У дверей он взглянул на нее. Ее кулаки легли на бедра, а пышная грудь вздымалась и смотрела она на него очень злобно. Эта ее потеря контроля была чем-то новеньким, чем-то, что она отрепетировала. В первый раз той ночью, он думал, что она была красива. Впервые она была настоящей, реальной. Но он уже не хотел ее.

- Спокойной ночи, - сказал он тихо и потянул на себя дверь.

- Иди к черту! - закричала она, после того, как он закрыл за собой дверь.

- Возможно, это будет приятная перемена, - пробормотал он с сухим юмором. Ее матерные эпитеты последовали за ним до самого лифта. Только после закрытия двери её пронзительный голос утих. На первом этаже он пересек вестибюль высотного здания, желая вдохнуть свежего воздуха и очистить дух от нее. Он кивнул швейцару, который придерживал для него двери.

- Доброй ночи, мистер Аллен, - сказал он почтительно.

Как только он вышел на улицу, лицо ослепили вспышки камер. Автоматически, его рука поднялась к лицу, чтобы оградить себя от съемок, но от этого было мало пользы. Камеры продолжали щелкать, репортёры окружили его на тротуаре.

- Дайте мне перерыв, ребята, - сказал он обреченно, когда попытался прорваться сквозь них. - Вы сделали недостаточно снимков на премьере?

- Нам никогда не будет достаточно вас, Аллен. Вы слишком горячи, особенно с вашим отцом, который приезжает на этой неделе.

Дерек резко остановился и обернулся к лицу репортера, который упомянул его отца.

- Кто тебе это сказал?

- Разве вы этого не знали?

Дерек столкнулся с Спеком Дэниелсом. Это было предсказуемо. Он смотрел в неприятное полнотелое лицо одного из самых отвратительных и упорных членов «прессы». Спек работал внештатно, но его статейки регулярно появлялись в жёлтой прессе, той самой, которая печатает скандальные и разрушительные рассказы, будь то правда или нет.

Фотограф был очень непривлекательным. Его живот туго обтягивала не очень чистая белая оксфордская рубашка. Ноги были короткими, приземистыми и, казалось, будто все время расставлены в воинственной позе. Черные волосы прилипли к бледной, вспотевшей коже головы. Дерек знал, что на предплечье у него татуировка голой женщины внушительных размеров. Это было самое ценное в Спеке, и тот не упускал возможности показать её. Его камера свисала с толстой, бычьей шеи.

- Я знаю, что визит твоего отца был большой тайной и все такое, - сказал он, - но, черт возьми, ты знаешь этот город. Здесь невозможно долго хранить секреты.

- Что ты чувствуешь по поводу визита твоего отца? - спросил Дерека другой репортер.

- Без комментариев, - сказал он. - Теперь, если вы меня простите…

- Вы должны сказать хоть что-то, - репортер Дэниелс преградил ему путь. Дерек подумал, что для такого толстячка, он двигался с удивительной легкостью. - Как давно ты видел своего старика?

- Без комментариев, - сказал Дерек сквозь зубы. - Пожалуйста, уйдите с моей дороги.

- Что он подумает о той юной леди, которую вы сегодня провожали? Она какая-то особенная? - спросил он.

- Вы давно с ней встречаетесь? - встрял кто-то. - Брачные планы?

- Ох, ради Бога, - сказал сердито Дерек. Другая камера сняла его в профиль. Он оттолкнул одного фотографа в сторону, но снова был блокирован Спеком.

- Позвольте сделать еще одно ваше фото, - сказал тот и поднял камеру.

Мигающий сине белый свет ударил Дерека, ослепив его. Он дернул ремень камеры и стянул ее с шеи Спека. Камера, брошенная Дереком, ударилась в кирпичную стену дома и отлетела на тротуар. Другие фотографы попятились назад. Грудь Дерека вздымалась, а руки сжимались в кулаки.

- Если вы еще раз побеспокоите меня, я прослежу за тем, чтобы вы никогда не работали в сфере журналистики, поняли? Теперь убирайтесь с моего пути!

Бравада Спека исчезла. Он отступил в сторону, пропуская Дерека, который бросил через плечо:

- Я завтра пришлю чек на оплату фотоаппарата.

