В тот самый момент, когда она приняла решение, что делать, Маи расслабилась — если до утра она с этим справится, то цель будет достигнута.

И тут на глаза ей попалась видеокассета, нацелившаяся заполнить пространство, освобожденное от мыслей о рукописи. Видеокассета, которую она взяла вместо ненайденной рукописи, безучастно лежала на телевизоре. Даже если я просмотрю ее для смены обстановки, наверно, у меня останется достаточно времени, чтобы успеть подготовить рукопись.

Сейчас стало понятно, что Маи попала в искусно подстроенную ловушку. Неизвестно кем расставленная западня... Маи была обманута умыслом невидимого существа.

Сидя в кресле, Маи привычно протянула руку и взяла видеокассету.

«Лайза Миннелли, Фрэнк Синатра, Сэмми Дэвис-младший. 1989».

Кассета была без коробки.

Даже по почерку на этикетке можно было определить, что кассета не принадлежала Рюдзи. Кто-то другой записал кассету, она каким-то образом попала в квартиру Рюдзи и, пройдя через несколько человек таким окружным путем, сейчас использовала силу притяжения в квартире Маи.

Маи вставила кассету в видеомагнитофон. Система автоматически включилась. Маи нажала кнопку «play».

В тот момент, когда она коснулась кнопки, чувство интуиции приказало ей остановиться.

...Сейчас еще не поздно выкинуть эту дрянь.

Однако голос инстинкта заглушило шуршание пленки в магнитофоне, и все-таки любопытство взяло верх. По экрану пошли полосы, потом мгновенно экран словно залило чернилами. Все, пути назад нет. Маи, выпрямившись, приготовилась смотреть до конца. Через экран на нее выливалось высокомерие, требующее пристального внимания.

«Смотри до конца! Иначе тебя съест мертвый».

Толстая чернильная линия, извиваясь, действительно сформировалась в угрожающую фразу. На экране появилась светящаяся мерцающая точка, и хотя было неприятно, что ее свет проникает в глазное яблоко, но отвести взгляд было невозможно.

На экране появилось изображение — беспорядочный набор бессмысленных кадров. Однако эти следующие одна за другой сцены поистине обладали сильным воздействием и брали за душу, вызывая чувство сопричастности. Сила воздействия была настолько велика, что создавала ощущение влияния изображения на тело.

Выплеснулось что-то алое и превратилось в лаву, обжигающую склоны, с первого взгляда видно, что это — действующий вулкан, из жерла которого течет лава. Искры огня, танцуя, поднимались в вечернее небо — несомненно, природный пейзаж.

Сцена неожиданно оборвалась, и на белом фоне появился черный иероглиф «гора» и растаял, потом две игральные кости стали перекатываться на дне чугунной плошки.

Потом на экране наконец появилась человеческая фигура. Старуха, сидевшая на рисовой циновке, смотрела прямо в камеру и что-то бормотала. Она говорила на редком диалекте, и слов невозможно было разобрать, но казалось, что это предостережения.

Старуху сменил истошно вопящий, красный, только что родившийся младенец. Его тело на глазах становилось все больше и больше. Маи испытывала галлюцинацию, будто она обнимает двумя руками младенца, находящегося внутри экрана. Ладони ощущали прикосновение к коже, покрытой околоплодными водами. Младенец был весь мокрый и, казалось, выскальзывал из рук. Маи невольно отдернула их.

В это мгновение младенец исчез, раздались крики множества людей: «Лгун!», «Мошенник!». Возникли вставленные в поле клеток доски для игры в го сотни лиц. Если присмотреться, то каждое лицо выражало осуждение. К тому же они размножались, делились и, превратившись в бесчисленное количество точек, заполнили весь экран.

Экран стал темным, в центре всплыл иероглиф «непорочность».

Внезапно появилось лицо мужчины — перемена слишком неожиданная. Мужчина прерывисто дышал, по его лицу струился крупный пот. За спиной мужчины были видны деревья.

Спортивная куртка сползла с плеча, и оно, обнаженное, светилось от пота, обожженная на солнце тонкая кожа шелушилась. Пейзаж за спиной и внешний вид мужчины говорили о том, что событие происходило летом. Глаза мужчины, в которых сквозило скрытое желание убивать, налились кровью. Он скривил рот, из которого капала слюна, поднял голову и исчез за рамками экрана.

Когда он появился снова, на его плече зияла рана. Видно было, как из распоротого мяса брызжет кровь. Прямо на экран, огромное количество крови.

Снова неизвестно откуда раздался плач младенца. Истошный, который будто заставлял дрожать не только барабанные перепонки, а всю кожу. Маи вспомнила ощущение от прикосновения к коже младенца.

В центре экрана появилась круглая светлая дыра. Как будто из темноты смотришь вверх на полную луну в небе. Вскоре из полной луны стали падать большие, размером с кулак, камни.

...Наверно, этот человек смотрит вверх со дна колодца.

Маи, увидев сцену с полной луной, смогла полностью осознать ситуацию, наверно сработала интуиция.

Окружность, похожая на полную луну, если и была очертанием колодца на самом деле, в этот момент определить это было невозможно.

В самом конце снова всплыли фразы: «Каждый, кто видел эти кадры, умрет ровно через неделю в это же время. Если ты хочешь остаться в живых, то сделай так, как я тебе скажу. Ты должен...»

На этом изображение внезапно прерывалось рекламой средства от комаров, которая часто идет по телевизору. То место, где был записан способ избавления от неминуемой смерти, было стерто — поверх него записали телевизионную рекламу.

Маи дрожащей рукой нажала на видеомагнитофоне кнопку «stop».

Она клацала зубами от страха, пробовала что-нибудь сказать, но не могла произнести ни слова. Она была ночью совсем одна в однокомнатной квартирке, даже не с кем было поговорить...

Вдруг она осознала, что видеокассета, убивающая человека, который ее посмотрел, через неделю, существует.

Асакава в отношении причины смерти Рюдзи Такаямы точно спрашивал о ней.

«Вы уверены, что Рюдзи ничего не говорил вам перед смертью? Например, про видеокассету?..»

Видеокассета, без сомнения, была в комнате Рюдзи Такаямы. Рюдзи посмотрел эти кадры и ровно через неделю умер загадочной смертью.