- С вашей прической. Видите ли, раньше у вас пробор был справа, а теперь слева. Почему?
- С началом президентской кампании я всегда перехожу на левый пробор, объяснил президент. - Следующий. - Внутри у него все кипело. От этих идиотских вопросов. В мире черт знает что творится, а этот параноик спрашивает о волосах. Разве не может человек позволить себе изменить прическу, когда начинает лысеть?
Другого репортера интересовало, красит ли президент волосы. Нет. А не собирается ли президент покрасить волосы? Нет. Следующий спросил, не подумывает ли президент о пластической операции. Нет. А первая леди? Не будет ли она делать пластическую операцию? Нет.
Еще один писака сообщил, что в Окснарде, штат Калифорния, два баллотирующихся неизвестно куда кандидата от Демократической партии призвали партию отказаться от поддержки нынешнего президента и поддержать кандидатуру Беллы Абцуга. Президент воздержался от комментариев. Очередной интервьюер поинтересовался, сколько миль делает президент ежедневно во время пробежки. Пять. А первая леди? Она не любит бег.
Встал очередной репортер, пытаясь перекричать остальных, - каждый из присутствующих хотел задать свой вопрос. Но стоило президенту кивком головы предоставить ему слово, как все затихли и их вопросы плавно растаяли в воздухе.
- Господин президент, в последнюю неделю Бобби Джек Биллингс привлек к себе внимание своим молчанием, - начал репортер. - Скажите, вы что, на период кампании вставили ему в рот кляп?
- Никто не затыкал Бобби Джеку рот, - ответил президент.
Он собрался уходить. Сзади слышалось протокольное: "Спасибо, господин президент". Выхода из конференц-зала, он подумал: "Ни одного вопроса об экономике, налогах, свистопляске в мировой политике и войне на Ближнем Востоке. Типичный спектакль!"
Не успел он войти к себе в кабинет, как секретарша протянула ему конверт.
- Только что поступило, сэр, - сказала она. - Я узнала почерк.
Президент тоже его узнал. Это были размашистые каракули, которые начинались где-то в левой верхней трети конверта и кончались далеко справа. На конверте значилось имя президента. Слово "президент" было написано с ошибкой - в нем почему-то было два "з".
Президент поблагодарил секретаршу, подождал, пока за ней закроется дверь, и только после этого открыл конверт.
Письмо было от Бобби Джека. Ошибки быть не могло: на это указывали и полупечатные буквы, которые его недоучке-шурину заменяли почерк, и то, что в обращении значилась детская кличка президента.
Письмо гласило: "Дорогой Баб. Меня захватила какая-то банда, называется ПЛОТС. Похоже на сионистских террористов. Вот уж неожиданная радость для евреев, которые так ненавидели меня! Я не знаю, чего им нужно, но они просили сказать тебе, что позже я смогу с тобой поговорить, и не звони в ФБР. В общем, не делай ничего такого. Я в порядке".
И подпись: "Б. Дж.".
Тут в кабинет ворвался пресс-секретарь.
- Ну, как на ваш взгляд? - поинтересовался президент.
- Порядок, - ответил пресс-секретарь. - Самое смешное, что этих ослов, видите ли, интересует ваша прическа. - Наконец он заметил, что президент не отрывает глаз от листка, который держит в руке. - У вас все в порядке, сэр?
- Да. Все отлично. Послушайте, а вы случайно не знаете организацию под названием ПЛОТС?
- На конце "ц" или "с"?
- Скорее всего "с". Должно быть что-то, связанное с сионизмом.
- Никогда не слыхал о такой. Навести о ней справки?
Президент пристально посмотрел на него.
- Нет-нет, в этом нет никакой необходимости. - Он скомкал письмо и сунул в карман пиджака. - Поднимусь к себе, немного полежу.
- Хорошо, сэр.
Оказавшись в своей комнате, президент закрыл дверь на два оборота и подошел к комоду, стоявшему у дальней стены. Из-под нижнего ящика он извлек красный телефон без диска, подумал примерно с полминуты и снял трубку.
Он знал, что сигнал попадет к Смиту в кабинет. Знал, что кабинет находится в Рае под Нью-Йорком, но больше он не знал ничего. Может, там роскошная обстановка, а может, кабинет так же убог и суров, как голос Смита по телефону? Интересно, любит ли Смит свою работу, подумал президент. Вообще-то, он служил при пяти президентах. Но доказывает ли это, что работа ему нравится? Почему-то президенту казалось очень важным это знать.
Не успел отзвучать первый гудок, как в трубке раздался голос Смита.
- Слушаю, сэр, - произнес он.
- У нас небольшие неприятности, - сказал президент. - Видите ли, Бобби Джек Би...
- Я в курсе, сэр. Мы уже над этим работаем. Удивлен только, что вы так долго ждали, прежде чем поднять тревогу.
- Я думал, что он пьет где-нибудь, - объяснил президент.
- А теперь вам стало известно, что это не так?
Президент кивнул, но потом понял, что Смит не сможет увидеть кивка.
- Да, - произнес он. - Я только что получил от него письмо.
- Хорошо. Прочитайте, - попросил Смит. - Спасибо, - произнес он после того, как президент прочел послание Бобби Джека. - Мы продолжим расследование.
Президент понял, что сейчас раздастся короткий щелчок - Смит повесит трубку, - поэтому он поспешно сказал:
- Одну минуту.
На другом конце трубки воцарилось молчание, потом снова послышался голос Смита:
- Да, сэр.
- Скажите, вам нравится ваша работа? - поинтересовался президент.
- Нравится ли мне работа? - переспросил Смит.
- Да. Так как? Вам нравится то, что вы делаете?
Снова наступило короткое молчание, потом Смит сказал:
- Я никогда об этом не задумывался, сэр. Я не знаю.
На этот раз президенту не удалось ничего сказать, прежде чем телефон отключился.
Римо позвонил Смиту из автомата возле Центрального парка в Нью-Йорке. Чиун остался в машине, припаркованной в неположенном месте на Пятой авеню.
- Ливийцы ничего не знают, - доложил Римо.
- Президент получил записку от Бобби Джека, - сообщил Смит.
- Что в ней?
- Его захватила организация под названием ПЛОТС. Похоже на сионистов.
- ПЛОТС? - переспросил Римо. - Вы шутите.
- Нет. Именно ПЛОТС.
- Кто они такие?
- Не знаю. В нашем досье таких нет. Сейчас пытаюсь выяснить, что бы это могло быть.