Его улыбка, обострив все чувства, вновь возбудила в ней похоть.

– Я послал кое-кого в Карабас, чтобы разузнать побольше о той женщине, которая пела.

– Ты послал кого-то шпионить, ничего не сказав… – начала она, но оборвала фразу, увидев, как напряглась его спина. – Шпионы. Интриги. Союзы с новыми домами, которые совсем недавно представляли собой всего лишь бедных родственников великих семей. Ни войны. Ни сражений. Я умру от этого скучного мира.

Бат подошел к ней и бросил на карту окровавленный кинжал. Крошечные красные брызги запятнали слово Карабас.

– Не сейчас. – Он схватил ее за волосы и потянул голову назад. – Ты мне нужна. Но ты плохо себя вела и насмехалась над слугой Фейндта, дорогуша, – сказал он, и слова его прозвучали словно грязная ласка. – За это тебе придется заплатить.

– Бат! Мне показалось, ты хотел, чтобы я…

Он грубо схватил ее за ноги, а потом руки его проникли ей под юбку.

– Твой разум был затуманен похотью, шлюха. Глупость с моей стороны, что я позволил этому произойти. – Он принялся проводить взад и вперед пальцами, еще больше возбуждая в ней похоть, затем отпустил ее и отошел. Она протестующе захныкала, но он только засмеялся, повернулся к ней спиной и вышел из комнаты.

– Мерзавец, – тихо сказала она. Ее пальцы обхватили рукоять кинжала, клинок оставил пятно на карте. «Карабас фон Леве, – подумала она и принялась проводить линию вдоль реки Карабас острием окровавленного кинжала. – И, возможно, его сестра тоже там. Будет ли этого достаточно для того, чтобы Бат нарушил нынешний никчемный мир?»

Она обвела кружком крепость Алте-Весте, проколов бумагу острием клинка. Война! Она хотела войны и всех тех наслаждений, которые Бат дарил ей в конце битвы. Она что-то проворчала и вонзила острие клинка сквозь карту в стол, уничтожая то место, где находились крепость и крошечное поместье. Она хочет войны. И получит ее.

Катарина скакала к северу по дороге вдоль реки, ведущей из деревни Карабас. Лес направо от нее был реже, чем в Леве, поэтому позднее осеннее солнце ярче освещало дорогу. Воздух пронизывала прохлада приближающейся зимы, и она поплотнее закуталась в плащ.

Конь, которого она мысленно окрестила Ниффле, шел под нею плавно и уверенно, чего нельзя было сказать об огромном белом муле, на котором за ней следовал Вензель.

Она оглянулась на него. От тяжелой тряской езды его шляпа с обвисшими полями сползла и почти закрыла ему глаза. Он поднял руку, чтобы сдвинуть ее назад, и от этого движения лежащий перед ним поперек седла карабин опасно закачался, Вензель отпустил шляпу и схватил ружье, а шляпа снова съехала ему на глаза.

Она не смогла сдержать улыбку, несмотря на то, что постигшее его злосчастье подвергало их обоих риску. Хотя он и сопровождал ее с флегматичной преданностью, эта преданность в большей мере относилась к его отцу, чем к ней. Она подозревала, что в глубине души он жаждал вернуться домой, в суровую местность, названную по имени упрямого животного, на котором он ехал. Рукой, обтянутой перчаткой, она нащупала в кармане пистолет, и ее пальцы обхватили вселяющее надежду оружие. Она уже давно усвоила, что не должна полагаться на чью-либо защиту.

По мере того как они приближались к перекрестку, откуда тропа вела на восток, в лес, ее взгляд все пристальнее всматривался в деревья, опыт подсказывал ей, что нападающие укрываются скорее всего в этом месте.

Кажется, там двигаются какие-то тени. Она встряхнула головой. Не так уж много сообщений поступало о появлении разбойников здесь, на севере, но что-то тревожило ее, какое-то движение, замеченное краем глаза. Она пристально всмотрелась вдаль, затем налево, в сторону реки, которая текла здесь стремительнее, чем на юге. Берега ее были крутые, поросшие деревьями и густыми зарослями ежевики, теперь стоявшими почти без листьев. Затем снова перевела взгляд на лес справа от себя.

