— И к чему это? — он выглядел не то чтобы раздраженным, скорее озадаченным.

— Саша, а теперь скажи мне, пожалуйста, — Тереза была в странном состоянии, почти в исступлении, — скажи мне, что люблю я?

— В смысле?

— Да все очень просто — цветы, запах, блюдо. Хотя бы книгу… — она уже молила.

— К чему это?

— Понимаешь, я была с тобой пятнадцать лет… Пятнадцать лет своей жизни, Саша.

— Да, и мы были счастливы. Вот поэтому я и хочу все вернуть…

— Саша, как называлась моя первая книжка? Первая, которая была издана?

— Что-то про рыцарей, — растерялся он. — Название вылетело из головы…

— Почему ты мне принес лилии? Почему ты принес мне эти проклятые лилии?

— Ну, знаешь, Тереза, ты уже придираешься. Мне и так было нелегко прийти к тебе…

— Хочешь, я расскажу тебе, зачем ты пришел? — безумие трансформировалось в бешеную ярость, какой Тереза еще никогда не испытывала в своей жизни. — Слушай. Ты хочешь назад свою тихую, спокойную, размеренную жизнь. С деньгами, которые есть всегда. С чаем любимого сорта, поданным при определенной температуре. С туалетной бумагой, за которой не надо ходить в магазин. С продуктами, которые не заканчиваются в холодильнике и цену на которые ты просто-напросто не знаешь…

— Как ты можешь!

— Видимо, — горько рассмеялась Тереза, — тебе уже подали на ужин макароны с сосисками. Да еще и на тарелках не того диаметра… Для тебя же это преступление против человечества…

— Я выгляжу таким снобом?

— Ты не выглядишь. Ты такой, какой ты есть. К тому же тебе могли положить в суп недостаточно прожаренный лук. После такого вопиющего факта ты точно купил цветы, нанял машину, заказал столик в пафосном ресторане и отправился возвращать свою жизнь назад.

— Ты действительно жестокая, — обронил Александр, — и безжалостная.

Тереза закивала:

— Точно. И во всем виновата я одна. Я помню.

— А как же дети?

— Какие дети: мои мальчики? Или твоя девочка? Дети, как ты понимаешь, при любом раскладе пострадают. А теперь прости, мне надо возвращаться — у меня там машина осталась.

Зубов увидел ее издалека. Тереза неспешно шла вдоль реки, часто останавливаясь посмотреть на сумрачную воду, тревожное мелькание светофоров, слепящие огни машин, что пролетали мимо, рассекая осенний питерский сумрак.

Уже начинало смеркаться. Все в этих сумерках казалось призрачным, нереальным. Вот Тереза и подумала, что Зубов, терпеливо ожидающий возле ее машины, лишь плод воображения. Однако когда она перешла дорогу и приблизилась, он не исчез. Напротив, приветливо помахал рукой и пошел навстречу.

— Я тебя ждал.

— Откуда ты узнал, что я вернусь за машиной?

— Это было понятно. Вопрос — когда, — кривовато усмехнулся Владимир. — Но когда я увидел цветы, я понял, что это произойдет скоро.

— Почему ты так решил? — обеспокоенно спросила она — видимо, хотела выяснить что-то важное для себя.

— Ты же не любишь лилии. У тебя от них дико болит голова. По-моему, у тебя аллергия на них.

— Точно, — улыбнулась Тереза абсолютно счастливой улыбкой, — голова болит.

— Может, тебе таблетку выдать? Только надо в аптечке поискать.

— Нет, спасибо. Я прошлась — и отпустило. Ты не замерз? Ветер с реки холодный.

— Тереза, — Владимир вдруг вспомнил, зачем ждал ее, — и смутился. — Я ждал тебя, чтобы сказать…

— Что именно? — она подняла на него безмятежные глаза.

— Я решил, что ты мне должна, — неожиданно злобно объявил Владимир.

— Должна, — повторила со странной интонацией Тереза и чуть склонила голову.

— Да, должна. За тот визит в мою квартиру. Весенний.

— И все? Только за это? — улыбнулась Тереза, словно он сказал ей что-то приятное.

