— Неужели в самом деле этот проект будет осуществлён? — спросила Люся.

— Петя надеется, — ответила Светлана. — Но у него за последнее время появилось много врагов и злопыхателен. Они мешают осуществлению его изобретений. Завидуют, как видно. А Петя никому не завидует, он знает, что он необыкновенный человек. И он справедливый человек. Одного изобретателя он очень уважает, это того, который изобрёл и внедрил в производство укупорку «Пей до дна».

— А что это за «Пей до дна»?

— Разве ты не знаешь, как укупоривается сейчас водка?! Там такая шляпочка из мягкого металла с хвостиком. Потянешь за хвостик — металл рвётся, и бутылка открыта. И её уже этой укупоркой не закроешь, хочешь не хочешь — надо пить до дна. Это тоже светлый взлёт технической мысли.

— А водяные коньки мне больше нравятся, — задумчиво сказала Люся. — Хотела бы я белой ночью промчаться по заливу на таких коньках!

— Дались тебе эти коньки, — усмехнулась Светлана. — Нам с Петей их и даром не надо.

Сергей выключил свой АНЕЗП и снова призадумался. И он пришёл к одному решению.

В тот же вечер Сергей Кладезев на дне старого чемодана отыскал свою пару водяных коньков. Затем он заполнил водой ванну и опробовал в ней эти коньки. Они не утратили своей держащей на воде силы и могли скользить так же хорошо, как много лет назад.

После этого он до глубокой ночи проработал в своём кабинете-лаборатории и сделал вторую пару водяных коньков для Люси.

На следующий день, в воскресенье, Сергей пошёл на утреннюю прогулку, а когда вернулся домой, то Тамары дома уже не было. А на стене недоставало ещё одного коврика — с оленем. Тамара пошла дарить и этот коврик отставному директору.

Сергей надел свой серый костюм и завернул в газету Обе пары водяных коньков. Затем он положил в карман пульверизатор и бутылочку с жидкостью МУПОН (Многократный Усилитель Поверхностного Натяжения). Одежда, обрызганная этим составом, приобретала свойство держать человека на воде.

Потом Сергей Кладезев открыл большой шкаф, где хранил свои лучшие изобретения, и вынул оттуда ОСЭПСОН (Оптический Солнечно-Энергетический Прибор Совершенно Особого Назначения). Над этим прибором он в своё время очень много думал и считал его своим наиболее важным изобретением. Он закончил его два года назад, но до сих пор не применял в действии. Дело в том, что ОСЭПСОН мог возвращать человеку молодость, а все эти годы Сергей вовсе не желал возвращения своей молодости: ведь тогда ему пришлось бы возвратить молодость и Тамаре и начать с ней жизнь сначала. А с него вполне было достаточно и одного срока жизни с ней. Кроме того, его смущала чрезвычайная энергоёмкость этого прибора. Вследствие этой энергоёмкости действие ОСЭПСОНа должно было сопровождаться некоторыми явлениями космического порядка, а Сергей не считал себя настолько важной персоной, чтобы быть причиной этих явлений.

Однако теперь, все продумав и взвесив, он решил применить этот прибор. И он взял ОСЭПСОН, так же как и водяные коньки, и покинул свой дом.

Он пошёл по своей улице и вскоре вышел на Средний проспект Васильевского острова. На углу Пятой линии он купил в «Гастрономе» бутылку шампанского и коробку шоколадных конфет и пошёл дальше. Дойдя до Одиннадцатой линии, он свернул со Среднего и через некоторое время очутился возле дома, где жила Люся. Поднявшись по знакомой лестнице, он дал два длинных и один короткий звонок.

Дверь ему открыла Люся.

— Здравствуй, Люся! — сказал он. — Как давно мы не виделись!..

— Очень давно!.. — ответила Люся. — Но я почему-то всегда ждала, что ты придёшь. И вот ты пришёл.

Они вошли в Люсину комнату и стали пить шампанское и вспоминать о том, что было много лет тому назад.

— Ах, хотела бы я вернуть молодость и начать жизнь сначала! — воскликнула вдруг Люся.

— Это в наших силах, — сказал Сергей и поставил на стол ОСЭПСОН. Прибор этот был размером с портативный радиоприёмник. От него отходил довольно толстый шнур.

