Найдутся в ней и металлы – железо, никель, медь и ванадий.

И вот эта дикая, невозможная смесь и оказалась волшебным двигателем прогресса (или, в зависимости от точки зрения, проклятием) человечества.

Неудивительно, что эти все разные нефти и выглядят, и пахнут и ведут себя совершенно по-разному. Одни бегут быстро по нефтепроводу, другие еле ползут и нуждаются в специальном стимулировании. Одни воспламеняются только при очень высокой температуре – до 125 градусов Цельсия! Другим достаточно чтобы чуть-чуть потеплело – и готово дело, загорятся при умеренных, бытовых градусах.

С температурами испарения и замерзания нефти вообще Бог знает что творится. (Мороз по коже и жар в голове). Закипают, и, следовательно, переходят в газообразную форму существования разные виды нефти при самых разных температурах – это может быть и 40, и, например, 200 градусов по Цельсию, а у некоторых видов требующуюся для испарения температура так высока, что вообще не поддается измерению – ничего себе разброс! Одни разновидности могут застыть, стать фактически пластмассой, уже при 30 градусах тепла, а другим для этого же требуется мороз ниже 50. Разве можно при этом считать их единым веществом? И, главное, как после этого прикажете с ними обращаться? Как будто они, эти нефти, с разных планет к нам прилетели… А может быть, так и есть?

Но экономистов, акционеров и брокеров, волнует другое – те самые «тяжесть» или «легкость», «кислота» или «сладость». Чем «легче» нефть (то есть чем больше в ней ценных углеводородов и меньше всяких бесполезных или малополезных примесей), тем она дороже. Точно также и «сладкая» – стоит ощутимо дороже кислой, содержащей много серы. Понятно почему – с тяжелыми и кислыми гораздо больше возни при переработке.

Всемирные эталоны – WTI, (что значит, West Texas Intermediate – Западно-Техасская Усредненная), и Brent. Последняя тоже названа в честь названия нефтяного месторождения в Северном море. А то в свою очередь нарекли именем птицы – Черной Казарки. С другой стороны название Brent при желании может расшифровываться и как аббревиатура названий пяти нефтеносных пластов. Правда, слово Brent в таком случае должно писаться по-другому.

Так или иначе, но две трети продаваемой в мире нефти оценивается по отношению к этой эталонной «птичке».

А вот российская нефть весьма «тяжела». А потому усредненная Urals (вот ведь до чего дошли – родной Уральский горный хребет официально по-английски именуем!) продается с ощутимой скидкой по сравнению с «легкими» сортами.

Вернее, так было раньше на протяжении многих лет, и так теоретически должно бы быть всегда – но происходят в мировой торговле нефтью некие очень странные вещи и наступает момент, когда корявые картофелины третьего сорта стоят дороже, чем отборный, чистый картофель сорта первого или высшего. Эти моменты сами по себе – важный симптом ненормального положения на рынке нефти в последние годы (см. главу «Как ей торгуют»).

Обычно у нефти есть два спутника – один, более легкий, он располагается над ней. Это – соперник и всё чаще заместитель нефти – наследный принц природный газ. Другой спутник потяжелей, соответственно располагается снизу – это соленая вода. От последней, конечно, мало толку, энергии из нее не извлечешь, но соляные образования часто помогали геологам ориентироваться в поисках нефтяных месторождений на ранних этапах, пока не были изобретены более совершенные способы разведки нефти. Так что спасибо и соли, она тоже сыграла свою роль в нефтяной эпопее.

Самая распространенная, почти общепринятая теория сегодня, состоит в том, что нефть имеет органическое происхождение.

Ее разделяет подавляющее большинство специалистов. Не то, чтобы большинству так уж редко свойственно ошибаться, но идти против течения нелегко. Тем более что у «органиков» есть очень сильные аргументы. Например, близкий родственник нефти – уголь – уж очень сильно смахивает на окаменевшее дерево. Логично предположить, что и другой накопитель энергии тоже должен был бы иметь сходное, биологическое происхождение. Но, в отличие от угля, побывав при этом почти в преисподней – сначала в морских глубинах, а потом в подземных. И продолжался процесс ее формирования многие миллионы лет.

