Давний ужас действительно может захватить вас в самый неподходящий момент. Впервые блокировка того ужасного испытания дала трещину. Её мозгу не позволяли помнить, однако тело не сумело забыть. Но на этот раз рядом с ней был человек, который держал её за руку.

Она переоделась в сухое, натянула теплый свитер на застывшие плечи – их даже стимулятор не смог согреть – и, уже вытирая волосы, с удивлением поняла, что Туриан не догадался, что охвативший её ужас она объяснила не вслух. Но мужчина был так близко, что ему не требовалось быть телепатом, чтобы принимать её телепатемы.

Его лицо прояснилось, когда девушка наконец появилась на палубе. Она улыбнулась в ответ.

– Возьми руль, – Туриан показал на компас, – я переставлю кливер. Так мы сможем встать на якорь до темноты. Я сообщил об изменении наших планов береговой охране, поэтому они не будут нас искать, но, может быть, ты хочешь передать кому-нибудь в Приятной Бухте, что мы вернемся завтра не раньше полудня?

Она покачала головой, уловив из череды его мыслей, что сам он вовсе не против продлить их путешествие. Он был на грани гнева на людей, подвергших трехлетнюю девочку такому ужасному испытанию. Туриан теперь видел в ней не только ещё одну пару рабочих рук, товарища по работе, но и честную, интересную личность.

Ловкие движения моряка невольно притягивали взгляд девушки, пока он поднимал кливер, связывал шкоты, порванные при переходе через бурный пролив, проверял левый и правый борта по дороге в кубрик. Устроившись на краю скамейки, он оценивающе поглядел на компас и береговую линию.

– Рулевой, возьмите новый курс, десять румбов по правому борту. – Он поднял руку, указывая на бухточку, открывшуюся за длинным загнутым мысом.

– Мы бросим якорь у берега. А утром возьмем курс прямо на Приятную Бухту.

– Есть, сэр. Десять румбов по правому борту, курс на бухту Ионы. Смею спросить капитана, достаточно ли он взял провианта для голодных матросов.

– Никто ещё не умирал с голоду на борту «Мираки», – хмыкнул Туриан, одобрительно посмеиваясь. – Вы можете наловить столько рыбы, сколько в состоянии съесть, юнга, а гарнира хватит с избытком.

Плотные тучи закрыли небосвод ещё до того, как они встали на якорь в прелестной полукруглой бухточке с отличным песчаным пляжем. Иона был популярным летним курортом с сотнями неотличимых друг от друга отмелей вдоль восточного побережья. Они были единственным судном в этих спокойных водах, столь привлекательных для рыбаков. Домики на берегу оставались ещё по-зимнему нежилыми. Как только паруса были свернуты, все тросы закручены, сигнальные и осветительные огни зажжены, Туриан забросил удочки.

– Без приманки?

Он усмехнулся.

– Брось линь за борт и посмотри, что будет.

– Невероятно! – откликнулась Ровена.

Плоская рыба, казалось, прыгнула на крючок, не успел тот достигнуть поверхности воды.

– Лучшее время для лова. Их здесь вдоволь. Пять минут от моря до тарелки – и ешь сколько влезет.

Ровена никогда ещё не была так голодна, и никогда простая пища не доставляла ей такого удовольствия. Пока она мыла тарелки, сковородки и кружки, её охватило непривычное чувство удовлетворения и усталости, физической, не ментальной, которая успокаивала и в то же время усыпляла.

– Эй, не спи на ходу, юнга, – мягко окликнул её довольный Туриан, но брови его слегка сдвинулись от беспокойства.

– Мне хорошо сейчас, Туриан, правда. Ты мне очень помог. Если бы ты был со мной тогда в вертолёте, я бы так не испугалась. – Заметив гнев на его лице, она подняла руку. – В этом никто не был виноват. Ведь я спаслась именно потому, что была в вертолёте. Единственная из всех… – Она замолчала, беспокоясь, не сказала ли больше, чем хотела. Послушать Сиглен – все на планете слышали её вопли. Может быть, он был в море. Он не похож на бесчувственного в ментальном смысле человека.

– У тебя нет семьи? – Вот что потрясло Туриана больше всего.

– У меня очень хорошие друзья, они заботятся обо мне лучше родных.

