Вскоре выяснилось, что в поход вокруг Скандинавии с заходом в норвежские порты, Мурманск и Архангельск отправляется отряд кораблей. Флагманским кораблем идет крейсер «Аврора», на котором кроме экипажа будут курсанты командного Военно-морского училища, вторым кораблем — учебное судно «Комсомолец», где помимо личного состава корабля будут курсанты Военно-морского инженерного училища и мы, «подготовиловцы».

По совету Владимира Алферова, нашего признанного поэта, драматурга, актера и удивительного рассказчика, и с позволения начальства в поисках русско-норвежских, русско-английских словарей и разговорников ринулись к букинистам. Увы, на нашу почти двухсотенную братию добыли всего лишь несколько экземпляров разговорников, и то неполных.

Наконец все получено, все пригнано и самим «батей» проверено у каждого. Пожитки сложены в морские, из брезента, чемоданы. Состоялся последний обед, приготовленный нашими коками на славу. Настроение — прекрасней не бывает!

После обеда мы сложили чемоданы на подводу и построились. Во главе с «батей» двинулись к Неве. Погода чудесная! Как только вышли из ворот 2-го Балтийского флотского экипажа, грянули:

Так, с песнями, дошли до Невы, погрузились на буксир и поплыли — с радужными надеждами быстро прибыть в Кронштадт и в полной уверенности, что, как только разместимся на «Комсомольце», сразу же выйдем в море и начнется наш первый в жизни поход. Да не просто поход, а заграничный…

Пока под руководством Саши Сигачева мы перебирали наш обширный песенный репертуар, буксир уже нацелился носом на ворота Кронштадтской гавани. На посту при входе в гавань поднят сигнал, разрешающий нашему буксиру войти в гавань.

Глаза ищут «Комсомолец»… Вот он, трехтрубный, с высокими, слегка отогнутыми назад мачтами, стоит у южной стенки гавани. Неподалеку, у той же стенки, «Аврора». У бортов кораблей — баржи. Совсем не похоже, что корабли готовы к выходу… На их бортах лестницами (до восьмиметровой высоты) висят деревянные (как у маляров, когда они красят фасады домов) «беседки», и стоящие на них (по двое на каждой) матросы передают с «беседки» на «беседку» груженные флотским «черносливом» — углем — мешки и корзины. Вот так история… Облако угольной пыли в этот жаркий июльский безветренный день, плотно обняв корабли, не собиралось расставаться с ними.

Стройные обводы и высокие борта «Комсомольца», доселе казавшиеся нам если не красивейшими, то уж во всяком случае красивыми, на глазах теряли свою привлекательность. Когда наш буксир подошел к борту корабля, мы, пользуясь шторм-трапом, забрались на шкафут (средняя часть корабля). Построились на палубе. Встретил нас старший помощник командира корабля Апостоли. Он объявил:

— Размещаться будете в самом кормовом, восьмом, кубрике. Рады вашему прибытию, прошу устраиваться, а после ужина не откажите организовать в две смены погрузку угля. Смену производить через четыре часа. Завтра получите в заведование часть гребных судов, полуют и шкафут, один борт шканцев, помещения полуюта и кое-что еще для ухода за ними. — После этого он обратился к Луковникову и попросил иметь в виду, что кроме четвертого трюма курсантам придется грузить уголь и в третий, а может, и во второй: Надеюсь, курсанты, комсомольцы-добровольцы покажут всем пример. Прошу быть свободными.

Одетый во все белое, в белых перчатках, Апостоли легко взбежал по трапу и энергично зашагал в сторону бака (носовая часть корабля).

Уж на что наш курс был боевой, неробкий, виды видал и работы не боялся, но старпомовская тирада окатила всех будто холодным душем. Романтические иллюзии окончательно развеялись.

Нам предстояло поднимать уголь из трюмов барж вручную на большую высоту. К тому же мы не могли взять в толк: зачем грузить уголь в трюмы, да еще не изолированные от жилых помещений, куда угольной пыли набьется столько, что и за несколько дней не вычистишь, когда на корабле есть специальные угольные ямы, расположенные вокруг котельных отделений? Уж не собираемся ли мы перевозить уголь на Север?

