Массимо дожидался ее в кабинете Джозефа, в котором он, судя по всему, быстро освоился.

– Нам надо обсудить еще ряд обстоятельств, – сухо сказал он. – Это касается фирмы.

– Я отошла от дел полгода назад. Ты отлично справишься и без моего участия, – тем же тоном парировала оскорбленная женщина и направилась в свою комнату, добавив на ходу: – Кеннет Слейд – исполнительный директор фирмы. Ты можешь обратиться к нему.

– Я уже разговаривал с Кеннетом. И не с ним одним. Теперь я намерен поговорить с тобой, – остановил ее Массимо. – Это ведь ты курировала создание последней весенне-летней коллекции, когда Джозеф слег?

– Это так, – согласилась Никки.

– Я доволен твоей работой, – сдержанно признал Массимо.

– Рада угодить, – ехидно произнесла Никки.

– Хочу обсудить с тобой тенденции осенне-зимнего сезона. Ты ведь уже начала формировать концепцию новой коллекции? Во всяком случае, так мне сказали.

– Ты предлагаешь мне официальную работу? – с робкой надеждой осведомилась Никки.

– Ты получила работу вчера, – парировал он.

– Однако та работа, о которой мы говорили накануне, не вполне меня устраивает, – быстро сориентировалась Никки.

– Надеюсь, работа в фирме тебе больше по душе?

– Только если ты будешь хорошо ее оплачивать.

Массимо смерил дерзкую женщину насмешливым взглядом.

– Ты ведь только что от адвоката Джозефа… Значит, сегодня ты гораздо лучше представляешь, что пребываешь не в том положении, в каком могла бы ставить мне условия.

– Сегодня я в большей степени чувствую себя замаранной твоими измышлениями, которые проникли даже в прессу.

– Шокирована? – ехидно полюбопытствовал Массимо.

– А ты как думаешь? Я считаю недопустимым то, как ты угождаешь своим слабостям.

– Оставь эту морализаторскую чушь для тех, кто не знает, какая ты. Дураку понятно, что сексапильная блондинка, выходящая замуж за больного старика, делает это по одной-единственной причине, а именно из-за денег. И тебе никого не удастся убедить, что тобой двигали какие-либо иные – благородные! – мотивы. Не выйдет! – пригвоздил Массимо.

– Я была хорошей женой для Джозефа, – спокойно парировала Никки. – А ты порочишь меня только для того, чтобы мое предпочтение объяснить моею испорченностью. Тебе невыносимо думать, что твой ненавистный отчим был мне по-настоящему дорог.

– Что ты городишь, жалкая потаскушка? Мне ли не знать, что ты флиртовала с каждым обладателем мужского достоинства за спиной моего дорогого отчима!

– С чего ты это взял? – искренне возмутилась Никки.

– Поверенный Джозефа, от которого ты только что вернулась, заверил меня, что ты пыталась охмурить его в те редкие минуты, что он бывал в этом доме…

Никки не поверила собственным ушам. Человек, которого она всегда считала интеллигентным и осмотрительным, по словам Массимо, оказался таким же гнусным клеветником, как и многие в окружении ее покойного супруга?

– Питер Роццоли не мог сказать тебе такого… – тихо проговорила Никки, присев.

– Заверил… почти клятвенно, – с охотой возразил Массимо.

– Я думаю, Джозеф подозревал его… – раздумывала женщина вслух. – Он намекал мне несколько раз на его нечистоплотность. Считал, что Питер Роццоли – очень завистливый человек. Но говорил об этом словно шутя, мимоходом, и я не придала его словам значения.

– Подозревал в чем? – заинтересовался Массимо.

– В некорректном ведении дел, я думаю. Говорил, что этот своего не упустит и чужое не погнушается прихватить. Называл его адвокатишкой.

– А тебя он в этом не подозревал? В сговоре с адвокатишкой, например…

– Массимо, избавь меня от этих грязных намеков! Твое предубеждение застлало тебе глаза. Я пытаюсь трезво взглянуть на проблему. Ведь то, что мы оба знаем о состоянии дел Джозефа, известно нам только со слов Питера Роццоли, который оказался не тем, кем казался прежде!

– Хорошо, я разберусь с этим… Со временем. Но я хотел поговорить с тобой о другом. Ты принимаешь мое предложение о работе?

