— Ты забыл о смене курса, — произнес Малерт тоном почти поучающим. — Так что, вероятнее всего, он идет из Южной Австралии к Восточной Африке.

Грей выругался.

— Ну да… Совсем забыл, хоть и сам в свое время заметил. Что, черт побери, творится с этим идиотским курсом?

— Точно, — буркнул сразу скисший Болл. — Шеф приказал. Распоряжение капитана. Только это что-то из ряда вон… Плывем из Сингапура в Кейптаун через Антарктиду?

— Сегодня после полудня старик пришел на мостик и приказал проложить курс на сто градусов левее. При этом он любезно объяснил, что это согласовано с арматором. Когда же я выразил удивление и добавил, что впервые об этом слышу и вообще все это выглядит странно, он грубо меня оборвал, бросив, что арматор дает распоряжения капитану, а не первому офицеру, которому платят только за подчинение приказам капитана. Что мне оставалось делать? Это теперь я понимаю, что он просто хотел уйти от преследования военного корабля и самолета, а потом в безопасном месте смотаться. Пропал бы где-нибудь на островах Индонезии, и ищи ветра в поле.

Болл от удивления начал заикаться:

— Что это… что еще за военный корабль? Кэп хочет смотаться? Вместе с судном?.. Вместе с нами?

Грей толкнул Малерта локтем. Тот досадливо крякнул, давая понять, что осознал глупость своих излияний при Болле, который понятия не имел об их подозрениях. У Грея, правда, мелькнула мысль: уж так ли неосознанно действовал Малерт?

Малерт тихо засмеялся.

— Думаешь, я знаю? Так, слетело с языка, ведь ты сам только что сказал, что капитан себя странно ведет. Меня злость разбирает, когда вспомню, как он обращается со своими офицерами, как обошелся с тобой сегодня на собрании.

Третий офицер еще что-то недоверчиво бурчал себе под нос, когда Грей, опуская бинокль, спросил:

— А что ты поднял такой шум из-за этого корабля? Судно как судно. И ползет как черепаха. По-моему, еще медленней нас. Слушай, а может, ты забыл, как одна консервная банка должна обходить другую, чтобы не столкнуться? — Он зевнул. — Черт возьми, я сегодня между вахтами глаз не сомкнул.

Грей и не заметил, что Болл его уже не слышит: еще в начале его столь торжественной речи тот рванул в рубку за сигнальной лампой. И сейчас, разматывая кабель, уже тащил ее к борту. Болл поднял голову только тогда, когда услышал жесткий голос первого офицера:

— Брось.

Малерт дернул его за руку, раздался звук разбитого стекла.

— Ты что… Что ты наделал… — В эту минуту третий офицер неожиданно стал очень официальным. — Да сто чертей тебе в глотку! — Его голос поднялся почти до визга.

— Заткнись… — Малерт был выше Болла на две головы и, пользуясь своим преимуществом, довольно ощутимо толкнул его в плечо. Грей протиснулся между ними.

— Тише вы, дураки, — цыкнул он на них. — Вы что, хотите, чтобы сюда сбежалась вся команда вместе с пассажирами?

Болл понизил голос, но слова продолжали вылетать с еле сдерживаемой яростью:

— Вы что, не понимаете?.. Этот корабль, может быть, наш единственный шанс. Необходимо их вызвать. Немедленно.

— Не лезь не в свое дело, — буркнул Малерт сквозь зубы. Только сейчас до Грея дошло, что бешенство Малерта совсем непропорционально величине инцидента и совершенно естественному в морской практике намерению Болла.

За редким исключением встречающиеся в море корабли не перекидываются парой слов посредством азбуки Морзе. Особенно ночью, при тихой погоде, когда вахтенным нечего делать. Поэтому Грея и удивила бурная реакция первого офицера при виде сигнальной лампы. Но еще больше удивили брошенные сгоряча слова Болла. Этот корабль — их единственный шанс?..

— Какой еще к черту шанс? — машинально спросил он, не обратив внимания на то, что Малерт его игнорирует.

— На контакт с миром. С его помощью, — Болл кивнул в сторону приближающихся тусклых огоньков.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Как что? Поскольку у нас уничтожена радиостанция…

— Откуда тебе известно о рации? — Малерт снова схватил Болла за плечо.

— Чиф, перестань прикидываться. С каких это пор тайну такого калибра удавалось на судне скрыть? Об этом уже знает вся команда. Другое дело, что каждый предпочитает помалкивать.

