10. Моя правда такова: для меня всякий ребенок хорош; всякий ребенок плачет, он беззащитен и весь в твоей власти, без никакой возможности спасения. Сжалится над ним не то что царская дочь, но даже и волчица в лесу.

XIII

1. Спи ребеночек, спи, малютка, посапывай и расти, чтобы быть здоровым и сильным.

2. Не плачь, ведь мама здесь, в этом домике, а фараон - далеко, в огромном дворце.

3. Спи, ребеночек, спи, малютка, ты еще ничего не знаешь, спи, сыночек маленький и слабый, гляди сладкие сны, твоя мама не спит.

4. Ее пальцы чуть слышно поглаживают твою головку, незнающую еще что такое боль и страх.

5. В ладонь умещает она обе твои ручки, в руки берет обе твои ступни, не касавшиеся еще тверди.

6. Глядит на тебя, словно целуя, ибо лишь глаза мамы могут тихим поцелуем благословлять.

7. Ее дыхание нежно ласкает, а бьющееся сердце говорит тебе: будь счастлив.

8. Пусть будут ясными твои сны, а я буду стараться, чтобы моя слеза не упала на твое личико.

9. Отгоню назойливую муху, чтоб не коснулась она лобика, твоих губок, твоих глазок, даже единого волоска, даже кончика волоска на твоей головке.

10. Легко, легонько губы матери касаются полотна там, где лежала ручка, сдвинувшись, и оно еще теплое.

ХIV

1. Иохаведа сказала Амраму: - Скроем нашего сына! И Амрам ей: - Поступи как знаешь.

2. И вновь сказала Иохаведа: - Спрячем нашего мальчика! Амрам же: Горе рабу, противящемуся велению господина.

3. А может так ответил Амрам: - Лучше сделать это сегодня, преж-де чем наступит безжалостное завтра. Завтра не станет нам легче: египтяне возьмут дитя неизбежно, что переменят наши чувства. А Иохаведа ему: - Нет, нет же, час каждый, который я провожу с ребенком мне всего на свете дороже. Не ты ли говорил, что фараон может отменить указ. Может завтра?

4. Или так: - Пусть подрастет и выучится говорить, чтобы его слова стали ему щитом так, как моя спина сегодня ему защита.

5. И еще говорила Иохаведа: - Нет у меня смолы и живицы, не закончила я корзинку, не хватает мне тростника. Пусть закончу корзинку и пусть будет уже как велено.

6. Амрам на это: - Не сможем долго его скрывать. А Иохаведа: - Вода холодна; подождем, пусть Нил станет теплее.

7. Или так говорила Иохаведа: - Нашла место. Относила его туда, но вернулась.

8. Или так: - Отнесу его завтра, позволь, чтоб остался со мной он еще на одну ночь. Амрам на это: - Делай как знаешь, но помни, нарушившим царский указ худо.

9. И еще говорил Амрам: - Что ни день египтяне бросают еврейских детей в Нил. А Иохаведа ему: - О, не родиться бы еврейским невестам, пусть не родятся в этой земле дети, где небо есть небом рабства, солнце есть солнцем рабства, а воды, есть водами смерти. Говорила и горько плакала.

10. Думаю, такими словами могли переговариваться между собой Амрам и Иохаведа, исполненные тревоги за судьбу своего сына Моисея, звавшегося в ту пору иначе, поскольку еще мало кто знал, что он мальчик.

ХV

1. Читаю: "И скрывала его три месяца". Почему не год, не полгода? Читаю: "И не могла скрывать его дольше". Почему?

2. Трудно скрыть что-либо так, чтобы не знал о том тот, кто ищет. Египтяне же наверняка искали мальчиков, укрываемых еврейскими рабынями.

3. Трудно лгать, когда спрашивают: руки дрожат, в глазах страх, а лицо то краснеет, то бледнеет.

4. Суров царский приказ; так было всегда. Непокорным уготован карающий меч; сокрытого родителями мальчика должно было взять из дому и умертвить. А если так, то лучше уж было предать его воде, чем безжалостному железу.

5. Или же так: не подчинившийся царскому приказу, должен быть убит вместе со своими детьми.

6. Прислушивается Иохаведа к шагам, а сердце ей говорит: - Верно, уже идут солдаты, чтобы убить моего мужа и обоих сыновей. А когда Моисей заплачет, срывается в ужасе с постели: - Не плачь, кроха, если хочешь остаться среди живых.

