Я дошел пешком до Девяносто шестой улицы и сел на подземку. Затхлаяа духота вагона убила все мое хорошее настроение. Напротив меня сидел какой-то малоприятный тип, похожий на наркаша. Я притворился спящим. Я читал, что такие вот бандюги частенько режут спящих пьянчужек - просто из интереса.

Я сидел и размышлял, сумею ли спастись от его ножа так же успешо, как я спасся от снотворных таблеток и собственного револьвера. Потом я вдруг перепугался, что моя смерть окажется долгой и болзененной и я откину копыта где-нибудь на больничной койке.

Мы были в вагоне одни, но мой головорез не шевелился. Когда поезд останоился на моей станции, я встал и потопал к "Гроверу". Я ощущал себя как нашкодивший ребенок. Было уже начало шестого.

Увидев меня, Дьюи прошептал:

- Где ты пропадал? - Вид у него был невыспавшийся и красные круги вокруг глаз были темнее обычного.

- По городу шатался, вспоминал молодость.

- Черт, да тебя все ищут - с ног сбилсь. Док Дюпре названивл всю ночь. Потом из полиции звонили - лейтенант Аш. И она тебя ждала всю ночь.

Я перевел взгляд туда, куда указывал его палец, и увидел сидящую в кресле у стены Дот. Она не спала, её уставшие глаза были широко раскрыты. Она ничуть не изменилась. Такая же маленькая и пухленькая. И надеты на ней как всегда были какие-то лохмотья, которые она была вынуждена носить, потому что ходить нагишом в нашей стране нельзя. Дот отличалась удивительным равнодушием к стильной, не говоря уж просто об элегантной одежде.

Подойдя к ней поближе, я увидел, что глаза у неё опухли от слез. Утонувшая в большом кресле, она казалась ещё меньше рстом. Я пододвинул стул и сел.

- Что случилось, Дот?

- Лоуренса избили. Очень сильно. Он может умереть.

- Что? Малыша? Когда?

- Сегодня... Вчера поздно вечером. - Голос у неё звучал безжизненно. Она, казалось, была в шоке. - Он вызвался пойти в патрулирование и по дороге в отделение полиции на него напали и избили.

- Где он сейчас?

- В отделении скорой помощи в "Сент-Висенте". Марти, помоги нам.

- Разумеется. Что ему нужно? Кровь?

Но согласятся ли врачи взять мою кровь, если я скажу им о раке?

- Нет, о нем позаботятся. Я не о врачебной помощи. - Она схватила мою руку, сильно впившись в неё ногтями, и заговорила торопливо и возбужденно. - Марти, его отца на улице убили. Смерти Лоуренса я просто не перенесу.

- Я представляю, что ты сейчас чувствушь. Я уверен, что полиция...

- Нет, Марти. Я прошу тебя - сам займись этим!

Я похлопал её по руке.

- Что мне надо сделать?

- Марти, я не знаю, может быть, я схожу с ума. Я понимаю: месть - это глупо и неправильно, но я тех пор, как это случилось, я ни о чем другом думать не могу - я хочу, чтобы ты отомстил тому, кто это сделал! Марти, временами ты бывал добрым и хорошим, а временами злым и жестоким, как волк-одиночка. Я прошу... я хочу, чтобы жестокая, худщая половина твой души побудилась - найди того, кто это сделал, чтобы он больше не смог причинить зла другому такому же мальчику.

- Хорошо. Как малыш?

- Состояние все ещё критическое, но врачи говорят, шанс есть. Он все тебя зовет. - Ее ногти снова вонзились в мою ладонь. - Марти, сделай это для меня и для Лоуренса.

- Ладно. Я же сказал, что сделаю.

Дот выронила мою руку и встала.

- Спасибо, Марти, - сказала она просто и направилась к двери.

Я побежал за ней.

- Ты куда сейчас?

- Домой. Я очень устала.

- Я поймаю тебе такси.

- Не надо. Марти, используй свою силу, свою жестокость, свою храбрость на благое дело - найди того, кто это сделал. - Голос у неё был мертвый.

- Хорошо, хорошо, но давай я все-таки поймаю тебе такси.

Мы остановили такси на Уинтер-стрит, она назвала шоферу адрес - где-то ближе к окраине, - я дал ему пятерку и попросил побыстрее доставить домой.

