Мужчина и женщина размеренно совокупляются на мятых черных простынях, двигаясь, словно механические игрушки, периодически меняя позы и ритм движений.

Изображение черно-белое, размытое, распадающееся на крупные квадраты пикселей. Дешевый порнофильм, снятый грошовой камерой фирмы «Sony» с низким разрешением или специально обработанный парой freeware-фильтров программного пакета «PHV», чтобы создать соответствующее впечатление. Всегда найдутся те, кто предпочтет скрытую съемку реально происходящего профессиональной работе операторов. Это добавляет достоверности и возбуждает. Наверное. Рэндом не был в этом уверен.

В верхней части экрана то появлялась, то исчезала рассыпающаяся грязно-серым снегом полоса помех. Ниже — у самой кромки экрана, рядом с датой съемки, вел отсчет таймер.

Лицо женщины скрывали спутанные пряди темных волос, поди разбери в тусклом свете, каких именно, но было несколько моментов, когда она до боли знакомым жестом откидывала волосы назад, и тогда Рэндом останавливал запись, вглядываясь в экран.

Звуковую дорожку накладывали позже: безыскусная не запоминающаяся мелодия; томные, хрипловатые голоса партнеров шепчущих непристойности, не совпадают с артикуляцией губ.

Лица людей искажены злостью, страхом и ненавистью. Это тоже знакомо. Так похоже на них — ненависть и то, как они занимались любовью, испуганные до смерти, порабощенные злостью, поглощенные той жесткой страстью, что заставляет людей причинять друг другу нестерпимую боль.

Рэндом был уверен в том, что это не игра. Это не могло быть игрой, а стало быть запись лгала ему. Ему было знакомо лицо женщины — он знал ее историю и силу любви, соединившей этих двоих. Он знал также силу страха, их разделившего, а еще он знал, что белые цифры в левом нижнем углу экрана лгут ему.

Запись сделана два месяца назад. Черно-белые люди на экране монитора мертвы более двух лет.

Явление призраков.

«О, Господи!» Рэндом выключил запись и закрыл покрасневшие от слез глаза, нырнув во тьму. Кошмары — не самое худшее из того, что может случиться с человеком во сне. Вот когда одна из реальностей превращается в кошмар наяву, то хуже быть не может.

Он не спал уже двадцать два часа.

— Вы — Грейс?

Она неторопливо, почти лениво повернулась к нему, держа высокий бокал с вином кончиками длинных, ухоженных пальцев. Пальцев пианистки, богатой бездельницы или, быть может, сгорбленной за клавиатурой компьютерщицы. В реальности у нее никогда не хватало времени на маникюр и прочие женские забавы, но здесь можно позволить себе выглядеть так, как хочется. Можно выглядеть совершенством, и все вокруг будут гадать, что эта женщина представляет из себя в реале. Пусть гадают сколько угодно.

Высокий, атлетически сложенный мужчина в безукоризненном костюме-тройке приветливо улыбался. Он пил мартини со льдом. Он небрежно откидывал назад голову, когда светлая челка падала на высокий лоб. Он был приятен, до отвращения красив и безукоризненно вежлив.

В мире, где каждый второй придурок натягивает скин кинозвезды и мнит себя секс-символом, не зная при этом в какой руке следует держать вилку, а в какой нож… Да, гадать можно сколько угодно. Мужчины и женщины с одинаковым интересом забавляются этой игрой.

— Да, Грейс. А вы?..

— Бонд. — Еще одна белозубая улыбка. — Джеймс Бонд.

«А он мнит себя остряком». Шуточка, да еще какая затасканная! Но, надо отдать должное, ему она шла, так же как шла когда-то Шону Коннери и Пирсу Броснану. Красивым мужчинам можно простить и не такое.

— Очень смешно, мистер Бонд.

— Извините. Я неудачно пошутил. Меня зовут Курт.

Голос ровный: никаких заминок, запинок, задержек. Говорит Курт по-русски правильно и непринужденно, вряд ли работает переводчик-транслятор, разве что уж очень хорошая модель, но верить в это не стоит. Самое простое предположение чаще всего и оказывается ответом на вопрос, верно? Кажется, есть какой-то закон на эту тему.

Значит, русский. Русский со славянским именем Курт. Вам смешно? Да и ей тоже. В конце концов, она — русская по имени Грейс.

Грейс слегка улыбнулась и оглядела зал.

Не такая уж и большая вечеринка, как ожидалось. Люди, нацепившие скины, смех, скользящий по залу, стойкий аромат алкоголя в воздухе, запах дорогого табака, просачивающийся из полуоткрытых дверей. Облюбовавшие друг друга объединяются в парочки и уже начинают растекаться, подыскивая уединенные уголки.

— Итак, Курт… Что же вы делаете на этом празднике жизни?

— Праздник жизни? — Мужчина мягко улыбнулся. — Господи Боже, а я-то думал, что я попал в паноптикум. Никогда не видел такого скопища придурков за раз.

— Прямо и открыто. И честно, — констатировала Грейс. — Вы не боитесь обидеть этим нелицеприятным определением членов столь изысканного общества?

— Это не общество. Это сложно было назвать обществом, даже когда они всего лишь часами просиживали в чатах, а теперь и подавно. Это шаг назад, регресс, ошибка эволюции или тупиковая ветвь, как хотите. Они без умолку говорят о технике, о программных новинках, о каких-то взломах, профессиональном мастерстве и очень много — о пиве. Похоже на какой-то… — Курт щелкнул пальцами, пытаясь подобрать нужное слово. — Я… Я не знаю… Я не понимаю этого. Я не вижу в них ничего человеческого, давно уже не вижу.

— Вы правы, — Грейс была вынуждена с ним согласиться, хотя почему-то ей это не нравилось. Наверное, потому что он оказался не только красив, но и умен. Опасное сочетание для девушки, которая еще десять минут назад вовсе не намеривалась посвятить сегодняшний вечер постельным забавам. — Это тупиковая ветвь. Знаете, японцы научили обезьяну пользоваться компьютером. Она нажимает на какие-то кнопки и получает свой банан. Журнал «Wired» назвал это достижением, а на следующей же странице поместил статью о двенадцатилетнем компьютерном гении и никто, кажется, не задумался о том, что этот мальчишка не сделал ничего нового.

— Он просто заработал свой банан?

— Да. Не более того.

В глазах Курта что-то промелькнуло. Красивые и умные женщины тоже по-своему опасны. Особенно для убежденных холостяков, изо всех сил старающихся сохранить свою независимость.

— Как вы сюда попали, Грейс?

— Приятель пригласил. Сказал, что будет весело. Это последний раз, когда я ему поверила.

«Попытка, черт возьми, не пытка». В конце концов, одна ночь ни к чему его не обязывает. Тем более — здесь.

— Как вы смотрите на то, чтобы тихо сбежать отсюда и провести время в каком-нибудь более интересном месте?

— Надеюсь, вы не подразумеваете безумно тоскливое времяпрепровождение в ресторане за углом?

— Возможно, это немного не соответствует этикету, но я предоставляю выбор вам.

«Значит, никаких сексуальных связей сегодня, Грейс?»

Точно. Нужно придерживаться своих принципов, но, с другой стороны, можно ведь провести вечер и без них. Или как?..

— Как вы относитесь к искусству, Курт?

— Смотря что называть искусством.

— Вам нравятся картинные галереи?

— Вполне.

— Тогда утащите меня поскорее отсюда, пока я, черт возьми, не сошла с ума от скуки, — сказала Грейс.