Он опустил голову.

– Семья лучше. Ты всегда можешь положиться на семью. Но, наверное, у тебя есть где-то родственники.

Ровена пожала плечами.

– Ты же не будешь скучать по тому, чего у тебя никогда не было. – Она знала, что сильно его расстроила. Туриан был человеком, для которого семейные связи священны и который почитает всех своих кровных родственников. – Когда-нибудь и у меня будет своя семья, – добавила она, чтобы успокоить его и в то же время как бы обещая это самой себе. Может быть, именно поэтому Рейдингер так внимательно подбирал студентов её курса. Казалось, его больше привлекали кандидатуры мальчиков, чем девочек.

Считалось, что Прайм должен создавать семью с другим Талантом высокой степени, чтобы было кому передать свои способности. Неужели Прайм Земли решил поиграть в сваху?

Задумавшись, она, казалось, не была готова к тому, что Туриан обнимет её. Ровену буквально захлестнул поток чувств, как только он нежно обхватил её и прижал к себе. И девушка сдалась под напором роскошных ласк теплого сильного тела, прижавшегося к ней, нежных сильных рук, перебиравших её волосы, скользивших по её спине. Она положила голову ему на грудь и услышала, как быстрее обычного бьется его сердце, и поняла, что подтолкнуло Туриана на действия – хуже одиночества, в его глазах, ничего не могло быть.

И тут Ровена осознала, что пришло время решаться. Сама того не желая, она добилась своего. Один маленький телепатический «толчок» – и она сможет…

Ей не пришлось решать. Туриан сделал это вместо неё. Волны нежности, слегка окрашенные жалостью, но в основном несущие восхищение её мужеством и стойкостью, исходили от этого человека. Она никогда не была такой довольной, спокойной и… никогда никого она не хотела так сильно.

Потрясенная силой его чувств, она подняла лицо, в ответ последовал нежный, но настойчивый поцелуй.

Ровене хватило времени только на то, чтобы попытаться сгладить свои чувства до приемлемого уровня. За последние несколько часов в ней проснулись многие эмоции, прежде находившиеся под контролем. Чтобы сдержать их, понадобится много сил. Она вполне могла справиться со своими желаниями, ничего не подозревающий Туриан тоже, если только она не проявит неосторожности. Но она хотела быть неосторожной хотя бы раз в жизни.

Осознанная чувственность ослепила мозг, сердце и тело, и когда Туриан ответил, она всем сердцем приняла его.

Вот только он никак не предполагал, что она ещё девушка, и Ровена хорошо понимала, что дело кончится гневом на её обман и собственную слабость, неспособность погасить неистовое пламя желания, целиком поглотившее его сейчас. Поэтому она подбадривала его телом и мыслью, руками и губами. Возможный ущерб был несравним с бурей страсти, завладевшей им. Она чувствовала это, проникая в его мозг и ощущая его прикосновения. Она проклинала свою неумелость, не позволившую ей разделить с ним первое облегчение, но триумф, который поджидал её в следующее мгновение любви, освободил её мозг от подобных мыслей.

Ровена проснулась внезапно; такое удобное, теплое тело Туриана исчезло с узкой койки, на которой они не так давно уснули. Её подняло не нежное покачивание «Мираки», а волны эмоций, исходящие от Туриана. Он испытывал сильное чувство вины, ругал себя за то, что потерял контроль над собой, что овладел девственницей, злился на неё. По его мнению, она пыталась соблазнить его, и в то же время мужчину охватило ужасное по силе желание снова быть с нею вместе.

В Ровене пробудились угрызения совести. Что для неё было полуигрой-полувызовом себе, привело к страданиям честного человека, прежде вполне довольного своей работой и жизнью. Она ничем не лучше Мойры.

Ровена поднялась, наскоро оделась, но было все равно холодно, поэтому она завернулась в одеяло и быстро подогрела пару чашек горячительного.

Придерживая одеяло рукой, а обе кружки – силой мысли, она поднялась на палубу. Туриан сидел, ссутулившись в кубрике, унылый, дрожащий от мысленного и физического, холода. Его ум неумолимо возвращался к жаркой сексуальности их внезапного союза и к его неспособности контролировать себя.