Когда такси отъехало, я ощутил во рту невыносимую горечь. Не хватало мне своих забот, так теперь ещё и это...

Я сплюнул горечь на тротуар и отправился к больнице "Сент-Винсент".

Глава 3

- Хорошо, что вы пришли, мистер Бонд, - сказал мне врач в "Сент-Винсенте". - Молодой человек постоянно о вас спрашивает. Если вы с ним немного поговорите, может быть, он успокоится и уснет. Ему сейчас очень важно поспать.

- Как его состояние?

- Уже не очень критическое. Его били профессионально, если вы понимаете, что это значит. За считанные секунды он получил сотрясение мозга и очень серьезный разрыв кожи на черепа - явно рукояткой пистолета. У него сломан нос, разорвана барабанная перепонка и множество внутренних травм. Полагаю, его повалили на землю и стали бить ногами - похоже, у него разрыв левой почки и несколько ребер сломано. Это пока все, что мы смогли установить. В моче у него обнаружена кровь, а это означает, что помимо почек повреждены и другие внутренние органы.

- Он в состоянии говорить?

- Да-да. Мы дали ему сильное успокоительное, но он упорно борется со сном и всю ночь спрашивает про вас. Пусть он с вами выговорится, но только не спрашивайте у него ничего, что могло бы вызвать у него возбуждение.

- Хорошо.

Он повел меня в палату к малышу. Лоуренс лежал на кровати с перебинтованной головой и повязками на лице, точно мумия. Врач ушел, и я тихо сказал:

- Привет, Лоуренс!

Бинты шевельнулись и едва слышный голос произнес:

- Марти?

- Да, малыш.

- Папа! Я так давно тебя жду! - Голос прозвучал устало.

- Я все знаю. Постарайся...

- Марти, это ерунда. Но это все связано с мясником. Теперь ты убедился? - Его голос окреп.

- Да похоже на то.

- Понимаешь, мы, помощники полицейских... нас все меньше... Ребята считают, что управление... Нас там принимают за обузу. Дело в том, что я позвонил в отделение и узнал, что одному полицейскому надо заступать на вечерее дежурство, и у него нет напарника. Так я вызвался пойти с ним. Я шел к отделению по переулку... Приехал туда на автобусе с Пятой авеню... И вот шел я мимо подъезда какого-то дома и оттуда меня позвали. Когда я туда вошел, меня ударили по голове.

- Не видел, кто это был?

- Нет. Я увидел только мельком лицо мужчины, очень похожего... только не смейся... на Дика Трейси. Когда он меня бил, я, наверное, на мгновение пришел в сознание... Помню, он все приговаривал: "Сволота! Сволота!" - и так, знаешь, с каким-то рычанием это произносил, точно рассвирепевшая собака.

- А кто тебя позвал? Мужчина, женщина?

- Голос был явно изменен...

- Лоуренс, ты уверен, что он сказал "сволота", а не "сволочь"?

- Своло...та.

Малыш то ли заснул, то ли потерял сознание. Я нажал кнопку вызова и скоро пришел врач. Осмотрев малыша, он потянул меня за руку. Я кивнул, но не двинулся с места. У меня вдруг появилась подозрение, кто бы мог так обработать малыша - мысль была, прямо сказать, шальная. Я стоял у кровати Лоурена, не пуска с него глаз, и почувствовал вдруг облегчение. Если мое подозрение оправдается, то, значит, это дело рук одного из самых жестоих и беспощадных громил нью-йоркского преступного мира. А раз так, то теперь он вполне может стать моей добычей, потому что уж если я начну на него охоту, меня будет мало беспокоить вопрос о сохранности собственной шкуры особенно если я не стану слишком с ним осторожничать...

- Вы можете идти, мистер Бонд. Теперь он проспит часов десять, а то и больше.

Мы вышли в коридор, и я увидел полицейского - самого настоящего. Он сидел на стуле у стены и курил. Долговязый и худой, совсем ещё сосунок.

- Караулишь палату? - спросил я.

Он кивнул.

- Где тебя черти носили, когда я сюда вошел?

- Ходил ноги размять. Но с палаты я глаз не спускал.

- Твои глаза никого не интересуют - ты со своей пушкой должен стоять под дверью.

- Я же видел, как вы с врачом вошли, так что...

- Это отец Лоуренса Бонда, - вмешался врач.

- Не беспокойитесь, папа, все будет в порядке...