— Естественный отбор, значит, — пробормотал доктор. — Что же, я не против… но ваше предложение придется вынести на общее голосование.

На вершине холма, неподалеку от лагеря, имелась небольшая ложбинка, нечто вроде естественного амфитеатра Зрители расселись по краям, тогда как на самой арене осталось четыре человека. Одним из них был Бойль. Он обнаружил, к своему неудовольствию, что в его функции главы государства входят и обязанности спортивного судьи: по всеобщему мнению, он лучше других мог судить, когда следует прекратить бой, чтобы никто из дерущихся не стал навеки калекой. Там же была девушка, та самая блондинка Мэри Харт. Девушка причесала свои волосы какой-то сучковатой палкой. Теперь в руках она держала венок, сплетенный из желтых цветов, которым собиралась увенчать победителя. «Интересно было бы знать, — подумал, глядя на нее, Хокинс, пока сидел рядом с другими членами конгресса, — что это — страсть к земным свадебным обрядам или зов крови к давно отмершему звериному прошлому?!»

— Жаль, что эта безмозглая плесень сожрала все наши часы, — промолвил какой-то толстяк слева, — а то можно было бы отмечать раунды, как в настоящем боксерском матче.

Хокинс кивнул головой и взглянул на находящихся в центре арены четырех человек: на гордо посматривающую по сторонам первобытную женщину, на преисполненного самодовольством старика доктора и двух мужчин, чьи лица обросли черными бородами, а голые тела сверкали белизной. Он знал обоих: Феннет, младший офицер с несчастной «Полярной звезды», и Клеменс, геологоразведчик вновь осваиваемых планет.

— Будь у нас деньги, я бы поставил на Клеменса, — весело сказал толстяк. — У вашего офицера столько же шансов победить, сколько найдется снега в аду в жаркий июльский полдень. Он приучен к честной борьбе, а Клеменс привык драться с подвохами.

— Феннет в лучшей форме, — заметил Хокинс. — Он ежедневно делает утреннюю гимнастику, а ваш Клеменс только и знает что ест да спит. Посмотрите, какой у него живот.

— Ничего плохого в здоровом брюхе не нахожу, — возразил толстяк, похлопав по своему толстому животу.

— Итак, не кусаться и глаза не выцарапывать, — внушительно провозгласил доктор. — И пусть победит сильнейший!

Он, как ему казалось, грациозно отступил назад и встал рядом с мисс Харт.

Опустив руки со сжатыми кулаками, бойцы стояли друг против друга в явном смущении. Казалось, оба сожалели, что дело зашло столь далеко.

— Ну, начинайте же! — закричала, не выдержав, Мэри Харт. — А то так и состаритесь холостяками?

— Ничего, они подождут, пока у тебя, Мэри, подрастет дочь! — выкрикнула одна из ее подружек.

— Если она у меня когда-нибудь будет, — откликнулась блондинка. — А при таких темпах шансов не особо много…

— Начинайте, начинайте!.. — хором закричала толпа.

Первым сдвинулся с места Феннет. Он как-то робко шагнул вперед и легонько стукнул правой рукой Клеменса по незащищенному лицу. Удар был слабый, но, видимо, болезненный. Клеменс поднес руку к носу и, отставив ее в сторону, уставился на красную свежую кровь на ладони. Взревев, как медведь, он, широко расставив руки, двинулся вперед, намереваясь схватить Феннета и изломать. Офицер отскочил назад и еще раза два легонько ударил геолога правой рукой.

— Чего он не хрястнет его как следует? — воскликнул толстяк.

— Чтобы выбить себе пальцы?… Вы же видите, они дерутся без перчаток, — заметил Хокинс.

Феннет решил встретить противника напрямик. Он остановился, чуть расставив ноги, и еще разок ударил правой. Хокинс с удивлением отметил, что геолог принял удар с явным пренебрежением. «Он намного крепче, чем кажется в действительности», — подумал Хокинс.

