— Рик, ты меня знаешь!

Я с облегчением был рад опять услышать его привычный скрипучий тенор.

— Готов на все для друга! Особенно для такого закадычного, как ты. Что от меня требуется?

— Хочу найти парня, который произнес перед этой самой Глорией бессмертную строку, — сказал я.

— Если его рейтинг в этом городе измеряется хотя бы одним миллиметром, я его знаю, — самодовольно молвил Манни. — Если, конечно, у него есть какое-никакое имя.

— Вилли Шульц, — назвал я имя нужного мне человека, которого надо было разыскать.

На другом конце провода наступила какая-то неопределенная тишина. Я прождал секунд десять и спросил, слышит ли он меня.

— Дешевый сукин сын! — горячо воскликнул Манни.

— Кто, Вилли Шульц?

— Нет, ты. Рик! — Некоторое время до меня доносились лишь исторгаемые им какие-то булькающие звуки. — О'кей, Рик, — наконец изрек он. — Не обижайся. У тебя своя работа, у меня своя. До сих пор мы постоянно обменивались информацией, и нет никаких оснований прекращать это делать теперь. На что же тогда существуют закадычные друзья? — Он как-то жалобно и прерывисто вздохнул. — Объясни только одно, дружище. Кто вывел тебя на Вилли Шульца? Этот жалкий соглашатель и предатель Моррис Даррах? Держу пари, что он!

На мгновение я отнял телефонную трубку от уха и напряженно посмотрел на нее, но это, как я убедился, нисколько не помогло.

— Единственно, чего я хочу, Манни, так это найти этого типа Шульца, — медленно произнес я.

— Скажу тебе совершенно откровенно одну вещь, от чистого сердца на правах закадычного друга, — разволновался Манни. — Говорю честно, студия тут ни при чем.

— А что именно «при чем»?

— Не играй со мной в кошки-мышки, дружище! — взмолился он тоном уязвленного человека. — Поверь моему честному слову. Повторяю еще раз, студия тут абсолютно ни при чем.

— О'кей, — благоразумно согласился я. — Понял: студия тут ни при чем.

— Рад, что ты все-таки согласился со мной, — хрипло произнес Манни. — Ты, Рик, поддерживаешь во мне веру. Только вчера вечером, принимая душ, я думал о том, кому же в этом огромном мире я мог бы доверить свою жизнь. И ответ пришел мгновенно, не заставил себя ждать: Рику Холману!

— Приятно слышать, — осторожно заметил я.

— И ты знаешь это! — Он немного помолчал, и я уже подумал, не собирается ли он всплакнуть. — Рик, продолжай поддерживать во мне веру, — тихо попросил он. — До скорого.

— До скорого? — взвизгнул я. — Какого шута ты разыгрываешь «до скорого»! Так где мне все-таки искать этого Вилли Шульца?

— Пойди спроси об этом своего другого закадычного кореша Морриса Дарраха, — огрызнулся он. — Паршивый обманщик!

Он так грохнул свою трубку об аппарат, что у меня возникло убеждение, будто моей барабанной перепонке пришел конец. Я смутно припоминал, что Моррис Даррах служил «упаковщиком», то есть мастером на все руки, который занимается и сценарием, и постановкой, и актерской игрой. Потом доставал деньги, чтобы сдвинуть этот воз с мертвой точки. Бывало так, что все шло удачно, а бывало — наоборот. Но при любом раскладе кто-то всегда накалывается, но только не Моррис Даррах. Все эти мысли подтолкнули меня к домашней стойке бара. Они показались мне пустой тратой энергии, поэтому я решил выпить. Примерно через десять минут зазвонил телефон, и я подумал, что, может быть, пришло время приобрести автоответчик.

— Холман слушает, — устало произнес я в трубку.

— Почему вы меня ненавидите? — проскрежетала трубка раздраженным голосом. — Зачем вам губить меня, Холман? Я с вами даже не знаком!

— Это Моррис Даррах? — неуверенно спросил я.

— Провалиться мне на месте, если это не я! — фыркнул он. — Но вы еще не ответили на мой вопрос.

— Мне нужно только одно — найти некоего человека по имени Вилли Шульц, — чистосердечно объяснил я.

— Зачем?

— Это мое дело.

