Приятели протянули друг другу руки над маленьким столом.

- Ты,- сказал Эдуард,- приводишь мне на память годы нашей юношеской дружбы. В детстве мы оба носили это имя, но когда мы оказались в одном пансионе и из-за этого получился ряд недоразумений, я добровольно уступил ему это красивое лаконичное имя.

- При этом ты все-таки поступил не слишком уж великодушно,- сказал капитан.- Ибо я хорошо помню, что имя Эдуард нравилось тебе больше: ведь оно, когда его произносят милые уста, особенно благозвучно.

Так они втроем сидели за тем самым столиком, у которого Шарлотта столь горячо возражала против приглашения гостя. Эдуард, вполне удовлетворенный, хотя и не желал напоминать жене о тех часах, все же не мог удержаться, чтобы не сказать:

- Для четвертого здесь тоже хватило бы места.

В этот миг со стороны замка донеслись звуки охотничьих рогов, словно подтверждая и подкрепляя добрые помыслы и намерения сошедшихся друзей. Они молча слушали, углубившись каждый в самого себя и вдвойне ощущая собственное счастье в этом прекрасном единении.

Эдуард первый прервал молчание, поднявшись с места и выйдя из хижины.

- Давай,- сказал он Шарлотте,- поведем нашего друга прямо на самую вершину холма, чтобы он не подумал, будто только эта тесная долина и составляет наше родовое поместье и постоянное пребывание; наверху кругозор расширяется и грудь дышит вольней.

- Только нам на сей раз,- заметила Шарлотта,- придется взбираться еще по старой крутой тропинке. Но я надеюсь, мои дорожки и ступеньки вскоре позволят нам с большим удобством подниматься на самый верх.

Подымаясь по скалам, пробираясь через кусты и заросли, они наконец достигли высшей точки: то была не ровная площадка, а гребень, тянувшийся вдаль и покрытый растительностью. Деревня и замок остались внизу, далеко позади, и не были уже видны. В самом низу раскинулись пруды, за ними можно было различить поросшие деревьями холмы, вдоль которых они тянулись, и, наконец, отвесные скалы, четко замыкавшие вдали их зеркальную гладь и величаво отражавшиеся в ней. Там, в ложбине, где над прудами низвергался водопад, притаилась мельница, и все это место казалось приветливой обителью покоя. В пределах полукружия, замкнутого горизонтом, всюду разнообразно чередовались долины и холмы, кустарник и леса, молодая зелень которых обещала в будущем пышный расцвет. Там и здесь приковывали взгляд отдельные купы деревьев. Особенно привлекательно выделялась внизу, у самых ног друзей, занятых созерцанием, группа тополей и платанов вблизи среднего пруда. Они подымались, стройные, крепкие, разрастаясь ввысь и вширь.

Эдуард попросил друга повнимательнее приглядеться к ним.

- Я сам посадил их в юности,- воскликнул он.- Это были тоненькие деревца, и я их спас, когда отец при разбивке новой части замкового сада велел их выкорчевать в разгаре лета. Наверно, они и в этом году отблагодарят меня новыми побегами.

С прогулки все вернулись довольные и веселые. В правом крыле замка гостю была отведена просторная уютная квартира, где он вскоре же разложил и расположил в порядке книги, бумаги, инструменты, собираясь заняться своими привычными делами. Но в первые дни Эдуард не давал ему покоя; он всюду звал его с собой, приглашая на пешие и верховые прогулки, и знакомил его с местностью, со своими владениями, рассказывая ему при зтом и о своем давнишнем желании лучше познакомиться с ними, чтобы извлекать из них большую пользу.

- Первым делом,- сказал капитан,- мы снимем план местности с помощью компаса. Это занятие легкое и приятное, и если результаты его и не будут вполне точными, то все же для начала оно весьма полезно; к тому же с этим делом можно управиться без большого числа помощников. Если же ты когда-нибудь захочешь произвести более точное измерение, то мы и тут что-нибудь придумаем.

Капитан был весьма опытен в такого рода съемках. Он привез с собой необходимые инструменты и тотчас же приступил к делу, дав нужные объяснения Эдуарду, нескольким егерям и крестьянам, которые должны были помогать в работе. Дни выдались благоприятные, а вечерами и ранним утром оп чертил и штриховал. Скоро все было оттушевано, раскрашено, и владения Эдуарда как будто заново возникли на бумаге. Ему казалось, что он только теперь знакомится с ними, что они только сейчас действительно стали его собственностью.

Это послужило поводом для разговора о здешнем крае, о разбивке парка, которую с помощью подобного плана осуществить гораздо легче, чем на основе случайных впечатлений, когда к природе подходишь вслепую.

- Это надо как следует объяснить моей жене,- сказал Эдуард.

- Не советую,- отвечал капитан, не любивший, чтобы чужие убеждения сталкивались с его собственными, и по опыту знавший, что людские мнения слишком многообразны к даже разумнейшими доводами их нельзя привести к единству. - Не делай этого! - воскликнул он.- Так ее легко можно сбить с толку. Для нее, как и для всякого, кто занимается подобными вещами из любви к искусству, важнее что-то делать, чем что-то сделать. В таких случаях человек блуждает ощупью среди природы; то или иное местечко вдруг полюбится ему, но у него не хватает решимости устранить препятствия на пути туда, недостает смелости чем-нибудь пожертвовать, он не может представить себе заранее, что должно получиться, и вот производятся опыты, то удачные, то неудачные, меняется то, что, может быть, следовало оставить, оставляется то, что следовало бы изменить, и в конце концов получается нечто лоскутное, оно нравится и привлекает, но не дает удовлетворения.

- Признайся откровенно,- спросил Эдуард,- ты недоволен тем, как она разбила парк?

- Если бы исполнение вполне соответствовало замыслу, а он хорош, то ничего нельзя было бы заметить. Ей мучительно далась эта дорога в гору между скал, и теперь, можно сказать, она мучит каждого, кого туда ведет. Ни рядом, ни друг за другом по этой дороге нельзя идти свободно: ритм шагов то и дело нарушается - да и мало ли что еще тут можно возразить?

- А можно было это сделать по-другому? - спросил Эдуард.

- Очень просто,- ответил капитан.- Следовало только сломать угол скалы, к тому же довольно невзрачный,- он весь искрошился,- тогда получился бы красивый поворот при подъеме в гору, да не было бы недостатка и в камнях, чтобы выложить ими участки, где дорожка узка и неудобна. Но пусть это будет между нами, мои замечания только собьют ее с толку и огорчат. Что сделано, пусть так и останется. А если не пожалеть усилий и денег, то вверху над хижиной и на самой вершине можно придумать и сделать еще много хорошего.