрократ – из тех, кого не грех и мальчиком на посылках держать. Этот будет драться не на жизнь, а на смерть: карьера таким важнее, чем жизнь. Без нее они себя не мыслят. А мы собираемся предпринять ни что иное, как загубить карьеру одному такому «сопровождающему лицу». Хотя, если вдуматься, мы его облагодетельствуем: вышибут его на улицу, может еще человеком станет... Если же нам не повезет особо и этот будет ко всему еще и дурнем, то дело может дойти и до смертоубийства. Поэтому ты должен очень правильно провести свою партию в операции отсечения. Если дашь осечку, останешься один на один с мужиком, у которого в одном кармане будет бластер с сотней зарядов, а в другом – блок с красной кнопкой. И в башке у него будет сидеть инструкция, о том, что пускать в ход и то и другое, он должен без промедления и без малейших колебаний.

– Я усек, – Тони сглотнул слюну. – Но ты знаешь, Мепистоппель, я пятый раз в зону не пойду... В жизни народ не мочил, но...

– Поэтому ты должен сделать все так как надо, Тони, – почти по слогам выдавил из себя, проглотивший чудовищное оскорбление Адельберто Фюнф. – Не как всегда Тони, а как надо!!!

И теперь последнее, и самое важное: кем бы он ни был, этот наш Тюфяк – хоть осьминогом с Океании – это всегда будет тот, за кого заплатят выкуп. Разумный выкуп разумным партнерам... Самое главное для нас – этот выкуп получить. А для этого, в свою очередь, главное – не вести себя как лунатики и делать точно то, что мы запланировали, не покупаясь на все иные варианты. Ты понял меня, Счастливчик?

Счастливчик понял Мепистоппеля – или думал, что это так – и был твердо намерен действовать строго по плану. Гнат Позняк словно сговорившись, делал все именно так, как надо было.

Точно сразу после выезда за городскую черту – за пятьдесят километров до основного места действия – Гнат согласился пару раз глотнуть безалкогольного имбирного, полдюжины банок которого – недавно из холодильника – затесалась в наплечной сумке разговорчивого клиента, а потом осушил банку до конца и прикончил вторую. Тони честно предоставлял выбор емкостей самому Гнату и сам честно глотал проклятую микстуру.

Имбирное точно во-время оказало на них потребное для задуманного злодейства действие: мощное мочегонное было введено во все банки поровну. Так что, когда впереди в лучах заката и в усталом мареве, царившем над Степью, появилось прижавшееся к «площадке отдыха» аккуратное, белое зданьице, этим двоим было достаточно переглянуться. Кар сбавил ход и причалил к богоугодному заведению, большую часть которого занимали несколько кабинок, означенных двумя нулями. К ним оба путника устремились почти бегом – Гнат едва успел вынуть магнитный ключ из панели управления. Прихватить из «бардачка» полагавшийся ему по должности разрядник, ему и в голову не пришло . На ходу клиент заливисто свистнул, и пес, будто сам по себе, устремился за ними.

Кульминационный момент первого этапа плана, выношенного Мепистоппелем, наступил тогда, когда просветленный, с воспарившею душой, Гнат застегнул свой «зиппер» и отворил дверь кабинки. Словно живой, четвероногий снаряд, черно-белая псина, такая смирная доселе, рванулась прямо в физиономию водителя – он только и успел, что заслониться рукой – и мощным ударом опрокинула его на фосфорически-белый унитаз. Острые клыки щелкнули перед самым носом Позняка.

– Петер!!! – заорал он. – Петер!!! Ваша псина сошла с ума!! Сбесилась!! С розуму зьихала!!!...

– Не обижайте зверька, – успокаивающе произнес Тони, одной рукой оттягивая злобно рычащего Бинки к ноге, а другой беря на прицел физиономию Гната.

Целиться было из чего – в руке Счастливчика был зажат «Смит и Вессон» жуткого калибра. Потом, давая показания полиции, Гнат только так и говорил – «жуткий калибр» и все тут.

– И не пытайтесь подняться, – добавил Тони. – Давайте сюда ключ. И путевой лист. И поторопись, я собачку могу удерживать пять секунд – не дольше.

Гнат не проявил знаменитого упрямства, свойственного его предкам. Магнитную карточку он отдал без каких бы то ни было разговоров, для чего ему пришлось-таки перейти в положение «сидя». Бинки чуть не порвал поводок.

– Путевой лист – в панели управлениия, – пояснил Гнат. – Стандартная карточка, вроде этой. В держателе программного блока. Щоб тоби им подавывси!

– Как зовут сопровождающего? Учти, что ты так и будешь здесь сидеть до тех пор, пока я не вернусь – целый и невридимый.

– Это как же? – осведомился Гнат.– Прикуешь меня что-ли?

– Да нет. Зачем мне тебя приковывать? – пожал плечами «Петер». – Это может недоумение вызвать у кого-нибудь, кого сюда занесет... Да и насилие над личностью тогда получается. А ты сиди себе просто, да сиди. С посторонними не болтай. Можешь покурить. Кондиционер работает, вода есть – со скуки не помрешь. А песик тебе поможет... правильно вести себя. Правда?

Тони посмотрел на Бинки. Тот понимающе отступил в угол, из которого хорошо просматривалось место заключения Позняка, и уселся там в настороженной позе.

– Он у меня чуткий – так что если орать начнешь, или знаки какие подавать – если, повторяю, зайдет кто сюда – так горло напрочь и вырвет. Или когда ждать надоест сильно. Он у меня на то обучен, – заглянув Гнату в глаза, Счастливчик убедился, что тот его хорошо понял. – А теперь, не морочь людям голову и выкладывай, кого встречаешь, и кто в сопровождении.

– Кого встречаю, мне не докладывают. – с досадой разъяснил ему Гнат. – Одно лицо. Не два и не три – вот все, что знать велено. А сопровождает – Братов Николай Николаевич. Помсекретаря протокольного отдела. Мужик серьезный, хоть и молод. Засыпешься ты с ним...