Ремесленник не послушался сейчас же этого неизвестного голоса. Он старался даже успокоить себя разными соображениями. Ребенок спал по-прежнему крепко в своей постельке; ничто его, кажется, не беспокоило в комнате; на улице также все было тихо. Откуда же может грозить опасность его жизни? Должно быть, это просто воображение его создало такое беспокойство душевное. “Нужно прогнать, рассеять свои мысли», — решил портной и, взяв снова иголку для работы, постарался даже затянуть песню. Действительно, ему удалось успокоиться на несколько мгновений; но потом вдруг по-прежнему объял его страх, на этот раз гораздо сильнее прежнего, и опять он услыхал внутренний голос: “Встань скорее и возьми ребенка из колыбели”.

Опять отец прекращает свою работу и песня как бы сама собою замерла на устах его. Внимательно он озирается кругом и осматривает всю комнату, начиная от своего рабочего стола и до последнего отдаленного уголка ее. Так как он решительно нигде не нашел какого-либо повода опасаться за ребенка, а последний по-прежнему крепко спал в своей постельке, то ему показалось неразумным из-за какой-то воображаемой опасности беспокоить ребенка

Не слушая, таким образом, голоса, он опять сел на свое место за рабочим столом и принялся за работу, но у него уже исчезла прежняя веселость; он не напевал более песни.

Напрасно употреблял теперь он все усилия к тому, чтобы преодолеть какими-либо соображениями свой страх. Через несколько мгновений страх снова возвратился, и гораздо сильнее прежнего; в сердце же его, с силою громового удара, опять раздался голос: “Встань скорее и возьми ребенка из колыбели”.

Теперь он, наконец, сделал то, чего требовал предостерегающий его голос. Мгновенно он был уже у колыбели ребенка, поспешно взял его и отнес на свое место, где сам сидел перед этим. Едва только он успел занять свое место, как в том углу комнаты, где находилась колыбель, раздался сильный грохот. Весь потолок мгновенно рухнул, повалился на то место, где стояла колыбель малютки. Все это место было совершенно покрыто мусором и отвалившимися кусками штукатурки. Ребенок проснулся от сильного шума и заплакал, но он был цел и невредимо покоился, на руках отца, который, будучи глубоко тронут случившимся, прижимал его к своему сердцу.

Какой живой радостью объята была бедная мать, когда, услышав громкий шум, со смертельной бледностью в лице вбежала в комнату; она боялась, что муж и ребенок ее убиты, а они оба остались целы и невредимы».

Церковь однозначно исповедует, что у каждого из нас есть небесный друг, помощник нам в духовной жизни, защитник от бесовских воздействий. Соответственно мы об этом никогда не должны забывать, но всегда помнить о невидимом присутствии Ангела Хранителя. И помнить, что в наших силах воспользоваться помощью Ангела, призывая его, прося наставить, укрепить, вразумить, но в наших же силах и… отогнать Ангела от себя.

Наши грехи, нечистая, злая жизнь оскорбляет нашего Ангела. Грех — не только оскорбление Бога, это вызов святым небесным покровителям, например имена которых мы носим, и нашему Ангелу Хранителю. «Ангел не отступит от всех уверовавших в Господа, если только не отгоним его сами плохими делами. Как пчел отгоняет дым и голубей смрад, так и Хранителя нашей жизни, Ангела, отделяет прискорбный и смердящий грех… Поскольку святого Ангела, ополчающегося вокруг боящихся Господа, имеет каждый из нас, то грехи могут стать причиной бедствия: нас перестанет закрывать стена, то есть святые силы, которые делают людей непобедимыми, пока пребывают с ними», — с горечью пишет св. Василий Великий. И далее: «Всякая душа, оставшаяся (за укоренение во зле) без защиты Ангела Хранителя, предается на разграбление врагам и на попрание».

Когда одного старца благочестивая семья спросила: почему в их жизни постоянные ссоры, скандалы, всевозможные нестроения, старец ответил: «Вы своими грехами прогнали ваших Хранителей, и вашим поводырем по путям семейной жизни стал лукавый!»