В таком случае нефть есть порождение жизни, что наводит на следующее рассуждение. Если одна форма жизни поглощает другую, то она всё равно ее как бы продолжает. Если тигр слопал антилопу, то она живет в хищнике и его потомстве. Или: дерево на вашей могиле вырастет, и вы продолжитесь березкой. Вас съедят черви, червей съест птичка, а птичку кошка, и вы будете отчасти кошкой. Круговорот жизни в истории и времени. Не очень научно, но передает суть идеи. Так вот, получается, что древняя примитивная форма жизни, планктон, оставила нам наследство – себя – в виде нефти.

Так и представляю себе господина Планктона, завещающего детям: мы не зря жили на этом свете, и все мы не умрем. А превратимся в «Цэ-Аш». И когда-нибудь через миллионы лет какая-нибудь другая милая семья зальет нами полный бак и рванет на выходные на природу.

Правда, для того, чтобы это случилось, планктона должно было быть совершенно колоссальное, несусветное, немереное количество в древних мировых океанах. Затем перегной из бывшего планктона и водорослей должен был подвергаться долгой термической обработке и высокому давлению. Происходило это вроде бы так: останки эти должны были выпасть в осадок на морское дно, а потом оказаться достаточно глубоко под другими осадками и в итоге – под землей. И вот там под влиянием очень высоких температур и давления происходил так называемый диагенез, органика постепенно переплавлялась в темное воскообразное вещество кероген – прародитель углеводородов. Затем тому керогену предстояло начать испаряться, переходить в газообразное состояние. При некоторых условиях часть этого газообразного вещества как-то конденсировалась в нефть, а другая его часть становилась природным газом.

Но есть еще и особое мнение – меньшинства, по-прежнему сомневающегося в органическом происхождении нефти. Интересно, что самый знаменитый русский химик в истории – Дмитрий Менделеев поначалу верил в биологический корень, а потом разуверился. Выдвинул иное объяснение – он предположил, что нефть возникла в результате проникновения воды в земные глубины, где, испаряясь, она взаимодействовала с углеродистыми металлами (карбидами), и водород соединялся с углеродом. Есть и космическая теория, согласно которой углеводороды остались в газовой оболочке Земли с ее звездных времен, затем их поглотила расплавленная магма, а во время формирования земной коры они конденсировались в нефть. (Эта теория существует в нескольких вариантах.) Ее сторонники указывают на подтвержденные факты существования углеводородов в космосе, за пределами Земли. Недавно огромное их количество было обнаружено межпланетной станцией «Кассини» на одном из спутников Сатурна – Титане. Выяснилось, что имеющиеся там углеводородные богатства во много раз превосходят все земные запасы нефти и газа. Правда, по предположениям, это в основном сжиженный метан – СН4… Но, во-первых, это еще не доказано, а во-вторых, природный газ на 98 %, собственно, и есть метан! И с нефтью они как-никак близкие, кровные родственники! Так что же, ехидно вопрошают противники органической версии, на Титане тоже свой какой-нибудь планктон водился и тоже себя где-то хоронил для потомков, или как? А ведь никаких признаков или следов существования жизни на спутнике Сатурна что-то не видно…

Даже тот факт, что ванадий и никель – два самых любимых нефтью металла – очень часто встречаются в растениях и животных, сам по себе тоже еще ничего не доказывает. В нефти также иногда можно обнаружить небольшие, крохотные количества сохранившихся микроскопических кусочков скелетов, дерева, спор, угля и всяких других биоэлементов. Но и это может говорить о долгих сроках и маршрутах путешествий нефти в земных недрах, где она могла сталкиваться – в разных пластах – и перемешиваться с оказавшимися в осадках следах жизни.