– Это единственный способ, Блейд, – как бы извинился Президент. – Если примешь наше предложение, для тебя начнется совершенно другая жизнь. Ты будешь поддерживать связь только с майором Вэнсом, который прибудет в Ларами в качестве заместителя полковника Гриира. У тебя есть индейское имя?

– Среди сиу меня знают под именем Быстрый Клинок.

– Как только ты попадешь в Индепенденс, то станешь индейцем по имени Быстрый Клинок. Ты должен будешь вспомнить все, чему тебя учили в племени. Забудь о десяти годах, проведенных среди белых, полагайся только на свои индейские повадки. Ты принимаешь наше предложение? После поимки преступника награда не заставит себя ждать.

Блейд посмотрел на Вэйда Вэнса, словно ожидал совета. Они дружили уже несколько лет. Мнение майора Блейд уважал. Кроме того, вознаграждение пришлось бы как раз кстати.

– Ты сделаешь для страны огромное дело, Блейд, – сказал майор Вэнс.

Этих слов было достаточно.

– Я согласен, сэр, – ответил Блейд на предложение Президента.

Атланта, Джорджия. Май 1867 года.

Золотистые нарциссы густо усыпали склон холма, и нежный ветерок, напоенный ароматом цветов, напоминал, что весна в самом разгаре. Но Шэннон не замечала ничего, кроме холмика свежей земли под ногами. Месяц назад никто не мог и предположить, что тетя Юджиния внезапно скончается от сердечного приступа. Ведь, несмотря на свои восемьдесят девять лет, Юджиния не была болезненной старушкой.

Шэннон любила тетушку и не могла бросить ее на произвол судьбы. Из-за преклонного возраста Юджиния не отважилась пуститься в дальний путь со всей семьей на запад.

У Браниганов всегда была сильна семейная привязанность, а у Шэннон – особенно. В будущем она планировала найти своих близких; возможно, к тому времени проложат железную дорогу от побережья к побережью. Но внезапная смерть Юджинии все изменила.

В душе Шэннон теплилась слабая надежда на то, что Такер с матерью и младшими детьми еще не покинули Индепенденс. Именно это натолкнуло девушку на мысль продать дом тети Юджинии презренным янки и купить билет до Индепенденса. Кто знает, может, удастся догнать семью, прежде чем родные отправятся с обозом в Айдахо.

– Пойдем, Шэннон, что толку стоять и смотреть на могилу тети! Этим ее не вернешь.

Заливаясь слезами, Шэннон с трудом слабо улыбнулась, затем повернулась и пошла вслед за братом. Девлин прав: вряд ли Юджиния хотела, чтобы по ней так горевали. Слава Богу, брат услышал о смерти тети и прибыл как раз вовремя для помощи в похоронах. Право же, у него просто дар появляться в нужном месте в нужное время.

– Ты действительно уверен в том, что не хочешь поехать со мной, Девлин? – с надеждой в голосе спросила Шэннон. – Ведь есть возможность догнать семью.

– Все решено, Шэннон, я уже сотни раз говорил на эту тему с Таком, поэтому не пытайся влиять на меня. Желаю всего хорошего, а о себе я позабочусь сам.

Время после похорон пролетело очень быстро. Шэннон ничем не смогла удержать брата – это огорчало. Девлин порывисто обнял сестру, пожелал удачи и уехал.

Пустота образовалась в сердце девушки, которой казалось, что все кончено. Единственное, что придавало силы, – последние слова старой леди: «Когда меня не станет, устраивай свою жизнь, Шэннон, не позволяй ужасам войны и боли от потери близких сломать тебя. Ты исключительная девушка – красивая и умная. Однажды, когда меньше всего ждешь, придет любовь, и я надеюсь, ты встретишь ее с такой же самоотверженностью и храбростью, с какой осталась здесь, в Атланте, со мной».

Юджиния словно предчувствовала свою смерть. Эти слова были последними в ее жизни: той же ночью тетушка скончалась.

Повторяя, как заклинание, слова Юджинии, Шэннон собиралась в дорогу. Матери она отправила письмо на адрес ее кузена, Кигана Бранигана, который жил в Айдахо – в Бойсе. Даже если Шэннон не сможет догнать семью, родные получат письмо, когда прибудут в Айдахо.

