Колотуша был прав — Анатолий часто «квасил».

И вот приходит домой с бутылкой в кармане и шутки ради предлагает Елене Ефимовне:

— Врежем по чуть-чуть?

Откуда мог знать, что супруга за пять минут до этого точку сборки перенесла в на все согласное место?

— Наливай! — огорошила Елена Ефимовна.

Выпили на пару одну, другую бутылки… Нарезались до виртуальной реальности.

— Если в умат стану, — спрашивал Антолий, — ментам не сдашь?

— Никогда, — падая кулем с табуретки, отвечала Елена Ефимовна, — доведу до дома с дружеской попойки! А ты?

— Не бойся, друган, я рядом! — пытался подобрать «другана» с пола Анатолий. — Мы ведь люди, а не дешевки.

На следующее утро Елену Ефимовну от одного взгляда на рюмку выворачивало наизнанку, а супруг, обрадованный семейной гармонией вокруг горлышка, в постель ей опохмелиться несет.

Как откажешься, если задумала третий глаз открыть на всю диафрагму…

Повезло, у Анатолия, который летал на седьмом небе от вдруг нахлынувшего счастья, на пятый день беспробудного пьянства с любимой женой печень зверски забастовала…

Сдвигая точку сборки в другую реальность, Елена Ефимовна классно придумала на случай, если в ту же лужу в новом плаще угораздит, успокаивать себя формулой: я — молекула! я вся подчиняюсь законам природы… я растворяюсь в ней…

С этой формулой не материлась, оставив на гвозде клок юбки или порвав очередные колготки. Не скандалила с соседями, когда с только что побеленного потолка на только что наклеенные обои вдруг обрушивались потоки ржавой воды.

Заповторяет: «Я — молекула…» — и никакой потоп не страшен.

Наоборот, схватит кружку и добавит сырости со своей стороны.

Платье новое цыганке отдала.

Та, позвонив в дверь, попросила десять копеек. Елена Ефимовна позолотила ей ручку гривенником. А цыганка, будто кто подсказал про смещение сборочных координат, после копеек не к рублю, сразу к платью перешла.

— Отдай! — пристала.

Платье было гордостью скромного гардероба. Но очень уж хотелось Елене Ефимовне третий глаз заполучить, с которым можно в соболях ходить.

В соседнем доме жил Виктор Антонович Сурмач. Когда-то в райкоме партии заведовал орготделом, кроме этого страшно любил женщин с обширным бюстгальтерным наполнением. В настоящий момент сидел на пенсии, но при встрече приставуче зазывал Елену Ефимовну в гости.

— Пойдем, кое-что покажу.

«Знаю твое „кое-что“, — думала зазываемая. Пространство она раздвигала весомым бюстом.

Но с наступлением периода смещения точки отнекаться от приглашения было нельзя.

«Я — молекула», — говорила про себя Елена Ефимовна, поднимаясь к обрадованному Сурмачу, у него даже лысина светилась от счастья.

«На этом диване придется смещаться, — подумала Елена Ефимовна, когда Сурмач зазвал из кухни, где угощал наливкой, в комнату, и заповторяла. — Я — молекула, молекула, молекула…»

Диван был раздвижной. Сурмач засуетился вокруг него.

— Придержи, — поднял край.

И нырнул внутрь диванных закромов. Только задница обтянутая отполированными брюками осталась снаружи.

«За простыней, — обречено решила Елена Ефимовна. — Я — молекула…»

— Вот, — выскочил из дивана Сурмач с лысиной в пыли и паутине.

В руках он держал красную папку.

— Тут все речи и статьи нашего губернатора, когда он еще в горкоме работал. Сучара ренегатская, в два горла жрал от партии, а теперь поносит ее по всем телепрограммам! Ты газетчиков нынешних знаешь — передай, кто против этого проходимца. Пусть вольют ему перед выборами по самые гланды.

«Похоже, абзац наступает — даже пни старые не реагируют? — шла от Сурмача с красной папкой Елена Ефимовна. — Я — молекула…»

Но позже подумала: оно и к лучшему — опускаться по женской части не придется…

Однако не говори гоп… Повела Бонда на вязку. Хозяином пуделихи оказался мужичок не промах. Сам страшненький: головенка, как мячик с ушами, животень арбузом из штанов.

