— Вы живете с родителями? — спросил он откуда-то со стороны.

Она не была готова к таким вопросам и на секунду растерялась.

Пожалуй, тут нет ничего зазорного. Она проглотила комок в горле и ответила:

— Мои родители умерли.

— У вас не возникнет проблем со сверхурочной работой?

Ее сердце затрепетало: похоже, что собеседование плавно переходит в обсуждение условий работы, значит, у нее все еще есть шанс.

— Нет, не возникнет, — отвечала она, ничуть не греша против истины и очень этим довольная.

У Бардена Каннингема осталось немного вопросов, а когда он задал последний, сердце у нее подпрыгнуло от радости.

— Когда вы сможете приступить к своим обязанностям? — поинтересовался он.

— Прямо сейчас, — быстро отреагировала она.

— У вас ничего не запланировано на понедельник?

Ой-ой-ой, не поторопилась ли она? Эмми глубоко вздохнула, успокаивая расшалившиеся нервы, и решила, что стоит признаться честно.

— По правде сказать, я очень надеялась, что результат этого собеседования для меня окажется положительным и другие варианты не потребуются.

Лицо его ничего не выражало, а потому ей оставалось только сидеть и мучиться. Наконец, выдержав томительную паузу, он спросил:

— Вы хотите получить эту работу? Он и не знает, как сильно. Она проглотила вертящееся на языке слово «отчаянно», немедленно ответив:

— Очень хочу.

Глаза его внимательно изучали ее еще несколько секунд. Потом он медленно улыбнулся самой замечательной улыбкой, какую только можно представить.

— Ну что ж, рекомендую вам побеседовать с Дон.

— Я принята? — спросила она, едва веря в удачу.

— Поздравляю, — сказал он, пожимая ей руку.

Февраль подходил к концу, погода стояла премерзкая. На прошлой неделе казалось, что дождь никогда не кончится. Сегодня похолодало; так, пожалуй, и снег выпадет. Эмми плохо спала и встала сегодня, в среду, разбитой, вялой. Вот так-то. Всего месяц назад она готова была прыгать до потолка, когда ее приняли на место помощника секретаря мистера Бардена Каннингема. Спрашивается, что же произошло?

Эмми бродила по квартире, пытаясь разобраться, почему она чувствует себя… ну, скажем, не то чтобы совершенно недовольной жизнью, но какой-то растерянной…

Странно это, потому что теперь о тете Ханне ей беспокоиться не надо. Тетя Ханна воцарилась в смежных комнатах, которые она так страстно желала, и в результате вела себя даже лучше, чем можно было ожидать, ну просто паинька. После того как обосновалась в «Кесвике», она стала спокойнее, увереннее в себе. Восстановилась и ее независимость. Дважды за последний месяц тетя Ханна отказывалась остаться с Эмми на выходные, хотя и позволяла забрать себя на воскресный чай.

Так что дело тут не в тете Ханне. Мысли Эмми обратились к работе и к тому, как, совсем не затрудняя себя получением рекомендаций, Барден Каннингем принял ее в штат. Ясное дело, он человек, привыкший полностью полагаться на собственное мнение.

Она работает в фирме четыре недели и два дня, и работа ей нравится. Она чувствует себя как рыба в воде. Иногда сроки поджимают, но и это ей нравится; трудности для того и существуют, чтобы их преодолевать. Результатами ее деятельности любой работодатель должен быть вполне доволен. Придраться ему не к чему.

С Дон они прекрасно поладили. Это и неудивительно, учитывая, что у той такой мягкий характер. Ее беременность протекала не слишком гладко.

— Думала, что беременных тошнит по утрам только на ранних сроках, — вздыхала она после очередного визита в туалет, — видимо, я уникальный экземпляр.

— Почему бы тебе не пойти домой? Я справлюсь одна, — советовала Эмми.

— Перетерплю, — храбро отвечала Дон. — Завтра днем у меня и так консультация с врачом, ты же знаешь.

В первый же день ее работы Дон спросила, называть ли ее Эмили, или она привыкла к какому-нибудь другому имени.

— Сколько себя помню, меня зовут Эмми. Таким образом, она стала Эмми для всех в фирме.