Затем он исчез за углом здания, запрыгнув на сиденье водителя кабриолета Экскалибур, который безответственно оставили незапертым на улице города, и пробудил двигатель к жизни. Удивительно, приглушенная группа журналистов по-прежнему была собрана в небольшую кучку, когда он умчался секундой позже.

Когда он добрался до дома и припарковал машину в подземном гараже, его гнев немного остыл. В лифте он прислонился к стене и сделал несколько глотков воздуха.

Почему он не справился с этим получше? Почему, как обычно, не позволил сфотографировать себя? Но пока он был в гневе, почему он не обвил шею Спека Дэниелса и не душил его, пока его поросячьи глазки не вылезли бы? Тот был слизняком и он был самым худшим из тех, кто постоянно преследовал Дерека.

Вопрос об отце был неожиданным. Он не знал, что общественность была в курсе визита его отца, но это же Вашингтон, к утру это буду знать уже все. И Дэниелс хотел посмотреть на мою реакцию. Дерек, оказывается, мог быть вспыльчивым. Черт. Почему сегодня он не остался дома с холодным бокалом пива?

Он зашел в свой пентхаус. Все было идеально чисто. Темно и прохладно, только звук кондиционера. Это напомнило ему о приемной в похоронном бюро. Он бывал там достаточно часто.

Дерек снимал одежду, разбрасывая вещи по пути, зная, что на следующий день придет убираться горничная. Добравшись до ванны уже голым, Дерек встал под холодный душ. Вода колотила его, жалила кожу, наказывала его за сегодняшнее поведение, как с женщиной, так и с папарацци. Они не были виноваты. Он был. Дерек выключил воду и позволил своего голове устало упасть вперед. Вода капала с его волос на лицо.

- Я должен убраться.

Он даже не сразу понял, что сказал это вслух, пока не услышал эхо, отраженное от мраморных стен душевой кабинки. Выйдя из душа, он направился в свою спальню и включил ночник. В ящике стола он нашел телефонный справочник и стал листать его страницы.

Он должен убраться из Вашингтона. Даже ферма не достаточно далеко, когда его отец здесь. Пресса будет ползать по нему как муравьи, следить за каждым шагом, записывать каждое слово, которое он сказал, задавать Дереку вопросы, которые не касаются его ни в малейшей степени, и неверно цитировать его мнение по ним. Он будет делать такие вещи, которые разозлят отца и смутят его мать. Нет, на этой неделе он не мог позволить себе остаться в городе. Ради всего святого, он просто хотел избавиться от всех.

Голос, который ответил на его звонок, был дружелюбным.

- Я хочу отправиться в путешествие, сказал он без обиняков. - Хочу уехать завтра. Вы можете это устроить?

Женщина рассмеялась, инстинктивно понимая, что она разговаривает с привлекательным мужчиной.

- Я надеюсь, что это возможно, но есть одна проблема, сэр.

- Какая?

- Куда вы хотите отправиться?

- Оу, - он запустил руку в мокрые волосы. Куда он хочет отправиться? Где он не был очень давно? Где солнечно, не слишком далеко. - Ямайка, - сказал он, не чувствуя вдохновения.

***

Солнце никогда прежде не видело ее грудь. У нее никогда не было случая обнажить её перед ним. Если бы был, то без сомнения, ей не хватило бы мужества. Но надо же с чего-то начинать, если ей предстоит интрижка.

Карен Блейкмор лежала на пляже на полотенце, одетая только в бикини, и, втирала в себя крем от загара.

Рядом с ней лежал огнедышащий дракон. Более шести футов в длину, его горбатая спина приподнималась из песка. Она влюбилась в него, как в своего защитника от незваных гостей.

Правда в том, что не существовало риска вмешательства в её личную жизнь. Она лежала на участке своего личного пляжа прилегающего к бунгало, которое арендовала на неделю. При выборе отеля она остановила свой выбор на бунгало. В обычном номере отеля ей не хватило романтики присущей бунгало спрятанном в частном тропическом саду.

Никто не мог видеть её здесь. Она могла засечь лодки в бухте задолго до того, как они приблизятся к берегу и укрыться в саду или бунгало. Если эта поездка окажется небогатой событиями за исключением отдыха и релаксации, то она, по крайней мере, сможет похвастаться загаром, когда вернется домой.