7. Малыш же Аарон спрашивает: - Мама, отчего моя сестренка мальчик как я? Почему твоя дочь сын? И Иохаведа: - Тише.

8. Египтянин же говорит: - Твой ребенок похож на мальчика, а не на девочку, как ему имя?

9. Еврейская соседка посвящена, знает правду и мыслит угрюмо: - Отчего мой сын брошен в реку, а мальчик Амрама и Иохаведы жив и подрастает; они и их дитя чем меня лучше?

10. День и ночь. Утро, день, вечер и ночь. Что делать? Завтра, а может еще сегодня, вечером, когда зайдет солнце над Нилом.

ХVI

1. Скупы слова Библии, но нашлось в них место рассказу о том, как покрывает Иохаведа корзинку смолой и асфальтом. Готовила ее долго и старательно, много раз служила она колыбелью: может ли малыш в ней лежать, удобно ли ему будет, когда придет время.

2. В темном углу комнаты стоит тростниковая корзинка, и маленький Аарон спрашивает: - Что это, для кого, зачем? А мама: - Ничего не говори, сынок, нельзя спрашивать.

3. Последняя ночь. Последний раз Иохаведа дает грудь своему сыну, чтобы не был он голоден.

4. Уже время. Она идет. Укладывает его в корзинку и выносит из дому. Известно ли ей уже то место над рекою, где оставит она тростниковую корзинку? Сколько раз выбирала - положу его здесь, нет - там, нет - может вон там.

5. Идет. Торопится ли, или опять замедляет шаг? Далеко ли к реке от дома Амрама?

Знает ли Амрам, что это сегодня, сейчас, уже? Отослала ли она Аарона куда дальше, чтобы играл тот с другими детьми, чтобы не знал?

6. Всматривается ли, вышагивая, в личико Моисея, или же смотрит только перед собою? Бежит или движется медленно, шаг за шагом, за шагом шаг?

7. Встретила ли кого на своем пути, спросившего: - Куда несешь свою дочь? А она:

- Это не дочь, а сын, и несу я его к реке. Иду утопить там моего мальчика.

8. Присаживалась ли она по пути на камне или пне, чтобы отдохнуть: - Не могу уже, так тяжело это бремя; вчера был так легонек, мой малыш, отчего же сегодня так отяжелели мои ноги и так ослабели руки?

9. Говорила ли к нему, и что ему говорила, сознавая как всякая мать, что дитя ничего не понимает, но ведь все поймет?

10. Разные познал я правды, и те и иные о том, что было когда-то и как было, лишь не знаю, которую выбрать среди многих, чтобы это была правда единственная моя, и окончательная о том, что случилось три тысячи лет назад.

ХVII

1. Я видел немало детей, вижу их и теперь. Когда спрашиваю пестунку сколько уже ребенку, а та отвечает, что три месяца, думаю: - Таким был Моисей, когда Иохаведа несла его к реке, и таким был я, и ты. Каждый был таким.

2. Я не ученый, не знаю, какими были дворцы и храмы в Египте - они были разными в разные времена. Но знаю, что там, где жили дети бедных, было темно и тесно.

Как и в наши дни.

3. Я не прятал детей от солдат врага, но могу догадаться, что Иохаведа не выносила Моисея на воздух слишком уж часто. И потому он знал лучше ночь чем день.

4. Представляю себе как дитя жмурится от удивления, глядя на зеленые деревья и на высокое небо; как глубоко дышит, полной грудью втягивая воздух и радуется, что целый мир светел, велик и весел - правда, не для всех, ибо когда подобен солнцу, а когда ночи без звезд.

5. Малыш Моисей глядит, морщит лобик, аукается, радуется и тянет к матери ручки, потом зевает, молкнет и начинает сосать палец. Каждый человек был таким, - в древности, в наши дни, всегда и везде.

6. Немногое говорит Библия о детстве Моисея. Лишь то, что плакал, когда фараонова дочь нашла его на берегу реки.

7. Долго ли он лежал, прежде чем дочь фараона его заметила? Плакал ли оттого, что проснулся, или оттого, что был голоден? Испугался ли, когда увидел чужую шею?

8. Я не был в Египте, не стоял над берегом Нила и не могу сказать: Это здесь, этот песок впитал слезы малыша Моисея.

9. Но я видел много детских слез, детей, не имевших матери или их мать была далеко, несчастная, затерянная, плачущая.

10. Знаю хорошо - исчезли дворцы и города, пали царства, вымерли народы, реки переменили русла, и сегодня - пустыня, там где были некогда сады и рощи.