— И что ты сделал?

— Я посмотрел на это всё, закрыл глаза и расслабился. И эликсир как будто развернулся передо мной: каждый ход, каждая реакция. Действия выполнял почти все, никуда не заглядывая, как в полусне. Приемная комиссия как увидела, что я намешал — все никак смертника не могла выбрать, чтобы попробовать…

— И выбрали все-таки?

— Завалить решили, — он усмехнулся опять. — Один бочком подошел, посмотрел издалека и заявляет, что приготовлено неверно. А потом берет и выливает в раковину… В общем, там не только крышу, там и стены посносило. Галлюциноген оказался с невеселой реакцией на воду. После чего мне оставалось только с нахальным видом заявить: «Хотели, чтобы крышу снесло — посмотрите наверх! Где она там, крыша?» И меня приняли, ну, со скрипом, конечно.

Он долго молчал, глядя на стол, и оживление на его лице исчезало с каждой секундой.

— Это тогда я понял, что мой дар — врожденный, — сказал он потом. — Хотя, как видишь, долго не мог разобраться, почему.

Мне захотелось взять его за руку, но я была на сто процентов уверена, что он меня оттолкнет и попросит не соваться с глупым пафосом.

— Выкинь ты эти формулы, — выдала я вместо этого со вздохом. — Ты подумай, куда мы лезем и что сделать собираемся. По-твоему, там что-то можно просчитать?

— Предлагаешь закрыть глаза и расслабиться? — поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, взял меня за руку сам. — Уже не надо. Я знаю состав и расстановку. Наверное, я ее с самого начала знал.

— И насчет катализатора больше не сомневаешься?

Впервые за пять дней он смотрел мне в глаза, и впервые за последнее время тень опять разомкнула над ним завесу.

— Нет, здесь я уверен. А из этого вытекает все остальное.

Он порывисто поднялся, продолжая держать меня за руку.

— И не расстраивайся, что я тебе ничего не сказал о твоей роли. Поверь, в стороне не останешься. В нужный срок…

— Я не расстраиваюсь, — сейчас я была с ним предельно откровенна. — За пять-то раз я уже научилась радоваться, даже если остаюсь в стороне.

— Не останешься, — повторил Веслав. Потом поднял к глазам мою руку, на которой одиноко сидело колечко с руной защиты из черненого серебра. — Насчет этого у меня просьба. Не снимай его.

— Это всё? Или мне еще что-нибудь надеть в Небирос? Сережки там… бусики…

Сарказм увял. Какого Хаоса он смотрит на меня с такой неподдельной болью?!

— Этого хватит.

Спасибо. Нормальные герои, как водится, перед почти гарантированной смертью делают своим девушкам предложения. Мне же досталась уникальная мужская особь, которая просит не снимать кольцо, подаренное когда-то другим.

— Пошли, порадуем остальных, — добавил алхимик, пока я не успела спросить еще что-нибудь.

Он вышел в коридор, нарочито громко распахнул дверь, подождал, пока из комнат высунутся остальные, и объявил громко и почти радостно:

— Пакуйте чемоданы, господа. В Небирос идем завтра утром.

[1] «Цвёрда трымаўся юнак на дапросе, тоючы словы і думкі свае», — начало стихотворения белорусского поэта Аркадия Кулешова.