Артем поплелся на дачу, переживая, что мог лишиться всех денег.

Недалеко от участка попался Антоныч, бодро топавший в попутном направлении.

— Моя спать улеглась. Храпит так, что на луне слышно, вот я и решил прогуляться, — сказал отставной вояка с намеком на халявную выпивку.

Темнота мешала ему рассмотреть побои Казначея.

— Валентин уехал. Я один остался, на поезд опоздал, — сказал Артем, останавливаясь так, чтобы загородить калитку. — Водки больше нет. Кончилась вся.

Он представил, что было бы, если б он уехал, а настырный сосед завалился в гости и нашел пленников.

— Совсем?

— Абсолютно.

Антоныч не верил. Стоял и пялился на Казначея строгим взглядом, но, похоже, не разбирал ни черта, не соврал Перекатников о его зрении.

— Я устал и хочу спать. До свидания, — Артем добавил в голос металла и был уже готов спровадить нахала более действенным методом, но тот вдруг молча развернулся и ушел.

«Хорошо, что у этих придурков не хватило смелости закричать, — подумал Казначей, подходя к дому. — Наверняка ведь слышали наши голоса»…

…Утром он ушел, спеша на одиннадцатичасовую электричку. Пленников оставил связанными, пообещал вернуться после обеда — и если вчера они не поверили, то теперь слушали со страхом в глазах.

На перроне был в 10.45. Неподалеку вертелся один из вчерашних обидчиков, больше пассажиров не было, что Казначея слегка озадачило. Тем не менее, убедившись, что враг его не узнал или просто не помнит случившегося, тихариться не стал, занял скамейку и приготовился ждать.

Начинающийся день обещал выдаться жарким — и по погоде, и по событиям.

Никто из тех, кому в них предстояло участвовать, об этом не зал.

Разве что Казначей догадывался. Но и он, щурясь под утренним солнцем, предполагал другую концовку.

— Справляли поминки? — Фролов похолодел. — Они что… с этим?

На последнем слове голос сорвался. Люба рассмеялась так беззаботно, что у Семена от сердца слегка отлегло.

— Ты имеешь в виду Сашу Графова, Дракулу? Конечно, нет! По-твоему, все бандиты в городе из его бригады? Нет, они были из другой группировки, но в их мире все так переплетено, что они знают друг друга. Об этом не принято спрашивать, и я не хочу знать, кто стрелял, за что, но ты мне просто скажи: это случилось из-за Веры?

Фролов не знал, как поступить. Прыгнуть в штаны и сбежать из квартиры? Куда? Если б она хотела его заложить, то сотню раз могла успеть это сделать.

— Не хочешь, можешь не отвечать. Извини, что спросила.

— Да нет, ничего, — запротестовал Семен. В конце концов, что лишнего он может ляпнуть? Она и так все знает. Но лучше, наверное, не говорить, что он вступился за бывшую любовницу — нынешней подруге это вряд ли понравится, ведь женщины такие мстительные.

— Вера там была ни при чем, — начал он осторожно, припоминая, как учил Казначей. — Разборка вышла из-за денег. Эти трое решили, что мы им что-то должны, назначили срок, а когда с деньгами не вышло, стали размахивать пистолетом. Пришлось защищаться. Подрались, нам повезло, удалось отобрать ствол.

— Быстрый и мертвый, — улыбнулась Люба, и напрасно Семен не видел в этот момент ее лица: предложив версию Казначея, он совершил ошибку.

Лучше б не врал…

— Что?

— Кино такое было. Ковбойское. Один ковбой быстрый, другой — мертвый.

— Да, там такое кино получилось! А как ты этого, бородатого, назвала?

— Сашу? Дракула. Граф Дракула. Александр Графов.

— Ты ему…

— Нет, я про тебя ничего ему не скажу. Честное слово, — перебила Люба решительным тоном, которому Семен сразу поверил. — У нас сложные отношения, так что можешь не переживать.

Подумав, Семен поцеловал Любу в живот. Потом еще и еще, потом выше и ниже. Перестал тереть пятки о стену, развернулся, оказавшись сверху — и через некоторое время произошло то, что и должно было случиться. Люба вымотала все его силы. — Ты — самая хорошая. Я тебя люблю, — прошептал он, засыпая с улыбкой на лице.

Некоторое время она лежала, прислушиваясь к его дыханию. Лицо ее было напряженно. Выждав достаточно, переложила руку Семена со своей груди на подушку и тихо встала.

Плотно затворив дверь, девушка присела на диван в гостиной. Прошло минут пять, прежде чем она двинулась дальше. Прихватив трубку комнатного радиотелефона, устроилась в ванной и, под прикрытием душа, включенного на полную мощность, нажала нужные кнопки.

Ждать ответа пришлось долго. Девушка нервничала, поглядывала на дверь, но связь не обрывала. Она была достаточно опытна, чтобы знать: при таком напоре воды подслушать из коридора невозможно, а если Фролов и застукает ее с телефоном в руках, она сумеет отвертеться. Плохо, что не подумала обыскать его вещи. Но не такой же он дурак, чтобы болтаться с «мокрым» стволом!

— Ну? — Мембрана четко передала сквозившее в заспанном голосе недовольство.

— Я тебе весь вечер дозвониться не могла… — отвернувшись от двери и подставив ко рту ладошку, быстро заговорила Люба.

…Когда Фролов проснулся и, понежившись, изволил встать с кровати, девушка смотрела на кухне маленький телевизор.

— Это я тебя разбудила?

— Нет, можешь сделать погромче. Она прибавила звук.

— Такая интересная передача. Можно, я досмотрю?

На подиуме дефилировали тощие манекенщицы, одетые непонятно во что. Семена такие не привлекали, хотя Славка в свое время и уверял, что «сухие дрова жарче горят».

— Неужели тебе это нравится?

— Красиво…

Фролов подсел к девушке, обнял за плечи. Смотрел на экран, ничего не понимая. Чувствовал, как возбуждается от ее дыхания.

— Подожди, — она мягко избавилась от его навязчивой руки. — Ты можешь сходить в магазин? У нас кончился хлеб.

— Кончился? Мне казалось, что вчера было много.

— Посмотри, если не веришь.

— Конечно, схожу.

— Здесь недалеко, через дорогу перейти… Подожди, я тебе дам спортивный костюм, чтобы долго не одеваться.

Красно-черный «Адидас» пришелся ему впору.

— У тебя склад, что ли? — спросил Фролов, красуясь перед зеркалом. — Что ни дашь, все новое.

— Зачем старье копить?

— Я быстро.

Закрыв за ним дверь, Люба вернулась на кухню и принялась готовить завтрак на одного человека.