Почти двадцатилетняя жизнь на родине оказалась для Игнатьевых такой же противоречивой, как и действительность, их окружавшая. С одной стороны, Алексей Алексеевич был зачислен в ряды Красной Армии в качестве инспектора по иностранным языкам военных вузов. Одно время он был старшим редактором «Воениздата». В 1940 году его приняли в Союз писателей. В 1943-м ему присвоили звание генерал-лейтенанта.

Однако ни на одном их этих мест Игнатьев не чувствовал себя удовлетворенным – они были неизмеримо мельче, незначительнее того, что он со своими знаниями и эрудицией мог делать. Между тем энергичная натура генерала и в его 60 лет была нацелена на результативный труд во благо Родины. В начале 1943 года Игнатьев загорелся идеей создания военных училищ наподобие кадетских корпусов. Весной основные положения, разработанные им, были сформулированы. Он отдал рапорт через начальника, а не прямо в Кремль. В результате через несколько месяцев началась организация Суворовских училищ. Об Игнатьеве в связи с этим не было сказано ни слова. Но это была, пожалуй, единственная его инициатива, нашедшая воплощение.

Работа в «Воениздате» оказалась проформой. С Игнатьевым никто не считался. Роль «свадебного генерала» его страшно угнетала, и иногда он с горечью говорил жене: «Хорошо, что ты, Наташечка, ничего не понимаешь».

Она же все понимала и задавала себе горький вопрос: «А стоило ли ему идти напролом, чтобы очутиться здесь на положении рядового, в тени и забвении заканчивать свою жизнь?» Не лучше складывались дела и у Натальи Владимировны. «Обида заключалась в моей личной на родине безработице и сознании поэтому своей бесполезности… Мои застенчивые демарши в какой-то мере включиться в нашу общую работу в хорошо мне знакомых областях искусства и литературы прошли втуне, и я потерпела полнейшее фиаско, чувствуя себя чужой и ненужной всем». Но она находила в себе силы «держать спину прямо», казаться беспечной. Все такая же, что и в молодости, кокетливая улыбка на фотографиях, заметное старание выглядеть нарядной, обеспеченной женщиной. Но с каждым годом это давалось все труднее. Денег не хватало. Одежда, белье, обувь изнашивались. Наталья Владимировна проявляла чудеса изворотливости, чтобы все выглядело пристойно. Известный хлебосол, Игнатьев любил приглашать гостей, как следует попотчевать. Не желая ограничивать мужа в этом единственном «излишестве», Наталья Владимировна то и дело наведывалась в комиссионный магазин, оставляя там последние воспоминания о прошлом.

Насколько Игнатьевы нуждались, можно судить по тому, что в конце концов она продала их обручальные кольца.

Моральной, да и материальной поддержкой для Игнатьева стал выход в свет его знаменитой книги «Пятьдесят лет в строю». Имя «красного графа» приобрело громадную известность. Но было и другое.

В 1947 году в одночасье Игнатьева уволили из армии. Вызвали в отдел кадров РККА и спросили:

– Что бы вы думали, товарищ генерал, об отставке?

– Я думаю, что если разговор идет об отставке, то я – лишний. А лишним не нужно быть ни на службе, ни при женщинах. Воля начальства требует подчинения. А я солдат, и возражать мне не приходится…

Наталья Владимировна писала: «Дома наша жизнь уподоблялась состоянию сошедшего с рельсов поезда… Пассажиры все вышли. Льет в темноте дождь, встает и заходит солнце, и позабытый, никому не нужный, он мало-помалу разрушается. Когда-нибудь пойдет и на слом. Но люди, попавшие в подобное положение, пребывают еще живыми, у них бьется сердце, пламенно работает мозг, жизнь не улеглась, хотя ее уже нет…»

Однажды во время очередного воспаления легких, чем мучился Игнатьев всю жизнь, он сказал жене:

– Знаешь, Наташечка, у каторжных, проходивших по Сибири, было выражение – остальная верста. Последний этап. Я на остальной версте.

