Закрыв за собой дверь, они услышали лязг металла о металл — дверной замок намертво защелкнулся. Пожилой лорд хотел было обернуться и проверить, накрепко ли заперта дверь и смогут ли они с другом выбраться наружу, но друг покачал головой.

Посреди зала стоял низенький черный лакированный столик, рядом с ним на полу лежали три маленьких соломенных коврика. Двое вошедших сняли шляпы. Увидев, что его друг опустился на колени на одну из циновок, лорд сделал то же самое. В зале было тихо, неяркий свет лился сверху — через застекленную крышу. Спустя некоторое время у лорда заболели колени. Он взглянул на друга. Ему хотелось встать и выпрямиться, но друг опять покачал головой.

И когда лорду стало уже казаться, что его затекшие колени никогда и ничего не будут чувствовать, в зал вошел коренастый человек с глазами, черными, как глубины вселенной, и тоже опустился на колени возле стола. Волосы его были белы, он был стар. Он посмотрел на лорда, желающего приобрести оружие. Казалось, что глаза его способны обнажить душу того человека, на которого он смотрит.

— Итак, вы полагаете, что достойны права убивать, — произнес мистер Хамута.

— Ну, я собирался купить оружие. Должен признаться, я был в восторге, когда вы согласились меня принять. Так сказать. Вы понимаете?

— Итак, вы полагаете, что достойны права убивать? — повторил Хамута.

Друг кивнул, чтобы лорд сказал «да», но лорду было нужно только оружие. Он не был уверен, что хочет убивать — даже животных. Он-то подумывал о чем-то, что украсило бы каминную доску. Что-нибудь дорогое, конечно, ведь цена — это составная часть красоты. А может быть, через несколько лет он снял бы оружие со стены и пошел на охоту. На какую-нибудь крупную дичь, наверное. Но он не думал об оружии в таких словах. Скорее он думал об оружии как о детали интерьера.

Друг опять кивнул ему, на этот раз лицо его приобрело сердитое и напряженное выражение.

— Да, да, — поспешил сказать лорд.

Хамута хлопнул в ладоши. В зал, мелко семеня ногами, вошла женщина в черном кимоно, неся в руках резной поднос с чайными чашками.

Когда она подала чай, Хамута спросил:

— А ее вы бы убили?

— Я ее не знаю, — ответил лорд. — У меня нет причин ее убивать.

— А если я скажу вам, что она подала вам яд?

— Это правда?

— Да бросьте, — сказал Хамута с плохо скрываемым презрением. — Я не хочу, чтобы мою жену убили, и я не подаю яд. Я делаю оружие, но такое оружие, которое нужно затем, чтобы убивать, а не затем, чтобы висеть на стене. Достойны ли вы оружия Хамуты?

— Я подумывал о крупнокалиберном.

— Он достоин права убивать, — оборвал его друг.

Хамута улыбнулся и поднялся. Друг подтолкнул лорда локтем: вставайте. Лорд с трудом встал на ноги, его покачивало, кровообращение в затекших ногах восстановилось не сразу. Оба друга, прихрамывая, заковыляли вслед за Хамутой, а он повел их вниз — три пролета по лестнице, и наконец они оказались глубоко под улицами Паддингтона, в самой толще британской земли.

Огромное длинное помещение, длиной, наверное, не уступающее главной бальной зале Букингемского дворца. Помещение тускло освещалось мерцающим огнем свечей. Лорд смотрел на поднимающийся от свечей дымок. Дымок слегка отклонялся вправо — там вентиляционные устройства.

— Итак, вы полагаете, что достойны права убивать, — повторил Хамута и рассмеялся.

— Думаю, да. Да, достоин, — ответил лорд.

Конечно же, он достоин. Разве не он свалил лося в Манитобе три года назад и носорога в Уганде за год до того? Хороший был выстрел. Точно в шею. Ведь если попасть носорогу куда-нибудь еще, то хлопот не оберешься, потому что тогда он не рухнет. Итак, да. Он безусловно достоин права убивать.

— Хорошо, — произнес Хамута.

Он снова хлопнул в ладоши, и тотчас же появилась все та же женщина, держа в руках однозарядное малокалиберное ружье.

Он не станет приказывать мне убить эту женщину, подумал лорд. Я не собираюсь этого делать.

— Ну, и кого бы вы убили? — спросил Хамута.