«Дорогая мама, я еду в Айдахо! Вынуждена с прискорбием сообщить, что тетя Юджиния мирно скончалась во сне через месяц после того, как вы покинули Атланту. Завтра утром я выезжаю в Индепенденс в надежде застать вас, но если мне это не удастся, то вы сможете получить мое письмо в Бойсе.

Девлин тоже присутствовал на похоронах, и я попыталась уговорить его ехать со мной, но, как всегда, победило его упрямство.

Янки превратили Атланту в сущий ад, и я с радостью уезжаю отсюда. Не представляю, почему Девлин так упорствует. Думаю, он приедет тогда, когда мы меньше всего будем ожидать его. Скоро увидимся, мама. Обними за меня Такера и малышей. Твоя дочь Шэннон».

Индепенденс, Миссури. Июнь 1867 года.

«Мне очень жаль, леди, но семья Браниганов уехала более двух месяцев назад. Сейчас они наверняка уже проделали треть пути». Разочарование и усталость затуманили ярко-синие глаза Шэннон. Девушка тряхнула густыми каштановыми волосами, подавляя желание дать волю отчаянью.

«Нет, это еще не конец света, – подумала она и решительно распрямила узкие плечи. – Два месяца! У меня недостаточно денег для дилижанса, но если я поеду с очередным обозом, то смогу добраться до Айдахо».

– Прошу прощения, леди, – сказал владелец магазина, – но в этом году вам вряд ли удастся уехать: большинство обозов уже в пути.

Ужас исказил прекрасные черты лица Шэннон:

– Вы хотите сказать, что я останусь здесь до весны? – Она с надеждой уставилась на владельца магазина, который, похоже, знал всех и все.

– Ну... – задумчиво произнес он, почесав заросший щетиной подбородок, – возможно, вам и повезет. За городом формируется обоз для опоздавших.

– С кем я должна поговорить? – Шэннон боялась поверить в возможную удачу.

– Пусть ваш муж поговорит с Клайвом Бейли. Он – капитан обоза и его организатор, везет товар в свой магазин в Ларами. Если не найдете его, то спросите человека по имени Блейд.

«Мой муж?» – удрученно подумала Шэннон. Но прежде, чем она задала вопрос, готовый сорваться у нее с языка, раздался низкий мужской голос:

– Тут кто-то упоминал мое имя, или мне послышалось?

Загородив собой солнечный свет, в дверном проеме возникла высокая широкоплечая фигура. Великолепный торс плавно сужался к крепким мускулистым бедрам. Шэннон невольно вздрогнула, почувствовав странную угрозу, исходящую от этого мужчины. С грацией пантеры он стал медленно приближаться к девушке, его мужское достоинство так дерзко выдавалось вперед, что Шэннон почувствовала, как ее шею заливает краска.

– Эта молодая женщина интересовалась, нельзя ли присоединиться к твоему обозу, Блейд, – пояснил владелец магазина. – Думаю, вы договоритесь, – добавил он и повернулся к очередному покупателю.

Блейд обратил все свое внимание на Шэннон, и его черные глаза, казалось, пронзали девушку насквозь. «Ей где-то около двадцати, – решил он, – и она разглядывает меня не без любопытства».

Блейд отметил привлекательность Шэннон и особый цвет волос – нечто среднее между рыжими и коричневыми, отливающими золотым блеском. Ее небольшой носик слегка вздернут и покрыт крошечными веснушками; ровные белые зубки закусили полную нижнюю губу, а внешние уголки широко расставленных синих глаз слегка приподняты кверху. Блейда охватило неясное предчувствие чего-то неизбежного.

Шэннон смело встретила взгляд незнакомца. Ее глаза заметно сузились, когда она запоздало поняла, что именно отличает этого молодого мужчину от других. Он – индеец! Мало того, что он представитель расы, которую за жестокость и дикость презирают все порядочные люди, он еще был одет в потрепанный синий мундир, что являлось неслыханным оскорблением для южан. Да, весь вид мужчины, казалось, говорил о том, как он груб и опасен.