Особый интерес вызывают

работы современных психологов,

представителей так называемого

"социологического конструкти

визма", которые для обоснования

своей теории личности, или, как

они предпочитают ее называть, "идентичности", обращаются к

концепции текстуальности мышления, постулируя принципы само

организации сознания человека и специфику его личностного са

мополагания по законам художественного текста. Например, под

редакцией Т. Г. Сарбина был выпущен сборник "Нарративная

психология: Рассказовая природа человеческого поведения"

(260), где его перу принадлежит статья "Нарратология как кор

невая метафора в психологии".

Нарративные модусы по Брунеру

В частности Дж. Брунер в

книге "Актуальные сознания,

возможные миры" (75) различа

ет нарративный модус самоос

мысления и самопонимания и

более абстрактный научный модус, который он называет

"парадигматическим". Последний лучше всего приспособлен для

теоретически абстрактного самопонимания индивида; он основан

на принципах, абстрагирующих конкретику индивидуального опы

та от непосредственного жизненного контекста. Иными словами,

парадигматический модус способен обобщить лишь общечеловече

ский, а не конкретно индивидуальный опыт, в то время как

96

ГЛАВА II

"нарративное понимание" несет на себе всю тяжесть жизненного

контекста и поэтому является лучшим средством ("медиумом")

для передачи человеческого опыта и связанных с ним противоре

чий. Согласно Брунеру, воплощение опыта в форме истории, рас

сказа позволяет осмыслить его в интерперсональной, межличност

ной сфере, поскольку форма нарратива, выработанная в ходе раз

вития культуры, уже сама по себе предполагает исторически опо

средованный опыт межличност

ных отношений.

Психосоциальная идентичность Эриксона

Американские психологи

Б.Слугоский и Дж. Гинзбург,

предлагая свой вариант решения

"парадокса персональной иден

тичности -- того факта, что в любой момент мы являемся одним

и тем же лицом, и в то же время в чем-то отличным от того, ка

ким мы когда-то были" (275, с. 36), основывают его на переос

мыслении концепции Э. Эриксона в духе дискурсив

но-нарративных представлений. Эриксон, представитель

эго-психологии, выдвинул теорию так называемой

"психосоциальной идентичности" как субъективно переживаемого

"чувства непрерывной самотождественности", основывающейся на

принятии личностью целостного образа своего Я в его неразрыв

ном единстве со всеми своими социальными связями. Изменение

последних вызывает необходимость трансформации прежней

идентичности, что на психическом уровне проводит к утрате, по

тере себя, проявляющейся в тяжелом неврозе, не изживаемом,

пока индивидом не будет сформирована новая идентичность.

Слугоский и Гинзбург считают необходимым перенести ак

цент с психических универсалий эриксоновской концепции иден

тичности, находящихся на глубинном, практически досознатель

ном уровне, на "культурные и социальные структурные парамет

ры, порождающие различные критерии объяснительной речи для

социально приемлемых схем" (275, с. 50). По мнению исследо

вателей, люди прибегают к семиотическим ресурсам

"дискурсивного самообъяснения" для того, "чтобы с помощью

объяснительной речи скоординировать проецируемые ими иден

тичности", т. е. воображаемые проекты своего Я, внутри которых

они должны выжить" (там же).

97

ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ

Личность как "самоповествование" у Слугосского и Гинзбурга

Слугоский и Гинзбург вы

ступают против чисто внутрен

него, "интрапсихического" обос

нования идентичности человека,

считая, что язык, сам по себе

будучи средством социально

межличностного общения и в

силу этого укорененным в социо

культурной реальности господствующих ценностей любого кон

кретного общества, неизбежно социализирует личность в ходе

речевой коммуникации. Поэтому они и пересматривают эриксо

новскую теорию формирования эго-идентичности уже как модель

"культурно санкционированных способов рассказывания о себе и

других на определенных этапах жизни. Как таковая, эта модель

лучше всего понимается как рационализированное описание само

рассказов" (там же, с. 51). С их точки зрения, присущее челове

ку чувство "собственного континуитета" основывается исключи

тельно на континуитете, порождаемом самим субъектом в процес

се акта "самоповествования". Стабильность же этого автонарра

тива поддерживается стабильностью системы социальных связей

индивида с обществом, к которому он принадлежит.

Сформулированное таким образом понятие "социального

континуитета" оказывается очень важным для исследователей,

поскольку личность мыслится ими как "социально сконструиро

ванная" (и лингвистически закрепленная в виде авторассказа), и

иного способа ее оформления они и не предполагают. То, что в

конечном счете подобный авторассказ может быть лишь художе

ственной фикцией, хотя ее существование и связывается исследо

вателями с наличием социально обусловленных культур

но-идеологических установок исторически конкретного общества,

следует из приводимых примеров. В них объяснительная речь

литературных персонажей уравнивается в своей правомочности с

высказываниями реальных лю

дей.

"Рассказовые структуры личности" у К. Мэррея: комедия, романс, трагедия, ирония.

Еще дальше по пути олите

ратуривания сознания пошел

К. Мэррей. В своем стремлении

определить рассказовые структу

ры личности он обращается к

классификации известного канад

ского литературоведа Нортропа

Фрая и делит их на "комедию",

98

ГЛАВА II

"романос", "трагедию" и "иронию", т. е. на те повествовательные

модусы, которые Фрай предложил в свое время для объяснения

структурной закономерности художественного мышления.

Применительно к структурам личностного поведения

"комедию" Мэррей определяет как победу молодости и желания

над старостью и смертью. Конфликт в комедии обычно связан с

подавлением желания нормами и обычаями общества. Он находит

свое разрешение в результате рискованного приключения или в

ходе праздника, снимающего, временно отменяющего неудобства

обременительных условностей, посредством чего восстанавливает

ся более здоровое состояние социальной единицы -- того микро

общества, что составляет ближайшее окружение героя. "Романс",

наоборот, нацелен на реставрацию почитаемого прошлого, осуще

ствляемую в ходе борьбы (обязательно включающей в себя ре

шающее испытание героя) между героем и силами зла.

В "трагедии" индивид терпит поражение при попытке пре

одолеть зло и изгоняется из своего общества -- из своей соци

альной единицы. С величественной картиной его краха резко кон

трастирует сатира "иронии"; ее задача, по Мэррею, состоит в

демонстрации того факта, что "комедия", "романс" и "трагедия",

с помощью которых человеческое сознание пытается осмыслить, в

терминах исследователя, "контролировать", данный ему жизнен

ный опыт, на самом деле отнюдь не гарантируют нравственного

совершенства как индивидов, так и устанавливаемого ими соци

ального порядка, в свою очередь регулирующего их поведение.

Хотя исследователь в своем анализе в основном ограничиваются

двумя нарративными структурами (комедия и романс) как

"проектами социализации личности", он не исключает возможно

сти иной формы "биографического сюжета" становления лично