Итак, надо все-таки найти причину своего беспокойства. Она не волнуется за тетю Ханну, работа ей нравится. Дон симпатична, и все остальное замечательно. Тогда почему же…

И тут она споткнулась на появившейся мысли. Все в фирме зовут ее Эмми, кроме Него! Для Него она до сих пор Эмили. Трудно отследить момент, когда Барден Каннингем стал «Он». Вначале она была целиком и полностью довольна своими обязанностями — до того, как пришлось отвечать на первый из звонков типа «Попросите, пожалуйста, Бардена! Это Паула».

— Какая-то Паула, — прошептала она Дон, — соединять ее?

И началось: Ингрид, Сара… да целый букет дам! Эмми удивлялась, что он вообще успевает что-то делать. Но надо признать — хотя он и жуткий бабник, такого масштаба, с которым ей раньше сталкиваться не приходилось, — несмотря на неиссякающий поток звонков от женщин, Барден Каннингем успевал перелопатить грандиозный объем работы.

— Он не женат, по-видимому? — В случае положительного ответа ее ненависть к нему удвоится.

Дон покачала головой.

— Зачем ограничиваться одним пудингом, когда к твоим услугам все разнообразие десертов?

Эмми выдавила улыбку, но подумала, что она лично сыта бабниками по горло. Ей тем не менее удавалось прекрасно скрывать свои чувства. Но случилось так, что ей пришлось присутствовать при его разговоре с очередной пассией, ранее ей не попадавшейся.

— Клаудия! — радостно воскликнул он и завел беседу, пересыпанную нескончаемыми комплиментами, — просто слушать противно! — а что оставалось делать?

— Вы бы раньше подписали мне эти бумаги! — дерзко отчеканила Эмми, когда он закончил.

Она сделала вид, что не замечает поднятой брови, недоуменного взгляда, говорящего: «Что вы о себе думаете?»

— Еще что-нибудь? — саркастически спросил он. Пожалуй, он ничуть не лучше Клайва Норриса.

— Нет, благодарю, — вежливо ответила она, может быть чуточку отчужденно, и вернулась за свой стол. Мужчины!

Хорошо хоть он не попробовал испытать свои приемчики на ней самой. Пусть только попытается! Ей он даром не нужен! Еще не хватало! Странно только, ее немного задевает, что он до сих пор называет ее Эмили, хотя определенно знает; для Дон и всех в компании она давно уже Эмми.

Поняв, что можно так копаться в себе очень и очень долго, Эмми приготовилась встретить новый день с гордо поднятой головой. Утро прошло замечательно, после обеда Дон отправилась на свою консультацию в больницу.

Барден Каннингем пока отсутствовал, и Эмми наслаждалась предоставленной ей властью распоряжаться в конторе так, как ей угодно. Ее светлая радость была несколько омрачена телефонным звонком, раздавшимся в половине третьего.

— Офис мистера Каннингема, — сказала она в микрофон, подняв трубку.

— Роберта Шорт, — назвалась ее собеседница. — Это Эмми?

Гляньте-ка, даже друзья мистера Каннингема знают, что ее зовут Эмми!

— Да, — ответила она с улыбкой. Ей нравилась Роберта Шорт, интересная женщина лет тридцати. Эмми встречала ее и ее мужа, когда те как-то зашли к ним в офис. — Боюсь, что мистера Каннингема нет.

— Вот жалость! А мне так хотелось застать его!

— Передать, чтобы он позвонил вам? — предложила Эмми, и… от быстрого ответа Роберты кровь застыла у нее в жилах.

— Боже мой, нет! — завизжала она. — Невилл может узнать, что я звонила Бардену. Мне кажется, он уже подозревает… — Она оборвала фразу на полуслове. — Мама, Невилл идет… Он не должен догадаться… — И связь прервалась.

Медленно, словно замороженная, Эмми положила трубку на место. Этот звонок только подтверждал ее предположения. Невилл Шорт, между прочим, считается другом Каннингема! Нельзя же так, в самом деле! Для Каннингема, оказывается, и замужние женщины представляют интерес! Действительно, чего стесняться! С его-то запросами ни одна не может чувствовать себя рядом с ним в безопасности. Ну, естественно, кроме нее. Похоже, она его не интересует ни капельки.