— Что ты плетешь… — Судя по голосу, Малерт был поражен, однако продолжал держать третьего офицера за плечо.

— Вы что же, ничего не понимаете? Странно. Рация уничтожена, теперь разбита лампа. Кто-то очень хочет с нами разделаться! Начал с Кандера и, надо сказать, выбрал его первым весьма логично. Не делайте из меня идиота!

Резким движением Болл сбросил с плеча руку Малерта и побежал по направлению к рубке.

— Буду пускать ракеты!

— Стой, ты, псих! — Малерт бросился за ним.

Грей потерял их из виду, сейчас до него долетел только шум возни. Он подумал, что если они начнут драться, да еще в присутствии рулевого, то на судне может вспыхнуть паника, а тогда добраться до порта назначения окажется гораздо труднее, чем до сих пор, после первого убийства. После первого… — промелькнуло в сознании. Он было рванулся за ними, намереваясь их разнять, как за спиной у него вдруг раздался мягкий, хорошо поставленный голос.

— Вы будете пускать ракеты? Обожаю подобные зрелища.

Грей стремительно обернулся, сердце готово было выскочить из груди. Так чувствуют себя люди, которых прервали в момент самых сокровенных размышлений.

За его спиной стояла Миранда. Конечно, трудно было сразу не узнать ее по голосу, а тем более по вырисовывающейся в свете звезд блузке. Однако присутствие Миранды на мостике в такое время и в подобной ситуации выглядело более чем странно. В продолжение всего путешествия еще не было случая, чтобы она пришла на мостик позже восьми вечера. А тем более во время вахты третьего офицера.

Внезапно она приблизила к нему свое лицо и шепотом спросила:

— Они надрались?

Возня около рубки прекратилась, но никто пока не показывался. Грей не представлял себе, что там могло происходить. Он уже полностью пришел в себя и сейчас судорожно придумывал, как сплавить столь хлопотного гостя. Ведь если эта проныра учуяла здесь неладное, то — голову на отсечение — после завтрака капитану обо всем будет известно. Грей не поддержал фамильярного тона:

— Не так уж нам хорошо живется, — произнес он довольно громко, пытаясь все обернуть в шутку, — чтобы мы могли выпивать на службе. Небольшое повреждение инвентаря. — Он ботинком сгреб кусочки стекла.

Она отодвинулась от Грея.

— Так вы не будете стрелять ракеты?

Вопрос должен был бы выразить только разочарование, но в нем прозвучала еле уловимая нотка иронии.

В это время с проходящего судна начали подавать сигналы. Один короткий, другой длинный, короткий, длинный… Ну да, конечно, вызывали их. Им хотелось поболтать.

На какое-то мгновение он забыл о девушке. Неужели Болл был прав? И это их единственная возможность? Вся цепь недавних событий вкупе с последним, практически абсурдным приказом капитана о новом курсе подводила именно к такому выводу. А теперь можно прибавить к этому и уничтоженную сигнальную лампу. Но ракеты все-таки крайность. Чем мотивировать вызов помощи? Испорченная рация и убийство на судне? Много, но не настолько, чтобы привлекать к этому делу еще и другие суда, обрекая их на риск и затраты, тем более если учесть, что с этими проблемами можно справиться самостоятельно… И особенно без ведома капитана. Такой безответственный поступок грозит не только служебными и юридическими последствиями, но и финансовыми. Придется возвращать потери, понесенные другим судном, причем из собственного кармана. Арматоры отлично умеют пользоваться такими ситуациями. Ведь непосредственно членам команды ничего не угрожает. Во всяком случае, так это выглядит со стороны. Нет, сначала любой ценой надо выяснить, что там с этой телеграммой.

— Стрелять ракеты? Зачем, до Нового года еще далеко.

— Вы так быстро изменили решение. Только что, поднимаясь на мостик, я слышала…

— Вам послышалось, — резко оборвал он ее и, чтобы загладить свою грубость, беспечно добавил: — Не знаю, рассказывали вам или нет, но шум моря, даже такой тихий, как сегодня, способен, подобно ультразвуку, изменять звучание слов, на небольшом расстоянии тоже. Здесь есть нечто сходное с легендами о сиренах. Поэтому моряки часто выглядят неотесанными: вместо того чтобы спокойно говорить, они орут.