А схватка в вагончике еще не закончилась. Оттуда слышались удары – то гулкие, деревянные, то мягкие и хлесткие, как будто били по кожаному дивану. Судя по звукам, морячки отступили к задней стене и прикрывались отломанными полками.

– Посмотри у меня в кармане документы, – сказал Сережа Второму Бронежилету.

Подсвечивая себе фонариком, Бронежилет запустил руку ему за пазуху и достал красный военный билет. Луч фонарика уперся в страницу с фотокарточкой, потом в изрядно набитое лицо главного старшины.

– Ребята! Не стреляйте! – весело крикнул Второй Бронежилет. – Это дембеля!

– Да, – с гордостью подтвердил Сережа, – мы самые что ни на есть дембеля Краснознаменного Тихоокеанского флота. А вы кто?

– Тебе же сказали: дамы, – влез Первый Бронежилет.

– Дамы?

Блинков-младший понял, почему контрразведчики не хотят раскрываться. Где-то поблизости мог оказаться шпион террористов.

– Мы, ребята, такие дамы, – продолжал Первый Бронежилет, – что сейчас погрузим вас в автобус и отправим из Москвы по месту жительства.

– Да вы что?! – возмутился Сережа. – Мы ведь жениться приехали! Или на худой конец по Москве погулять.

– Ничего не поделаешь, – вздохнул Первый Бронежилет. – Вы, ребята, оказались не в то время не в том месте. Если не хотите уезжать, можем посадить вас на гарнизонную гауптвахту.

Бронежилет не угрожал, а предлагал Сереже выбор. Гауптвахта у военных – вроде тюрьмы для мелких хулиганов. Морячков там накормят и спать уложат. Понятно, за решеткой, чтобы не болтались около дома, где поставлена засада контрразведчиков, и не рассказывали кому попало о ночном происшествии.

– А если на «губу», то надолго? – спросил Сережа.

– Я думаю, на недельку, – благожелательно сказал Первый Бронежилет. – Может, и раньше выпустим, если получится. Помашете метелкой, походите строем и не заметите, как время пролетит.

В вагончике между тем стало тихо. Морячки и контрразведчики вперемешку выходили на улицу. Руки у женихов не были скованы. Первый Бронежилет спохватился и снял наручники с Сережи.

– А нельзя и не уезжать из Москвы, и не на «губу»? – спросил главный старшина.

– Можно! – легко согласился Первый Бронежилет. – Но тогда придется вас пристрелить… Кроме шуток, ребята, вы узнали то, что вам знать не положено.

– А что мы узнали? – подошел близнец Топтыгин в турецком халате. Его скрутили первым, и Топтыгин от этого выиграл: он выглядел не таким помятым, как Сережа.

– Это вам тоже не положено знать, – отрезал Первый Бронежилет.

Во двор въехал автобус. Об охранниках все это время не было ни слуху ни духу. Блинков-младший подумал, что, наверное, у них на проходной сидит какой-нибудь Восьмой Бронежилет и для профилактики читает лекцию на тему «Охрана объекта и как ее нести, чтобы у тебя под носом в вагончике не поселилась группа военнослужащих».

Женихи без разговоров погрузились в автобус и отбыли. А бронежилеты растворились в ночи.

Итак, Блинков-младший снова остался один без права спускать воду, когда могут услышать. Как домовой. Как призрак.

Расследование по Делу Князя зашло в тупик. Он сделал все, что мог! Версию с рэкетирами отработал, версию с «индейцем» тоже отработал. Крупных ошибок не было. И результатов не было тоже…

Выждав минут пятнадцать, Блинков-младший без обычных мер предосторожности вошел в разгромленный вагончик. Всюду мусор, осколки стекла, сорванные полки… В глаза бросилась матросская форменка. Топтыгинская, наверное. Близнец так и уселся в автобус в турецком халате.

Не скрываясь, Блинков-младший отодвинул ставню на выходящем к его дому окне.

Черный «Мерседес» был на месте.

Он достал из ящика под полкой припрятанный пакет со своими мужскими вещами. Переодеться сейчас или идти так, по-девчачьи? Куда идти, Митек еще не решил. Может быть, к полковнику, а может быть, к Суворовой. С ее сестрой-фотомоделью у него были почти приятельские отношения, а мама так вообще с ней дружила. Маме не хватало в жизни женских нарядов, а Нине Су – чего-то из того, что было у мамы, и они всегда находили, о чем поговорить. В общем, фотомодель его не выдаст. Но что толку скрываться у нее, когда не знаешь, что делать?