— И за то, что ты от меня ушла. И за то, что я не смог забыть… — он подошел ближе, положил ей руки на плечи. Наклонился, стал смотреть прямо в глаза. — И за книгу про драконов. И за эти три недели, когда я ждал хоть какого-нибудь знака, чтобы к тебе приблизиться. За то, что ты уехала со своим мужем сегодня…

— А за то, что я вернулась? — она качнулась к нему навстречу, привстав на цыпочки, чтобы ему было удобнее ее поцеловать…

— Куда поедем? — спустя некоторое время поинтересовался он. — Ко мне или к тебе?

— В гостиницу я не поеду, — напряглась она, вспомнив то, что читала о его летних похождениях.

Он не стал с ней спорить и что-то доказывать. А также объявлять, что у него теперь здесь квартира. Та самая у собора, что прежде принадлежала ей. Владимир, по странной прихоти, купил ее летом.

— У меня дома дети и Марья Ивановна. Будет неловко.

— Будет, — заулыбался он, представив, как они тайком пробираются по коридору к ней в комнату.

— Поехали на дачу, — решила Тереза, — только надо еды купить.

— У меня в багажнике есть еда, шофер привез. Там много всякой всячины.

— Хорошо. На чьей машине поедем?

— Давай на моей. А твою завтра шофер подгонит, только скажи — куда…

Самое главное — переложить ноутбук Терезы из багажника в багажник. Они это сделали быстро, больше их ничего не держало.

— Куда ехать? — спросил он через несколько минут, когда они тронулись.

— В Лемболово, — любовно ответила Тереза.

— Это далеко?

— Без пробок в Петербурге и окрестностях все близко, — вздохнула Тереза. — Сейчас почти шесть… Посмотрим, сколько пробок соберем.

Видимо, звезды в этот вечер благоволили к этим двоим. Машина быстро долетела до кольцевой. Владимир вел быстро, агрессивно. Однако Тереза видела, что он внимательно следит за дорогой, никого не подрезает и не совершает резких маневров, которых она не любила и боялась.

— Ты очень внимательно наблюдаешь, как я веду машину, — вдруг обратился он к ней, — и как?

— Мне нравится. Мне спокойно.

Зубов разулыбался:

— Спасибо. Хотя, надо признаться, раньше я любил погонять. Особенно когда появилась первая действительно хорошая машина.

Тереза напряглась. Сейчас они шли сто тридцать… «Погонять» — это тогда сколько?

— А ты? — Владимир ловко перестроился в крайний левый ряд, обогнал кого-то, перестроился обратно и опять вернулся к ста тридцати.

— Я? — отвлеклась от слежения за дорогой его спутница. — Я всегда думаю о безопасности. Хотя да… Упоение скоростью временами присутствует. Но безопасность — прежде всего. Перестройся направо, следующий съезд с кольцевой — наш.

… И вот, наконец, густой лес, узкая дорога, за шлагбаумом — улочка с высокими глухими заборами.

— Приехали, — объявила Тереза.

Она выскочила из машины, потянулась. Достала из сумки ключи, открыла калитку. Распахнула ворота. Владимир въехал, заглушил мотор.

— Вот! — Тереза гордо обвела рукой вокруг себя. — Это мои владения! Сосны. Озеро. Мой дом. В нем есть прихожая.

— Прихожая — это хорошо, — улыбнулся он намеку на то, что происходило в его доме несколько месяцев назад. — А у тебя свет есть?

— А что, страшно? — расхохоталась Тереза.

Он пожал плечами, вытащил еду из багажника. А потом — драгоценную сумку с ее ноутбуком с заднего сидения. Тереза тем временем щелкнула тумблером — неяркий свет залил подъезд к дому, сосны вокруг.

— Правда, здесь хорошо? — обернулась она к нему.

— Ты здесь… Рядом. Здесь не может быть плохо, — задумчиво ответил он.

Заключить ее в объятия в прихожей не получилось. Можно было бросить на пол еду, но не ее ноутбук… Поэтому он кинулся на нее в кухне после того, как все аккуратно выгрузил на стол.

Все завертелось перед глазами… и исчезло. Осталась лишь она — вскрикивающая, жадная до его прикосновений. Ни вопросов. Ни сожалений… Ничего больше. Жаль только, что в этом «ничего» нельзя было провести всю оставшуюся жизнь.

На этой мысли Владимир и очнулся. Они уже перебрались в спальню, на кровать. Он не спал, не позволил себе заснуть. Он лишь прислушивался к ровному дыханию Терезы и еле слышно вздыхал в такт своим мыслям. Старался запомнить ощущение счастья. И ждал рассвета. Где тут было спать…