Катарина достала из кармана юбки пистолет. Коню передалась ее тревога, и Катарина ощутила, как поступь его немного изменилась. Она крепко схватилась за поводья, ожидая, что конь заартачится, но тот продолжал равномерно бежать. Рассеянная улыбка появилась в уголках ее губ, когда она мысленно отметила великолепную выучку животного. Когда она вернется в поместье Леве, нужно будет сказать лейтенанту Печу, что она высоко оценила его талант.

Если, конечно, вернется в Леве. Она крепче сжала пистолет.

Кто-то стремительно бросился через дорогу. Ее взгляд устремился на существо, скачущее среди деревьев. Кролик. От неожиданности конь встал на дыбы, но быстро успокоился. Сердце Катарины глухо забилось. У себя за спиной она услышала пронзительный рев мула Вензеля, за которым последовал испуганный человеческий крик.

– Вензель! – воскликнула она, развернув коня, и увидела, как Вензель пытается удержать своего перепуганного мула, при этом его карабин опасно раскачивается на сгибе локтя, в то время как он размахивает поводьями.

От берега реки метнулась тень.

На Вензеля бросился человек с черными всклокоченными волосами и злобной улыбкой. Ее конь сделал шаг в сторону. Одним плавным движением Катарина прицелилась и выстрелила. Человек наклонился вперед, рот его открылся, будто бы для того, чтобы произнести слова проклятия, но он не успел этого сделать, так как умер, тело его свалилось в дорожную грязь.

– Чертовы кролики, – прошипел Вензель, все еще сражаясь со своим мулом.

– Да, – прерывисто дыша, ответила она. – Черт побери этих кроликов.

Взрыв резкого смеха прокатился над зарослями у берега реки.

– Черт побери кроликов! – прогремел грубый голос, перешедший в новый взрыв смеха. – Черт побери кроликов! Черт побери кроликов! Черт побери кроликов!

Катарина направила коня к Вензелю и протянула руку за карабином.

– Нет! – раздалась команда с берега, тотчас же подкрепленная щелчком пистолетного выстрела. Она почувствовала, как свинцовая пуля, свистя, пролетела рядом с ее рукой, протянутой за карабином. Она моментально ее отдернула.

Снова послышался раскат смеха. Прищурившись, она отчаянно пыталась определить, откуда доносится звук, но он, казалось, постоянно перемещался.

Они с Вензелем поставили своих лошадей бок о бок, но карабин находился с другой от нее стороны.

– Вы хотите, чтобы я выстрелил, мадам? – спросил он, хотя, как она заметила, он даже не пытался поднять ружье.

– Нет, – тихо сказала она. – До тех пор, пока не сможешь как следует прицелиться. – Она потерла руку, которую негодяй чуть не прострелил. – У меня такое чувство, что у нас будет только один шанс.

В нескольких ярдах выше по берегу закачались ветки и снова раздался торжествующий смех. Из кустов выступила тень, превратившаяся в маленького жилистого человечка, нацелившего пистолет на Катарину.

– Черт побери кроликов, – снова сказал он и опять разразился раскатистым хохотом.

– Чего ты хочешь? – требовательно спросила Катарина. – Еды? Денег?

Не отводя глаз от похожего на палку человека, она отвела руку назад и принялась расстегивать седельную сумку. Мужчина снова засмеялся.

– Ты, наверное, думаешь, что мы держим всех этих кроликов только для того, чтобы они могли прыгать поперек дороги. О, я действителен голоден, миледи, – сказал он, бросив на нее плотоядный взгляд. – Я испытываю голод по какой-нибудь высокородной… – Он бросил самое непристойное ругательство, какое Катарина когда-либо слышала. – А теперь спешивайся. Я хочу услышать, как ты поешь. – И он грязно засмеялся, словно какой-то пошлой шутке.

Она бросила взгляд на Вензеля, он все еще держал карабин наперевес и явно не собирался предпринять попытки остановить мерзавца.

– Спешивайся. – Голос прозвучал неумолимо, а пистолет по-прежнему решительно был нацелен на нее.

Она заколебалась.

– Спешивайся, сука. Я хочу только одну часть твоего тела, высокородная… и мне без разницы, если другие органы прольют немного соуса в землю.

Справа от нее среди деревьев треснула ветка. Боже милосердный, он не один! Она застыла. «Выжить, выжить», – мысленно твердила она, борясь со страхом, подступившим к горлу. Но человек, стоящий на дороге, уже падал на землю.