— Может и нам последовать примеру, — шкодно хихикнув, кивнув на собак.

И, вроде как шутя, попер с объятиями на Елену Ефимовну. Буром теснит ее в другую от самозабвенно вяжущихся собак комнату.

«Я — молекула», — дала себе установку Елена Ефимовна, укладываемая на кровать. И закрыла глаза для смещения точки в сторону незапланированной «вязки».

Вдруг мужичок, вовсю распалившийся на «молекулярную» даму, расстегивая ее кофточку, заорал не интимным голосом.

— Что? — испуганно схватилась за обнажаемый бюст Елена Ефимовна.

Причина трагедии находилась в другом месте. На оголенную по случаю «вязки» спину мужичка истребителем легких танков спикировал со шкафа кот. И вонзил, достигнув нижней точки траектории, острые когти в увлеченного хозяина.

Кот спрятался на верхотуре, когда в доме появился Бонд. И затаил злобу на хозяина за впущенного чужака.

Мужичку стало не до «вязки», он вскочил на ноги, сорвал кота со спины.

— Убью! — безжалостно швырнул в стену.

Кот возмущенно заорал от соприкосновения с бетоном.

На кошачьи-хозяйские крики с лаем — никаких условий для половой жизни — вбежали недовязавшиеся пуделя…

После чего Бонд напрочь охладел к интимному процессу.

Мужичок тоже не мог настроиться на повторные объятия.

Вдобавок во входной двери заскрипел ключ хозяйки.

— Твой паразит, — заругался мужичок на жену, — всю вязку испоганил! Спрыгнул на собак с холодильника!.. Смотри, что скотоморда делает!

Кот, выражая негативное отношение к вязке собак, делал лужу посреди кухни.

«Погоди, он тебе еще на кровать нагадит», — со злорадством подумала Елена Ефимовна.

— Приводите завтра Бонда, — сказал мужичок официальным голосом и, подмигнув тайком от супруги, добавил шепотком, — жену с котом отправлю на часок подальше…

— Хорошо, — сказала Елена Ефимовна.

Мужичок сдержал слово в отношении кота и жены. Однако Елена Ефимовна посчитала, что «приводите» понятие растяжимое. И отправила на вязку мужа.

Тем не менее, избежать смещения точки сборки в сторону секса не удалось. Несколько раз пришлось становиться всетерпимой молекулой в кабинетах службы занятости. Мужики нутром чувствовали смещенность Елены Ефимовны. Она боялась на улице в глаза сильному полу глядеть — казалось, все горят готовностью посмещать точку.

Как-то к Елене Ефимовне зашел Федор Колотуша.

— Дай денег, — попросил. — У тебя, вижу, есть в чулке.

— Сколько?

— Все. На днях за лечение получу — отдам.

Елена Ефимовна полезла в книжный шкаф. Там в «Острове сокровищ» был клад для покупки газовой плиты.

«Сколько дать-то?» — мучалась, зная необязательность Федора.

— Все! — перебил нерешительность Колотуша.

Пришлось стать молекулой, выгрести клад до копейки.

После чего Федор пропал. Говорили, опять забомжевал с целью более глубокого постижения тонкоматериальных процессов.

А Елена Ефимовна подходила к старой, со всех сторон облупленной, с неработающей духовкой и сифонящей всеми конфорками плите только в сильно молекулярном состоянии…

Зато однажды проснулась и…

Еще лежа носом в подушку, почувствовала результат смещения в другую реальность. Мысли Бонда были как на ладони. Пес ворчал у кровати: «Мочевой пузырь сейчас лопнет, она вылеживается! И одеколоном воняет! Опять с чужим мужиком смещалась!»

— Получилось! — выскочила из-под одеяла Елена Ефимовна и запрыгала нагишом у кровати. — Открылся! Третий глаз открылся!

«Дура ты, Ленка! — с ужасом прочитала ответную реплику Бонда. — Дура и не лечишься!»

— Сам ты скотина безрогая! — резко закончила трясти телесами в ритуальном танце Елена Ефимовна. — Тварь лохматая! Не поведу на улицу!

«Я что — железный?! — вспыхнуло в голове у Бонда. — Ты без мозгов, а я должен терпеть!..»

И недвусмысленно задрал заднюю ногу. Негодование струей ударило в косяк двери.