Молодой офицер опять ловко скакнул в сторону, но, поскользнувшись на мокрой траве, упал. Клеменс что есть сил, тяжело навалился на него. Хокинс услышал, как из груди Феннета с шумом вылетел воздух — уф! Толстые руки геолога обхватили поджарое тело офицера, но тот, изловчившись, резко ударил Клеменса в пах. Геолог застонал от боли, но продолжал держать Феннета мертвой хваткой. Одной рукой он вцепился ему в горло, а другой вознамерился выцарапать скрюченными, как когти, пальцами глаза.

— Глаза не трогать!.. — закричал судья Бойль.

Он бросился на колени и перехватил руками широкую, как лопата, кисть Клеменса.

В этот момент что-то заставило Хокинса взглянуть наверх. Он услышал, как ему показалось, какой-то посторонний звук, что было практически невозможно при таком шуме вокруг: зрители ревели не хуже болельщиков на матче боксеров-профессионалов. Возможно, звук, заставивший Хокинса поднять вверх глаза, был воспринят им шестым чувством, присущим каждому настоящему астронавту. Он невольно вскрикнул от удивления. Над ареной завис большой вертолет. В его очертаниях имелись едва различимые странности, которые сразу же подсказали помощнику капитана, что машина инопланетная, не землян. Вдруг из гладко отполированного днища вертолета вывалилась какая-то тускло мерцающая металлом сеть и мгновенно опутала обоих борющихся мужчин вместе с доктором Бойлем, Мэри Харт и мисс Тейлор.

Хокинс раскрыл рот, чтобы крикнуть, но не смог издать ни звука. Вскочив на ноги, он бросился на помощь к своим товарищам. Сеть, словно живая, обвилась вокруг его рук и ног. Еще несколько человек кинулось на помощь Хокинсу.

— Назад! — закричал он. — Все назад!.. Прочь, разбегайтесь!..

Глухое жужжание роторов вертолета перешло в резкий свист, и машина стала уходить вверх. В мгновение ока ложбинка уменьшилась в глазах первого помощника капитана до размеров чайного блюдца зеленого цвета, по которому бесцельно суетились, словно маленькие белые муравьи, люди. Вертолет поднялся над низко нависшими облаками, планета исчезла, и ничего не стало видно, кроме колышущейся мертвой белизны.

Когда вертолет пошел наконец на посадку, Хокинс ничуть не удивился, увидев сверкающую серебром башню большого космического корабля, которая возвышалась посреди маленьких деревьев на небольшом плоскогорье.

Планета, на которую их привезли, показалась бы намного приятнее покинутой ими, если бы не излишняя, основанная на неправильном понимании заботливость их новых хозяев. Клетка, в которую поместили трех мужчин, с поразительной точностью копировала климатические условия планеты, где погибла «Полярная звезда». Стены ее были застеклены, а из разбрызгивателей на потолке постоянно струился мелкий дождик. Стоявшие в камере два унылых древовидных папоротника не служили укрытием от этих неприятных осадков. Два раза в день в углу клетки, сделанной из какого-то подобия бетона, открывался большой люк, и им бросали куски грибов, аналогичных тем, которыми они питались после кораблекрушения.

На цементном полу имелось большое отверстие, которое служило, как решили заключенные, санузлом. На противоположной стороне имелись еще клетки. В первой содержалась одна Мэри Харт. Находясь, так же как они, за стеклом, девушка могла объясняться с ними только жестами и мимикой. В следующей клетке находился какой-то зверь, что-то вроде помеси омара с каракатицей. Кто содержался по другую сторону широкой дорожки, разглядеть не удалось.

Сидя на мокром полу, Хокинс, Бойль и Феннет глядели сквозь толстые стекла и прочные решетки на странные существа, которые разглядывали их.

— Эх, если бы это были гуманоиды! — вздохнул доктор Бойль. — Если бы они хотя бы немножко были похожи на нас, то можно было бы как-то изъясниться и убедить их, что мы такие же разумные существа, как и они.

— К сожалению, они совсем на нас не похожи, — заметил Хокинс. — В подобной ситуации мы бы тоже вряд ли поверили, что вот эти шестиногие пивные бочки, что стоят по ту сторону решеток, — наши братья по разуму. Чем и как их убедить? Может, начать с математики? Ну-ка, попробуй теорему Пифагора, — обратился он к своему младшему офицеру.