- Холмс, - изумленно спросил Ватсон, - Это что и в самом деле Ваш брат?
- Ватсон, Вы что с Луны свалились? У меня нет ничего общего с этой обезьяньей мордой. Если честно, то мне удалось пропихнуть его в рамках эксперимента, когда решили выяснить, можно ли негров брать на работу в полицию. Так как ни одного живого негра не нашлось, то я привел своего друга Чарли. Кстати, его фамилия – Дарвин, хи-хи!
Ватсон покачал головой и спросил у себя, как только такую чушь можно писать в книжках.
Друзья спустились в подвал, где находилась гауптвахта. Войдя в камеру, они увидели Лестрейда, валявшегося на койке с сотовым телефоном в руке.
- Ты мне уже в третий раз звонишь, ублюдок, твою мать! Что? Грозишь повеситься? Да найди в себе мужество, говнюк, повесься, а то я уже тебя слушать не могу. Да! Еще раз позвонишь, я тебя сам повешу!!! – Лестрейд в сердцах бросил трубку.
Подняв голову, Лестрейд увидел Холмса.
- Ах, это ты!!! – воскликнул он. – Ну, погоди, дай только выйти отсюда, я тебя, урод, засажу лет на десять! – пообещал он.
- Вот видите, дорогой Ватсон, какими неблагодарными бывают люди. Я хожу по инстанциям, добиваюсь подписи старшего детектива сэра Чарльза Дарвина, чтобы освободить этого ублюдочного недоноска, а он, неблагодарный, вместо того, чтобы, мать его, одолжить мне фунта три, грозит засадить меня. Как только выйдет отсюда, так его растак!
- Но вы же подписали бумажку у обезьяны на выдачу танка! – вполголоса сказал обескураженный доктор.
- Заткнись, - согласился Холмс.
- Ой, Холмс, старина! – закричал Лестрейд. – Ты правда мне скостишь срок? Холмсик, дорогой, можно я тебя, тьфу, поцелую?
- Пошел нахер, педераст! – попятился назад Холмс.
- А, три фунта? – понял Лестрейд, шаря в своих карманах. – Вот держи, это моя зарплата за три месяца, - он протянул золотые соверены.
Холмс схватил монеты, опустил их в карман, пожал Лестрейду руку, похлопал по спине, посоветовал ждать, собирать вещи, а затем ретировался, утащив за собой Ватсона.
- Крепитесь! – посоветовал он на прощание Лестрейду.
Лестрейд преданно смотрел ему вслед, как собачонка.
Когда за друзьями запирали дверь камеры, то они услышали песенку, которую напевал Лестрейд:
Тридцать три побега, тридцать три побега,
Тридцать три побега – я такой крутой!
Вновь на волю выйду, буду грабить бары,
Или лучше банки – вот он я какой!
- Да, набалатыкался Лестрейд! – вполголоса проворчал Холмс.
- Набалала…что? – не понял Ватсон.
- Набалатыкался, приблатнился значит, - объяснил опытный психолог Холмс. – Что ж с ним через три месяца будет?
- Превратится в обезьяну! – высказал догадку Ватсон.
- Но минутку, - остановился Ватсон. – Вы сказали через три месяца? Вы что, его не собираетесь освобождать?
- Конечно нет, Ватсон! Вы в самом деле тупой или только притворяетесь? – огрызнулся Холмс, закуривая трубку. – Да он когда выйдет, первым делом долг обратно потребует!
- Но как это будет называться? – спросил шокированный Ватсон.
- Это будет называться «Мы сейчас идем в ресторан!» – заявил Холмс.
- А, конечно! Я так и думал! – быстро согласился Ватсон. – В ресторан! Такси!
Около друзей с визгом затормозил новенький мерседес-такси.
- Полиция! – заявил Холмс, показывая полицейский значок с фамилией Лестрейда. – Нам срочно нужна ваша машина! – с этими словами он выкинул шофера и укатил вместе с Ватсоном.
- Ага! – заявил шофер, поднимаясь с тротуара. – Лестрейд! Так и запишем. Будет знать, как связываться с отделом внутренних расследований полиции города. Все-таки я гений! – заявил лже-шофер. – Завтра пойду работать «официантом», - сказал он сам себе и, поймав кэб, поехал в Управление. Следует добавить, что он арестовал затем кэбмена за оскорбление при исполнении своих обязанностей, когда тот потребовал плату за проезд.
Спустя три дня, после проведения тщательного служебного расследования, все выяснилось и Лестрейду утроили срок, несмотря на все его клятвы в том, что он сидел в тюрьме и не мог разбить вдребезги автомобиль, принадлежавший отделу внутренних расследований, а также не мог переехать кошку судьи, перебегавшей дорогу. Глухой (от рождения) судья отказался принять во внимание доводы бывшего инспектора и признал его виновным.
Глава 3. Первое дело Холмса.
В один ненастный день, когда никто даже носа на улицу не высовывал, в дверь дома на Бейкер-стрит, 224б постучала чья-то грязная и немытая рука.
Дверь открыла миссис Хадсон с большим двуствольным карабином в руках. С этим карабином, по ее словам, покойный муж охотился на слонов.
- Чего надо? – плюнув в незнакомца, спросила она.
- Полиция! – ответил тот, показывая бляху.
- А, - отозвалась свихнувшаяся домохозяйка, - А я уж думала, опять какой-нибудь коммивояжер приперся. Припрется урод, все купить предлагает что-нибудь, а потом, фьюить, и рояля как не бывало!
Холмс и Ватсон в это время играли в карты. С переменным успехом, но все-таки чуть чаще, выигрывал Холмс.
- Мистер Холмс, к Вам посетитель, - донесся крик миссис Хадсон.
- Ну что же, в следующий раз доиграем, - заявил Шерлок, бросая карты.
- Какого хера, я уже почти выиграл! – завопил недовольный Ватсон.
- Заткнись! – весело отозвался Холмс. – О, сэр, - это уже он обратился к неизвестному. – Как я рад! Надеюсь, Вы не из налоговой инспекции?
- Полиция! – заявил неизвестный. – Отдел лицензирования деятельности частных детективов, так их перетак, которые постоянно отнимают кусок хлеба у полицейских, – с этими словами, он схватил бутерброд Холмса, лежавший у аквариума с рыбками.
- Прошу прощения, сэр, но это мой бутерброд! – твердо заявил Холмс, вырывая еду изо рта полицейского.
- Убери руки! – пригрозил полицейский, провожая голодным взглядом кусок хлеба с колбасой. – Хочешь сесть лет на десять?
- Хочешь, кто-то напишет в налоговую инспекцию донос, чтобы проверили твои доходы? - ответил Шерлок, скармливая бутерброд своим рыбкам.
- Ну зачем же так? – попытался замять дело представитель закона. – Я к Вам по делу. Некий мистер Шерлок Холмс обратился в Управление с просьбой выдать ему лицензию на право заниматься частным сыском.