Но служба есть служба. Девять дней и ночей грузили уголь в бездонные трюмы. Особенно трудно приходилось тогда, когда лежа, как шахтеры в шахтах, лопатой, а то и руками забивали уголь во все уголки под самый подволок (потолок) трюма, угольной ямы, чтобы при качке сыпучий груз не мог свободно перемещаться и тем самым создавать опасные крены. Вначале, пока не приобрели нужных навыков, не было числа шишкам, ссадинам и другим «мелким повреждениям». Все мы кляли жаркую погоду. Пересохшая угольная пыль забиралась во все поры, хрустела на зубах, смешивалась с обильным потом. Одним словом, от чертей отличались лишь тогда, когда, сполоснув перед едой лицо и руки, на короткое время чуть-чуть светлели. Мыться как следует не было смысла, охоты, а порой и сил. Кое-как поев, спешили, не раздеваясь, вытянуться на палубе.

Да, нелегка ты, служба флотская!..

Вот когда пригодилась выработанная на занятиях греблей привычка к большой физической нагрузке. Хоть и трудно было, но, особенно в часы ночной прохлады, не умолкали шутки, веселил душу добрый розыгрыш, во время работы без перерыва играл духовой оркестр.

Наконец закончилась погрузка. Мы приняли столько угля, чтобы его хватило и нам, и «Авроре» на переход до Архангельска и не потребовалось на золото закупать у англичан. Вот почему нам пришлось попотеть девять суток. Теперь мы знали: своим трудом сэкономили для страны немало золотых рублей. От сознания этого и работа уже казалась не такой тяжелой.

Подошли к концу и хлопоты, связанные с приемом всех видов снабжения. Боцман забил свои кладовые шкиперским имуществом, краской и прочими необходимыми вещами. Весь корабль был самым тщательным образом вымыт. Шлюпочные паруса, брезентовые отвесы мостиков, коечных сеток, чехлы палубных механизмов и двух малокалиберных салютных пушек выстираны. Корабль был покрашен, надраен и стоял на рейде этаким морским франтом. Просто влюбиться можно!

Мы и были влюблены в нашего «Комсомольца». Все на корабле делали своими руками и гордились этим. Старые флотские служаки, видя наш труд, отношение к делу, признали комсомолию стоящими ребятами и «почти моряками».

Итак, завтра, после подъема флага, уходим в поход. Думы, волнения, нетерпеливое ожидание… Сегодня по сигналу «Корабль к смотру!» командир вместе со старпомом Апостоли и помощником — старым марсофлотцем, заставшим на флоте еще паруса, Василием Ефимовичем Калачевым осмотрели весь корабль, тщательно проверили, все ли подготовлено по-походному, закреплено и уложено на случай штормовой погоды.

Наконец-то наступило завтра! День выдался на загляденье погожий. Команды кораблей в белоснежных форменках, фуражках и бескозырках с белыми чехлами выстроились вдоль бортов. В утренней тишине звонко звучат мелодии горнистов, сопровождающие торжественный подъем флага, который поднимает на флагштоке сигнальщик. Заколыхалось красное полотнище с белым диском солнца и его расходящимися лучами. Как красив флаг флота Революции!

Начальник Морских сил Балтийского моря Михаил Владимирович Викторов прошел на катере вдоль кораблей, на «Авроре» распрощался с командиром отряда, сказал команде добрые слова напутствия, пожелал счастливого плавания.

Дан отбой. Команда «Комсомольца» разошлась кто куда, в большинстве на бак — покурить, обменяться впечатлениями. Многие из нас в то время курили трубку. Особенно хороша была кривая трубка с колпачком у моего однокашника Мити Сухарева, до прихода в училище служившего на эскадренном миноносце. Сухарев первым заметил, что на рейдовом посту подняты позывные «Авроры» и сигнал «Добро».

— Сейчас будем сниматься с якоря! — радостно закричал Митя.

Действительно, прозвучали колокола громкого боя, заиграли горнисты, вахтенные засвистели в боцманские дудки. Послышались команды: «Большой сбор!», «По местам стоять, с якоря сниматься!». Все пришло в движение. Слышно было, как брашпиль выбирает якорь. Команды кораблей, уходящих в поход, выстроились на верхней палубе.