– Я не могу дать тебе ответ сегодня… – воздержалась от поспешных решений Никки. – Мне надо сейчас пойти к себе и все обдумать.

– Не время, – вновь остановил ее Массимо. – Я хочу, чтобы ты поехала со мной на швейную фабрику.

– Но это на Сицилии!

– Именно туда я и собираюсь тебя взять. Ты же была там с Джозефом?

– Многократно, но только не в последний год, – ответила женщина.

– Хороший повод возобновить впечатление! Ты ведь не хочешь, чтобы это стало для нас проблемой? – угрожающим тоном поинтересовался Массимо.

– В каком качестве я поеду туда?

– А в каком бы качестве тебе хотелось? – ухмыльнулся Массимо.

Женщина уклонилась от ответа. Массимо серьезно посмотрел на нее и предупредил:

– Хочу, чтобы ты знала, Никки. Как бы ни сложились наши отношения в дальнейшем, я никогда не смогу любить тебя. Потому что для меня любовь – это доверие. Я не исключаю, что мы вновь окажемся в одной постели, но все будет иначе…

– Я не собираюсь это обсуждать, – прервала его Никки. – Я вообще не заинтересована в подобных отношениях с тобой или с кем бы то ни было другим…

– В пятницу утром ты должна быть готова к вылету, – проигнорировал ее высказывание Массимо.

– Как долго ты планируешь пробыть на Сицилии? Спрашиваю это, потому что хочу знать, что с собой брать, – пояснила свой вопрос Никки.

– Всю следующую неделю… Мы остановимся на моей вилле… Да, кстати! Видел статью в утренней газете. И полагаю, что тебя должен радовать любой повод хотя бы ненадолго уехать из Мельбурна.

– Это ты снабдил писак материалами о нас? – с откровенным презрением спросила его Никки.

– Зачем же? Репортеры и без меня отлично знают свою работу. Никогда не стоит забывать о существовании этих мусорщиков от журналистики, когда планируешь манипулировать людьми, – назидательно произнес Массимо.

– Ты даже представить не можешь, насколько мне противно общаться с тобой! Ты буквально сочишься ядом. Мне бы стоило тебя бояться, но, осознавая, насколько ты ничтожный человек, я могу испытывать к тебе одно лишь отвращение, – высказалась Никки.

– Как тебе будет угодно, но не забывай, кто стребует с тебя долги твоего уважаемого Джозефа Ферлиани, – с наслаждением напомнил ей Массимо и, положив в карман ключи от автомобиля, предупредил: – Сейчас я еду в город. Буду дома приблизительно в половине восьмого вечера. Хочу, чтобы ужин был готов.

– Ты всерьез полагаешь, что я стану готовить для тебя? – усмехнулась Никки.

– Конечно, моя дорогая хозяюшка.

– Не обольщайся! – вспыхнула она.

– У меня есть право требовать с тебя выполнения всех оговоренных функций, – сухо констатировал Массимо.

– Я пальцем не пошевелю для ублажения такого ничтожества, как ты, – четко выговорила Никки.

Массимо приблизился к женщине и, склонившись над ее ухом, прошептал:

– Помню, еще вчера вечером ты готова была ублажать меня.

– Ты застал меня врасплох. Я не владела собой. Ты прекрасно знаешь, чем это было вызвано.

– Да, ты хотела, чтобы так казалось. Тебе бы это ничего не стоило. Ты пять лет продавала себя человеку, который щедро оплачивал подобные услуги. Знаешь, как это называется, дорогая? Проституция. А женщины, которые этим занимаются, называются про…

– Замолчи! – закричала Никки и кулаком ударила Массимо в грудь. – Я никому не продавалась. И никогда не была его собственностью. И тебе я тоже никогда не буду принадлежать, чем бы ты меня ни шантажировал!

– Отрицай, пока можешь. Но видишь ли, дорогая, слова перестают иметь какое-либо значение, когда опровергаются поступками. Ты надеешься вновь оказаться в моей постели и решить таким образом свои финансовые проблемы. Тем более что я сам предложил тебе этот выход. И мне, честно говоря, непонятно то упорство, с которым ты пытаешься закамуфлировать свою истинную цель.

– Ты думаешь, что я хочу спать с тобой?!

– Скажешь, я не прав?