Микроавтобус завихлял и запрыгал по дороге, как козлик, спятивший от долгожданной свободы.

— Стоп! — рявкнул Веслав водителю. Тот ударил по тормозам, но нас продолжило качать. — Оля, я жду минуту и затыкаю его сам!

Истерики стихийников земли всегда отличаются одной неприятной особенностью. Сами-то они шепчут. А за них кричит их стихия.

Со стороны Веслава было милосердно дать нам минуту, но уж очень скупо. Если глянуть на лицо Андрия — это будет продолжаться еще долго, а дорога после нас будет напоминать поле после танкового боя.

— Ай, трясет же! — воскликнула Бо, которая не могла увидеть себя в зеркале, и Андрий немедленно вплел и ее в высказывание:

— Дружина, которая должна вроде как спасти этот мир — состоит из спирита, который жрет чужую корейку, блондинки-пантеры, двух магов, которые даже не мастера… и… как это называется?!

Нас тряхнуло особенно эффектно.

— Йехар и Глэрион, — подсказал Эдмус. — А все вместе — Серая Дружина, правда, серой она была только сначала, а теперь надо пересчитывать, но судя по тому, что с нами все время творится…

— Помолчи! — рыцарь, который сперва растерялся, сжал неподвижно сидящего Андрия за плечи и начал сеанс психотерапии: — Андрий. Если ты боишься — это не удивит нас, поскольку…

— Я? Боюсь? Не-ет… я с того момента, как вас увидел… уже ничего не боюсь. Ни нихиллов. Ни Небиросов. Земле каюк!

Дорога под микроавтобусом заходила так, будто мы встали на сумасшедший эскалатор. Веслав прикрыл глаза, и качка уменьшилась, но это не отменяло нелепости ситуации: машину бросает во все стороны, Йехар пытается успокаивать спокойного Андрия, Бо возмущенно вякает при каждом толчке, а мы с Эдмусом — в роли комментаторов, потому что помочь ничем не можем.

— Удивляюсь я ему. То заторможенный. То нервный…

— Эдмус, у него первый призыв — и сразу на своей территории и в таком масштабе! Это тебе не в Древней Греции гарпий распугивать! Имеет право…

— Так и истерить сразу надо было, зачем сейчас, ночь же на дворе?

— Проникся… и понял, что мы из себя представляем.

— Тео как-то не истерил, когда ему сказали, кто он такой! — бац! Макушка спирита впечаталась в потолок. — Йехар, не тряси его так сильно, он же только сильнее нас трясет!

— Тео грохался в обмороки, и он вообще — будущий Поводырь, а Андрий… Андрий… Андрий, хватит сопли пускать, свет тебя забери, тоже мне, призывник нашелся! Давайте посидим, понадеемся — может, нас случайно собрали и мы все равно ничего не сможем сделать! Бессильным себя чувствуешь, так хоть не мешай и не путайся под…под колесами!

— …нашей машины, несущей свет в миры… — хмыкнул Эдмус, но качка неожиданно утихла. Веслав, который уже приготовил какой-то зловещего вида эликсир, вытер лоб рукавом.

Я выглянула на улицу — прелестно, микроавтобус красовался на невесть откуда взявшемся посреди дороги роскошном кургане. Вот что качалось.

— Извините, — смирненько сказал виновник торжества. — Я просто вообразил…

Он осекся, когда увидел наши полные гадкого понимания кивки.

— Я после четвертого призыва как-то вообразил, — признался Веслав конфиденциальным тоном. — Вернулся Повелителем в свой мир, коньячку принял и ка-а-ак вообразил! Вот после той истории я и понял, что большинство ядов на меня не действует. А воображение такого рода нужно глушить.

— Или направлять в другую сторону, — подхватился спирит. — Вот смотри, если представить, что у Бо голова крякодугла… знаешь, кто они такие? Вот примерно…

Андрий расслабился, прикрыл глаза и начал медленно убирать холм. А до меня медленно доходило, как нам повезло с Дружиной. Из-за нашего состава а-ля «команда полных бездарей» нам и в головы не приходило задуматься, насколько серьезными были миссии каждый раз и что стояло на кону. И чего могла стоить каждая ошибка. А вот пришел нормальный, здравомыслящий стихийник — и тут же срыв.

Правильную позицию олицетворила опять же Бо. Она сунула зеркальце в рюкзачок, огляделась и поинтересовалась:

— Всё, мы прыгать больше не будем, да? А когда мы поедем? А то нам еще кого-то дохлого нужно воскресить, а потом еще всякие нихиллы, мир черный… в общем, дела же у нас, некогда! Кстати, а сувенирчики тут продаются?

* * *

Скажи стандартному стихийнику: «Мы собираемся поднять тень алхимика, почившего лет шестьсот назад» — и он тут же вообразит ночь, кладбище, знаки пентаграмм, зловещие фигуры в темных плащах…

— Призрак-призрак, поднимайся, петушок пропел давно… — рассеянно протянула я, и никаким цинизмом это не пахло.

Солнечный летний день. Пруды-отстойники Новополоцкого нефтеперерабатывающего завода. Дружина в своем амплуа: старается сообразить, куда нас занесло немилостью судьбы. Немилость судьбы в виде Веслава дергает глазом, шныряет поблизости и время от времени выдает фразочки про экологическое состояние местности.