И тут в женской сумочке Суворовой запищал мобильник. Блинков-младший раскрыл трубку.

– Валь, Суворова!… Ты че молчишь, Валь?! – загундосил в ухо самоуверенный басок.

Блинков-младший замер с трубкой в руке. За последнюю неделю он думал об этом человеке даже больше, чем о маме.

– Это не Валька. Это я, Князь! – сказал Блинков-младший.

– Блин! Это ты, что ли? Ни себе чего! – надрывался Князь. – А откуда у тебя Валькин мобильник?

Вопросик был не из тех, которые задают измученные голодом и пытками пленники террористов. «Все-таки он редкостный придурок», – счастливо улыбаясь, подумал Блинков-младший. Если бы неделю назад кто-нибудь сказал ему, что он будет рад слышать голос Князя, Митек поднял бы этого человека на смех.

– Ты где, Князь? – спросил он.

– А фиг его знает! Вроде в каком-то офисе. Блин, а ты в курсе, что меня вместо тебя украли?

– В курсе, – ответил Блинков-младший. – Твои в милицию заявили. Тебя ищут.

– А вот стукну, что ты у Вальки прячешься, и меня отпустят! – пригрозил Князь. Он был неисправим. А еще говорят, что испытания делают людей лучше.

– Стучи и дуй к своему папе в киоск, пряники под прилавком кушать, – зло ответил Блинков-младший.

– Ты че, Блин? – обиделся Князь. – Уже и пошутить нельзя? Чтобы князь Голенищев-Пупырко сдавал своих дворовых пацанов… Ты меня за кого держишь, за волка позорного?

– Извини, – сказал Блинков-младший, хотя держал Князя именно за волка позорного и был, в общем, прав. – Ладно, давай по делу. Ты как сумел позвонить?

– Снял трубку, набрал номер. Звоню своим – не подходят. Ага, думаю, бабка телефон отключила на ночь. Стал твоим звонить, думаю, контрразведка меня отсюда вытащит. А у тебя тоже никто не подходит. Ну, тогда я набрал Валькин номер. Он у меня на руке записан. Мы с Валькой знаешь, как Тонюшку доводили?!

– «Ноль два» надо было звонить! – простонал Блинков-младший.

– Звонил, – вздохнул Князь. – Говорю: тетка, шухер! Меня киднэпнули. А она: «Хулиган!».

– Так и сказал?

– А че? «Киднэпнули» – то есть типа умыкнули, непонятно, что ли? Тетка, говорю, хорош орать! Ты конкретно прими жалобу населения! А она трубку бросает. «Еще раз позвонишь, – говорит, – засеку твой телефон и наряд с автоматами пришлю!».

– Дубина ты, Князь! Тебе же и надо, чтобы она засекла твой телефон и прислала наряд с автоматами.

Князь озадаченно замолчал.

– Да, – сказал он после паузы, – привычка – вторая натура. А я и не подумал! Наоборот, испугался – с ментовкой шутки плохи.

Блинкову-младшему стало казаться, что это бредовый розыгрыш. Что Князь прячется где-нибудь на родительской даче и хихикает себе: «Ищете? Ищите, ищите!». Не может же он быть такой законченной дубиной, чтобы не понимать, какая опасность ему грозит?!

И тут, как будто нарочно подтверждая, что да, дубина он и ничего не понимает, Князь сказал довольным голосом:

– Вообще, везуха, Блин! В школу не хожу, кормят на убой. Наверно, во дворе только про меня и говорят. Типа: «Князь пропал, какой резвый был мальчуган, отрада родителей и всеобщий любимец!».

– Именно так и говорят, – со вздохом подтвердил Блинков-младший. – А в школе все просто рыдают. Где, говорят, Князь?! Что-то давно никто не писал краской в туалете «Спартак – чемпион» и не подкладывал учителям кнопки.

– Серьезно?! – Князь так обожал себя, что принял все за чистую монету. – Да, память о себе я оставил!

– Хорош трепаться, Князь, давай по делу, – перебил его Блинков-младший. – Как ты смог добраться до телефона?