— Разумеется, не эту женщину. Так?

— Разумеется, нет. Женщина недостойна быть убитой оружием Хамуты.

Он вложил ружье в руку лорда. Лорду никогда еще не доводилось держать в руках столь великолепно сбалансированное оружие, обладавшее, по-видимому, исключительной точностью боя.

— Оно великолепно, — сказал он.

Хамута кивнул.

— Ваш вкус достоин его.

Он еще раз хлопнул в ладоши, и женщина вернулась, неся в руках поднос со свежими листьями азалии. На листьях лежали пять патронов. Хамута взял пули и насухо вытер их. Гильзы были из отполированной латуни, а пули серебристо поблескивали.

— Это серебро? — поинтересовался лорд. — Это пули с серебряными наконечниками?

— Серебро — слишком мягкий металл. Свинец — тот еще мягче. Медь лучше, но тоже не годится. Только платина достойна совершенного оружия. Достойны ли вы его?

— Да, клянусь Юпитером. Я достоин.

Хамута кивнул.

Лорд опять взглянул на ружье, которое держал в руках.

— Это очень простенькое ружье, — сказал он. — Никакой серебряной отделки. Никакой резьбы.

— Это оружие, англичанин. А не чайная чашка, — ответил Хамута.

Лорд кивнул, сунул руку в жилетный карман, достал бархатный мешочек и протянул Хамуте. Оружейник развязал его и высыпал содержимое себе не ладонь. На ладони у него оказались три крупных рубина и средних размеров бриллиант — все чистейшей воды. Как было известно, Хамута принимал в уплату только драгоценные камни чистой воды. Один из рубинов он вернул лорду.

— Это хороший рубин, — сказал лорд.

— Да, хороший, — согласился Хамута. — Но это слишком много.

— Это безмерно любезно с вашей стороны, — сказал лорд.

— Вот ваше ружье, ваши пули. Теперь надо испытать оружие, — заметил Хамута, и лорд кивнул.

Хамута опять хлопнул в ладоши, и в противоположном конце длинного зала открылась дверца. За дверью был столб, а к столбу был привязан нищий бродяга.

— Убейте, — велел Хамута.

— Я не стану убивать человека, привязанного к столбу, — отказался лорд. — Я не палач.

— Как пожелаете, — милостиво согласился Хамута.

Улыбнувшись, он легким движением руки взял ружье из рук лорда, зарядил его и выстрелил. Ружье было столь великолепно, все детали подогнаны так точно, что даже без глушителя выстрел прозвучал просто как легкий вздох, Узел на одной из веревок, стягивающих бродягу, лопнул. Бродяга встряхнулся, сбрасывая веревки на пол, вскрикнул, а Хамута вернул ружье лорду.

— Боже милостивый, — произнес лорд.

Тот, который только что получил свободу, был крупным небритым мужчиной, а глаза его были налиты краской безумия.

— Он — убийца, — сообщил Хамута. — И я думаю, он хочет отнять у вас ваши драгоценности и вашу жизнь, старина. Так говорят англичане? «Старина»?

Хамута рассмеялся. Лорд неловко вставил патрон в ружье и выстрелил. На животе разъяренного убийцы появился маленький след от попадания пули. Но пуля оставила лишь крохотную красную отметинку. По своему охотничьему опыту лорд знал, в чем ошибка. Платиновая пуля была столь тверда, что прошла сквозь тело, как острая тонкая игла. Пуля должна попасть в мозг или задеть какой-то жизненно важный орган, иначе человека не свалить.

Но в руках у него больше не было ружья. Это злобное животное, Хамута забрал его. Он смеялся. Зарядил, выстрелил и снова рассмеялся. И в этот момент лорд понял, зачем ему нужно было иметь крепкий желудок. Одним выстрелом Хамута раздробил левую лодыжку бродяги, вторым правую. Бедняга повалился навзничь, он визжал от боли, и тогда Хамута всадил пулю ему в позвоночный столб, и ноги перестали дергаться. И лорд прочитал выражение боли и страха в глазах жертвы.

Но патронов больше не было.

Лорд отвернулся и сердито воззрился на своего друга.

— Как могли вы допустить, чтобы я видел такое?

— Вы сказали, что вам нужно оружие Хамуты.

— Да, но не такой ценой.

— Вы сказали, что у вас нет проблем с желудком.