— Ну уж дудки! Последние пять минут Манни Крюгер распекал меня на высоких тонах. Однако в настоящее время я завершаю крупнейшую сделку за всю свою жизнь, и какой-то ублюдок, с которым я даже не знаком, похоже, сорвал ее! Холман, вы можете понять мое состояние?

— Мое сердце обливается кровью, — посочувствовал я. — Но, повторяю, единственно, что мне нужно, — это найти Вилли Шульца.

— Вы знаете, какой доверчивый человек Манни Крюгер? — продолжал позвонивший. — Если ему испекла пирог даже его собственная родная мать, то он на всякий случай попросит сначала попробовать его кого-нибудь другого. Вам следует убедить его, что это простое совпадение, Холман, или я погиб!

— Попытаюсь, — уступил я, — если вы скажете мне, где можно найти Шульца.

— В настоящий момент я и сам не знаю этого, — признался Даррах. — Я могу только позвонить по нескольким номерам и выяснить, но не уверен, повезет ли мне. Если повезет, то я попрошу его позвонить вам. Идет?

— Пожалуй, — согласился я.

— Вечером вы будете дома?

— Если только Ракуэл Уэлш не позвонит мне и не пригласит меня на обед, — пошутил я. — Но это маловероятно, поскольку я с ней не знаком.

— Может быть, мне повезет и я найду Вилли, — продолжал Даррах. — Но не забывайте, что я целиком полагаюсь на вас: вы должны настроить Манни Крюгера в мою пользу, Холман!

Последующие два часа прошли без единого телефонного звонка. В конце концов, я перестал гадать, почему, шут меня возьми, я позволил телефонному анониму втянуть себя в эту аферу, которая мне совершенно непонятна, и в результате я уже нажил себе двух заклятых врагов. Но тут позвонили в дверь, однако это мало что изменило, кроме ровного течения времени.

На парадном крыльце, когда я отворил дверь, засияло голубое мерцание. Я невольно крепко зажмурился, а когда через несколько секунд снова осторожно открыл глаза, мерцание не пропало: я быстро сообразил, что оно исходило от яркой голубой кофточки фирмы «Люрекс» и что эта кофточка была надета на высокой, прекрасно сложенной брюнетке. Я подумал еще, что она будет продолжать сиять и без этого ослепительного наряда фирмы «Люрекс».

— Вы нездоровы? — спросила брюнетка мягким контральто. — Может быть, это рецидив старой болотной лихорадки, ваша бледность?

— Дело в том, — честно признался я, — что не могу рассмотреть вас как следует в этой блузке с люрексом. Вы превратились в сплошное сияние!

— Могу снять ее, — предложила она. — Но под кофточкой ничего нет, а мне не хотелось бы простужаться. Хотя, знаете, наплевать на болотную лихорадку!

Блузка ее, как я заметил, была заправлена в полинявшие синие джинсы «Ливайс». И подумалось, что она, судя по всему, стояла в них под душем до тех пор, пока джинсы не обтянули ее туже собственной кожи. Я заметил также, что у нее было весьма привлекательное лицо. Отливавшие блеском черные волосы, наподобие старомодного «конского хвоста» перевязанные высоко над затылком, спадали двумя густыми прядями и обрамляли ее лицо. Ее большие, темные, блестящие глаза, прямой нос и аппетитная нижняя губка даже у вампира породила бы приятное предвкушение.

— Теперь вы меня, очевидно, видите лучше, — заявила она. — Это заметно по ухмылке в ваших глазах. Вы Рик Холман? Я хочу сказать, что вы не дворецкий, не мойщик окон или кто-то в этом роде?

— Я действительно Рик Холман, — подтвердил я. — А кто вы такая?

— Я Вилли Шульц. Может быть, вы все же позволите мне войти в дом?

Я поплелся за ней в гостиную в состоянии изумления, но не такого сильного, чтобы не суметь оценить пружинистые подпрыгивания ее аппетитного округленного зада. Когда она обернулась и взглянула на меня, сияющее мерцание значительно ослабло в менее ярком, освещении внутреннего помещения, что позволило мне по достоинству оценить вызывающие священный трепет полушария ее больших грудей.

— Лифчик тридцать восьмого размера, — сообщила она, интуитивно отвечая на мое немое восхищение. — С чашечками объема «С». Скажу вам прямо, Холман, у вас на лице написано, что вы распутник!