— Питание у него от сети? Он не перегорит? — спросила Люся. — Наш дом недавно перевели на двести двадцать вольт.

— Нет, ОСЭПСОН питается не от сети, — ответил Сергей. — Тут тысячи Днепрогэсов бы не хватило. Он питается прямо от солнца.

Открой, пожалуйста, окно.

Люся распахнула рамы, и Сергей протянул шнур к окну. Шнур оканчивался небольшим вогнутым зеркалом, и Сергей положил это зеркало на подоконник так, что оно было направлено прямо на солнце.

Потом он подошёл к ОСЭПСОНу и нажал на кнопку.

В приборе начало что-то потрескивать — и сразу солнце стало светить слабее, — как лампочка, когда падает напряжение в сети. В комнате настали сумерки.

Люся подошла к окну и взглянула на город.

— Сергей, что это?! — удивилась она. — Мне кажется, будто начинается затмение. Весь Васильевский остров в сумерках. И дальше всюду тоже сумерки.

— Сейчас сумерки на всей Земле, и на Марсе, и на Венере, — ответил Сергей. — Прибор берет много энергии.

— Такой прибор нельзя, наверно, пускать в массовое производство, — сказала Люся. — А то все бы стали возвращать себе молодость, и все время было бы темно.

— Да, — ответил Сергей. — Этот прибор индивидуального разового пользования. Я его сконструировал только для тебя и ради тебя. А теперь сядем и будем сидеть смирно.

Они сели на старенький плюшевый диванчик, взялись за руки и стали ждать.

За окном и в комнате становилось все темнее. Машины на улице шли теперь с включенными фарами.

— Даже не верится, что сейчас — час дня, — задумчиво проговорила Люся. — Как странно…

— Да, это, наверно, кажется странным, — ответил Сергей. — Мне-то нет, но всем другим это должно казаться странным. Чтобы вернуть молодость, нужна очень большая затрата энергии.

Между тем вокруг стемнело, будто настала ночь. В городе зажглись квадраты окон, засветились уличные фонари. В комнате стало теперь совсем темно. Только шнур, идущий от зеркальца на подоконнике к ОСЭПСОНу, светился голубоватым светом. Он вздрагивал и извивался как шланг, по которому с бешеной скоростью движется какая-то жидкость.

Внезапно в приборе что-то резко щёлкнуло, и в торцовой его стенке открылось квадратное окошечко. Оттуда вылез брусок зеленоватого света. Он был словно обрублен и упирался в пустоту. Он походил на вещество, по это был свет. Этот брусок света начал расти и упёрся в стену, где висела картина, на которой была изображена свинья под дубом — иллюстрация к басне Крылова. Свинья на картине сразу же превратилась в поросёнка, а развесистый дуб — в молодой дубок.

Луч стал тихо и неуверенно двигаться по комнате, словно в слепую отыскивал Люсю и Сергея. Там, где он касался обоев, старые выгоревшие обои приобретали свой прежний цвет и становились как новые. Пожилой серый кот, дремавший на комоде, превратился в котёнка и начал играть со своим хвостом. Муха, попавшая в луч, превратилась в личинку мухи и упала на пол.

Наконец луч приблизился к Сергею и Люсе. Он заскользил по их головам, по их лицам, по их ногам и туловищам. Над головами у них выросли два светящихся полукруга, вроде нимбов у святых.

— Ой, голове щекотно! — засмеялась Люся.

— Ничего, потерпи, — сказал Сергей. — Это седые волосы преобразуются в нормальные. Моей голове тоже щекотно.

— Ах! — воскликнула Люся. — У меня во рту что-то горячее!

— У тебя, наверно, есть золотые коронки на зубах? — спросил Сергей.

— Только две, — ответила Люся.

— Коронки молодым зубам не нужны, и вот они распадаются в пыль, — пояснил Сергей. — Ты выдохни эту пыль.

Люся сложила губы трубочкой, как это делают неопытные курильщики, и выдохнула изо рта золотую пыль.

— Мне кажется, будто диван под нами поднимается, — сказала она вдруг.

— Это распрямляются пружины. Ведь мы становимся легче. Мы малость отяжелели за эти годы.

— Ты прав, Серёжа, — согласилась Люся. — А вот сейчас я чувствую себя лёгкой-лёгкой. Как в дни, когда мне было двадцать лет.