Они крепко обнялись, похлопывая друг друга по спине; потом Усман поздоровался с каждым по отдельности и вкратце рассказал историю о последних днях отряда бесстрашного Ризвана Абдуллаева.

– Да, смелый был воин – слыхивал я о нем, – покачивая рыжей бородой, произнес один из боевиков, назвавшийся Вахтангом.

По-видимому, этот высокий мужик лет тридцати пяти был старшим в группе. Колючий взгляд из-под прищуренных век; короткая стрижка; светлая кожа; холеные руки – верно в горах он был нечастым гостем.

Касаев с завистью покосился на висевший на его плече бесшумный "вал" с широким "глазом" ночного прицела. Цена этого автомата в долларах превышала стоимость знаменитой М-16 последней модификации. В оптике и ночных прицелах Усман не разбирался, но массивная штуковина, прикрепленная на кронштейне с левой стороны, вероятно, тоже стоила немало. Поверх легкой камуфлированной куртки торс Вахтанга обтягивал разгрузочный жилет натовского образца; из многочисленных карманов торчали магазины с мощными патронами, пули которых пробивали любые бронежилеты…

Глянув на сидевшего поодаль Атисова, рыжебородый сразу смекнул о его незавидном положении.

– Твой? – поинтересовался он.

– Мой. На дороге месяц назад взяли. Глава районной администрации – так это сейчас у них называется.

– А что же на месте глотку не перерезал?

– Продать хочу. Последние доллары на патроны и жратву потратил, когда в Итум-Кале ночевали.

– И куда же путь держишь?

– В Грузию.

Вахтанг переглянулся с собратьями и как-то странно засмеялся:

– Значит, нам по пути.

– Так вы, вроде, не на юг шли, – подивился одноглазый.

– Дельце небольшое имеется. Вот закончим с ним и тоже двинем к перевалу. Так что, если не торопишься – присоединяйся – через часок-полтора вместе двинем к кордону.

Затрудняясь с ответом, Касаев глянул на земляка. Довольно улыбнувшись, тот подбодрил:

– Пошли-пошли, Усман – вместе безопаснее! А то еще нарвешься на пограничников – одному от них не отбиться. Они в последнее время столько застав понатыкали, что днем на перевалах лучше не появляться.

О новшествах и сложностях на границе ему было известно – сам не раз за последний год шнырял в грузинские ущелья.

– Что ж… У меня только сотня патронов; ни жратвы, ни сигарет, – привычно поправил он на плече ремень автомата. И, согласно кивнув, прикрикнул на пленника: – Подъем, шакал! И не вздумай подохнуть по дороге!…

– В наших горах перебиваетесь или в грузинских ущельях хоронитесь? – тихо поинтересовался Касаев.

– В Грузии. Километрах в сорока от границы, – идя следом, тем же шепотом отвечал приятель.

– Бывал я в тех краях; много там наших воинов осело… А что у вас за дельце, Хамзат?

– Извини, брат, но пока приказано молчать. Скоро сам все увидишь…

Надолго замолчал и Усман, неторопливо взбираясь по косогору…

Что-то неуловимо странное присутствовало в поведении этих людей, лишь половина из которых была чеченцами. Остальные, включая Вахтанга, походили на грузин, и данное обстоятельство настораживало в первую очередь. "Да, парни с южных склонов Кавказа и раньше неплохо помогали нам в борьбе с федералами, но в отрядах их воевало не так уж много: хорошо, если парочка на сотню. Даже арабы с прибалтами встречались чаще, – размышлял он, подталкивая вверх своего ослабевшего пленника. – К тому же какое-то загадочное "дельце" в наших горах… Что им здесь нужно? Они понимают, чем рискуют? Один из братьев в Итум-Кале рассказывал, будто отношения России с Грузии серьезно испортились. И если сейчас Вахтанг со своими людьми угодит в лапы русских, то…"

В эту минуту группа, наконец, достигла вершины. Люди выбралась на ребро длинного отрога, тянувшегося от пограничной горы высотой более четырех тысяч метров до самого русла Шароаргуна.

Путь и впрямь оказался недлинным. Едва под ногами перестал хрустеть наст ледника, а впереди взору открылся противоположный склон – рыжебородый остановился.

– Тут и останемся, – сбросил он с плеч горный рюкзак и, обращаясь к подчиненным, распределил роли: – Давид и Муса – с пулеметом на соседний склон; рация должна быть включена на прием. Гурам и Хабит – вы занимаете позицию здесь. Всем осмотреть и приготовить оружие.

Два молодых воина без промедления отправились вниз – через неглубокое ущелье на вершину соседнего отрога. Пятеро других, включая односельчанина Касаева, расположились у россыпи валунов. Вахтанг поднял бинокль и всматривался в неровный горизонт.

Потом, указав рукой направление, негромко изрек:

– Усман, не стой без дела – смотри за тем сектором.

– А кого ждем?

– Ну не птицами же мы пришли любоваться! Увидишь вертолет, дай знать.

Проглотив обиду за пренебрежительный тон, одноглазый воспользовался собственной слабенькой оптикой и принялся рассматривать небо в указанном направлении. Что делать – непререкаемым авторитетом он пользовался лишь в соединении Ризвана Абдуллаева, столь несвоевременно ушедшего на суд к Аллаху. А в этом отряде свои командиры и свои порядки…

Денек был ясным, а воздух прозрачным – неровный горизонт был отчетливо виден. Однако небо оставалось чистым: ни единого облачка, ни птиц; ни подозрительных точек, медленно ползущих над пиками гор.

"Обычная и многократно опробованная тактика, – вяло рассуждал Касаев, – заранее выбрать позицию вблизи постоянного маршрута патрульных "вертушек"; дождаться появления пары и одновременно обстрелять с двух-трех точек. Затем затаиться, чтобы не отведать ответного залпа; если повезет – успеть к упавшему вертолету и поживиться трофеями. Ну, а после незаметно уйти лесом, караванными тропами подальше от дымящих обломков – федералы не замедлят прочесать ближайшие ущелья и организовать поисково-спасательную операцию. Вот только зачем грузинам понадобилось тащиться сюда ради одной "вертушки"?…"

Он опустил бинокль, вытер слезившийся глаз, посмотрел на сидевших невдалеке парней с ручным пулеметом… И, поглаживая квадратную бороду, подумал: "Непонятно: почему для подобной операции не прихватить пару "Стингеров" или "Игл"? Денег, что ли, пожалели?…"