В житии св. Нифонта Кипрского (IV век), сподобившегося за добродетельную жизнь многих удивительных откровений, мы читаем: однажды Нифонт шел домой из храма и у одного из домов увидел плачущего юношу, прекрасного лицом и одеждою. Для окружающих это был просто юноша, пусть красивейший, чем иные, но все же обычный юноша. Своему же святому подвижнику Господь открыл, что это был Ангел Хранитель одного из людей. Нифонт обратился к Ангелу и спросил его о причине слез. «Я приставлен хранить одного человека, который в этом доме теперь проводит время с развратной женщиной и тем весьма огорчает меня, потому что я не могу видеть беззаконие, которое он творит», — признался Ангел. И добавил: «Как мне не плакать, видя в какую тьму падает образ Божий?..» «Почему же ты не научишь его отстать от греха?» — спросил преп. Нифонт. Ангел отвечал: «Я не могу к нему приблизиться: как только он стал грешить, он сделался рабом бесов, и я уже не имею над ним власти, так как Бог сотворил человека свободным, показав ему тесный и пространный путь: каким хочет, таким и идет».

В житии того же святого мы встречаем много иных удивительных видений, которых сподобился этот подвижник. Так, Нифонт временами видел, что среди людей ходят страшные и отвратительные бесы. Иногда бесы что-то нашептывают людям, и те начинают грешить: клевещут, ссорятся, воруют… Однажды Нифонт увидел, как к работающему человеку подошел бес, что-то пошептал ему на ухо. Затем подошел к сидящему неподалеку и ему то же что-то пошептал. Оставив работу, эти люди начали ссориться и браниться.

Однажды Нифонт видел бредущего по городу монаха, погруженного в молитву. Для всех людей это был просто бормочущий человек… Нифонт же видел, как из уст монаха вылетало огненное пламя и достигало до неба. Рядом с молящимся человеком шел и Ангел Хранитель его с огненным копьем и этим копьем отгонял бесов, так что те к монаху не могли даже приблизиться.

Про московского юродивого Василия, прозванного Блаженным, рассказывали, что, проходя мимо домов, в которых вели благочестивую беседу или читали Священное Писание или совершали домашнюю молитву, Василий улыбался и иногда бросал в углы таких домов камни. На вопрос, зачем он это делает, блаженный отвечал: «Я радуюсь святости таких домов и благочестиво живущих в них, а камнями я отгоняю бесов, которые не могут находиться в доме и поэтому сидят на его стенах».

А когда св. Василий проходил мимо домов, в которых пелись нескромные песни, устраивались соблазнительные игры или люди пьянствовали, он со слезами обнимал углы таких домов. На вопрос, зачем он это делает, св. Василий отвечал: «Святые Ангелы Хранители наши, приставленные к нам Богом для нашего хранения, не терпя таких несвойственных христианам увеселений, не могут пребывать в том доме и сидят на углах снаружи дома в скорби и унынии. Я приветствую Ангелов и прошу их умолить Господа о спасении людей, к которым они приставлены».

Про св. Павла Препростого (IV в.), имевшего дар видения горнего мира, читаем в его житии. Однажды, войдя в монастырь, блаженный Павел встал у храма. Начиналась вечерняя служба, и в храм собирались иноки. Все входили в церковь с радостными лицами и просветленной душою, и, как видел Павел, с каждым в храм входил его Ангел Хранитель. Один же брат шел в церковь с лицом мрачным, душою озлобленной, будучи окружен бесами, из которых каждый влек его к себе. Ангел Хранитель следовал в отдалении со слезами. Видя это, святой опечалился, скорбел и молился о брате.

Когда церковная служба окончилась, св. Павел наблюдал за монахами, выходившими из храма. И вот он увидел, как прежде мрачный брат выходит радостным. Лицо прежде озлобленного монаха сияло, Ангел Хранитель его поддерживал за руку, бес, не смея приблизиться, плелся позади и рыдал. Павел поведал окружающим, что он видит, и спросил брата, что произошло. Монах, видя себя обличенным Божиим человеком, честно рассказал окружающим, что до сего дня были у него грехи, с которыми он не хотел расставаться. Но вот сегодня, сказал он, услышал в храме слова пророка Исаии: «Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро; ищите правды… Тогда…говорит Господь: если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как волну[54] убелю».[55] «Услышав сие, — сказал монах, — я умилился душою, отверзлись во мне духовные очи и, познав свое злодейство и нечестие, я с сокрушением сказал в душе своей Богу: “Ты, Господи, пришел в мир для спасения грешных. Исполни сегодня это мною на деле. Даю тебе отныне обет: при помощи Твоей никому не только не делать зла, но и оставить всякое беззаконие и служить Тебе, Владыко, чистой совестью, только ты приими меня кающегося, не оттолкни меня…”. С такими обещаниями, — продолжал монах, — я вышел из церкви, твердо решив в сердце своем не грешить более».