— А мертвых у вас хоронят… — начал Йехар с невинным любопытством.

— Не так! — отрезала я.

Странник подошел, посмотрел в дымящуюся воду одного из прудов и философски заметил:

— Ну, хотя мертвым ведь все равно…

— А мне бы здесь не понравилось! — заметила Бо. — Ой, какой запах, тебе тоже не нравится, да?

Андрий старался держаться с наветренной стороны, но скорее от Бо, которая надушилась перед выходом «в свет». Из-за платка, которым он зажимал нос, его голос звучал гнусаво:

— Ошиблись с картой?

— Последние километры я шел по теневым знакам, ошибки нет, — буркнул Веслав, возникая прямо из его тени. — Отойди в сторону.

И опять принялся высматривать что-то на земле, но там пока обнаруживались только следы когтей Эдмуса. Тот носился поблизости, радуясь свободе.

— Работа той карты была основана на крови, — тихо поделился Йехар. — Так значит, мы хотим поговорить с его предком?

Я пожала плечами. Воспроизвести перед глазами родословное древо Веслава, которое я и видела-то раза два, было затруднительно. Но рыцарь, скорее всего, прав.

Веслав тем временем покружил вокруг одного места, применил какой-то индикатор и вздохнул с облегчением.

— Ну, хоть в отстойник лезть не надо. Вот, где он был похоронен. Надо ж, алхимические метки и сквозь века не трутся — интересно, заранее подготовил или его просто зарыли вместе с эликсирами? Ладно, теперь…

— Веслав! — простонала я, глядя, как он опять берется за нож. — Ты не замечал, что в алхимии слишком много эликсиров и обрядов связано с кровью?

— Именно об этом я подумал перед тем, как усовершенствовать кроветвор. Гм, никому мертвых не приходилось поднимать раньше, не знаете, как… — он глянул на нас, с секунду задержал взгляд на Йехаре и опять отвернулся. — Знать бы хоть, сколько нужно крови!

— Ни в коем случае не много! — посоветовал Эдмус. — А то воскресишь всех доисторических комаров, которые лежат под твоим предком. А так это… славянские сто грамм…

Ушлый шут даже уворачиваться не стал от сосульки, которой я в него сгоряча зарядила. Он поймал ее на лету и стал хрумкать наподобие мороженого.

Веслав же, вылив на место предполагаемого обряда не слишком большое количество крови, стал проводить сам обряд. Хотя очевидно было, что с некромагией он не в ладах, и если даже Аскольд учил сына чему-то такому — будущий Повелитель прогуливал как раз эти уроки.

— Гм… э… восстань? Ч-черт же, там куча заклинаний, и все позабывал! Поднимись! Подъё-ом!

— Алхимик? Позабывал? — усомнился Андрий.

— Он хотел забыть, — спокойно отозвался Йехар. — И это делает ему честь. Веслав, как бы ни скорбно нам было говорить об этом, только твоя кровь и твой голос ничего не сделают. Святослав сейчас в мире, который подвластен не алхимии, но…

Веслав с омерзением глянул на свою тень. С того момента, как у Аскольда он высказал своим натурам мнение о них, он смотрел на нее только так.

— Ладно. Ладно…

Протянул руку так, чтобы тень от нее падала на свежие пятна крови. Прикрыл глаза.

Андрий, которому не вовремя вздумалось взглянуть на ауру Веслава, засосал воздух со звуком перегревшегося пылесоса, а через секунду отзвуки того, что он там увидел, начали проникать и в наш мир.

Тени стали чернее и гуще. Потом одна из них — Повелителя — начала разбухать, жадно поползла по земле, сглаживая неровности и все превращая в одинаково черную субстанцию. Глаза Веслава налились тьмой, черты лица потеряли нервность и стали казаться ненормально, нечеловечески идеальными, выписанными черными чернилами на наброске гениального художника… И четче начали проступать контрасты — освещенная земля и на ней шесть, нет, уже семь теней…

— А вот эта лишняя, — прошептала Бо, показывая на тень, которая появилась только что. Она была человеческой, но не принадлежала никому из нас. Появилась из ниоткуда, встала с земли, начала медленно обретать плоть, осветляться — и вот уже перед нами появился прыщавый лопоухий юнец, которому едва ли можно было дать хотя бы двадцать.

Плоти и цветности в нём всё же не было — будто из чёрно-белого кино заглянул. Какой-то растрёпанный, рубаха в пятнах и вид деловой — будто от эксперимента оторвали.

Обстановка, в которой он себя обнаружил, юнцу совсем не понравилось.

— Не курган, — вздохнула тень. — Чаял же — коли сгину, так закопают как собаку.

Он оглядел дымящуюся воду отстойника и почесал призрачный подбородок.

— Что за зелья в езере-то? Али простецы тайным знанием овладели?

Еще какое-то время он смотрел поверх наших голов, мы, как дружинники порядочные, ждали от него мудрых сентенций о нашем будущем, и, как водится, дождались…

— А смерть, в общем-то… невеселая штука.

— А мы как раз с этим хотели поспорить, — прихихикнула Бо у меня над ухом. Веслав, который за свое бытие Повелителем научился терпению, но только отчасти, сделал шаг вперед.

— Чесслово — мы не за этим, — резко начал он. — Хочешь верь, хочешь нет — но у нас тут маленький конец света намечается, так что…