…Он умер в больнице 20 ноября 1954 года. Наталья Владимировна узнала об этом, идя, как обычно, в его палату. Ей сказали, что все произошло без страданий, в полузабытье, а последними словами генерала была команда: «Третий эскадрон, ко мне!» С видениями молодости седой кавалергард ушел в вечность…

После смерти мужа Наталья Владимировна прожила неполных два года. Все это время она делила между Новодевичьем кладбищем, где лежал ее Алексей, и рукописью, которую она назвала «Книга о любви». Свои воспоминания, которые так и остались в рукописи, Игнатьева закончила словами: «До свиданья, дорогой мой… До скорого свиданья…» В августе 1956 года она почувствовала себя плохо. Вызвали «неотложку», но больная не соглашалась лечь на носилки. Попудрилась, подкрасила губы, надела шляпку и, стуча каблуками, торопливо стала спускаться вниз по лестнице, будто где-то там, кроме нее, никому не видимый, ждал кавалергард с теми словами любви, которые помнятся всю жизнь…

Людмила Третьякова

Вторжение монгольских войск в Восточную и Центральную Европу грозило едва ли не полным уничтожением европейской цивилизации. Покорив в ничтожно короткие по средневековым меркам сроки все земли к западу от Монголии, разбив огромные армии, сравняв с землей некогда богатые и считавшиеся неприступными города, монголы в начале XIII века стояли на подступах к Триесту, имея на руках подробно разработанные планы вторжения в Италию, Австрию и Германию… То, что случилось дальше, иначе как чудом не назовешь: монгольские войска повернули обратно. Что же спасло оставшуюся часть перепуганной Европы от полного разорения?

Курултай (военный совет) 1235 года стал официальным началом монгольского похода на запад. Всю следующую зиму монголы готовились к выступлению в верховьях Иртыша. И весной 1236-го бесчисленное количество всадников, огромные стада, бесконечные обозы со снаряжением и осадными орудиями двинулись на запад… В этом грандиозном походе приняли участие 14 царевичей, потомков Чингисхана.

Сын Чингисхана – Угедей послал на завоевание Восточной Европы войско в 150 тысяч человек. Официально командующим был назначен его племянник – Батый, внук Чингисхана. Фактически же войсками руководил талантливый полководец Субудай, который, разгромив в декабре 1237 года волжских булгар, повел войска дальше на запад, переправившись через замерзшую Волгу. Правда, впервые у ее берегов монголы появились гораздо раньше – еще в 1223 году, только прощупывая почву для будущего вторжения. Тогда же половцы впервые обратились за помощью к князьям южнорусских земель с предложением совместно противостоять монголам.

«Половцы не могли противиться им и побежали к Днепру. Хан их Котян был тестем Мстиславу Галицкому; он пришел к зятю своему, и ко всем князьям русским… и сказал: „Татары отняли нашу землю нынче, а завтра вашу возьмут, так защитите нас; если не поможете нам, то нынче мы будем иссечены, а завтра вы будете иссечены“.

Но тогда их общие силы были разбиты на реке Калке.

И вот спустя 14 лет монголы снова появились у Волги. В 1237 году они перешли ее в среднем течении. Дальше события развивались с поразительной быстротой. Перед Батыем была поставлена задача покорить Русь за одну зиму.

Первым русским городом на пути монголов была Рязань. Для рязанцев нашествие стало полной неожиданностью. Хотя они привыкли к периодическим набегам половцев и других кочевых племен, происходило это обычно летом или поздней осенью, а потому военные действия в зимнее время поставили рязанских князей в тупик. Батый потребовал у города «десятину во всем: в князьях, в конях, в людях». Жители Рязани ответили отказом.

16 декабря началась осада. Рязань была окружена со всех сторон, стены города круглосуточно обстреливались из камнеметных машин. А через пять дней начался решительный штурм. Монголам удалось прорвать оборону сразу в нескольких местах. В результате все рязанское войско и большинство жителей города были зверски уничтожены. Одержав эту победу, монголы десять дней простояли под Рязанью – грабили город и соседние села, делили добычу.