Глава 1

Небрежно облокотись на мраморную полку, поигрывая стаканом с виски, у камина стоял высокий интересный мужчина. Его задумчивый вид и атлетическая фигура резко контрастировали с элегантным французским будуаром, позолоченной мебелью и изящными безделушками.

– Ты на самом деле хочешь, чтобы я женился на Аманде Герберт? – В голубых глазах Пьера Дюбрея промелькнуло удивление. – Да ведь я в последний раз ее видел, когда ей было всего тринадцать!

– Это был бы идеальный выход из весьма щекотливого положения, – ответила мать.

– Я не виноват, что титул Генри по закону перейдет ко мне, – горячился Пьер, – и тебе не удастся уговорить меня взять в придачу его уродину дочку!

– Может, с годами она похорошела. Когда ты ее видел, она была гадким утенком.

– И речи быть не может, мама. Знаешь, я всегда считал, что разговоры о свадьбе всего лишь шутка.

– В какой-то мере да, но во всякой шутке есть доля истины. Подумай сам: Аманда – единственный ребенок в семье, родители заботятся о ее будущем и их волнует, где она будет жить.

– Не вижу никакой связи. В деньгах у нее недостатка не будет. – Пьер пригладил черные волнистые волосы и, взглянув на мать, помрачнел.

– Дело не только в деньгах, – возразила мадам Дюбрей. – Поместье Гербертов веками принадлежало их семье, а теперь, раз у них нет сына, оно переходит тебе, и, когда отец умрет, Аманде придется оставить отчий дом…

– Я все равно не соглашусь связать свою жизнь с девушкой, которую совсем не знаю.

– Ну вот и познакомься. Жаль, что ты в прошлом году не приехал на ее совершеннолетие.

– Мы же были в Калифорнии.

– Если бы захотел, вполне бы успел вернуться. Ну ради меня – поезжай к ним на выходные. Иначе как ты составишь о ней мнение?

– Мнение о ней я составил восемь лет назад. – Чувственный рот Пьера с полной нижней губой упрямо сжался. – Тогда она была маленькая дурнушка, а теперь, вне всякого сомнения, дурнушка большая!

– А Маргарет пишет, что она хорошенькая.

– Интересно, а что еще может сказать мать о своей дочке? – усмехнулся Пьер. – Ты бы только посмотрела на ее дивные глазки, мама. Она так бы и впилась в меня ими, если бы ей удалось их сфокусировать.

Мать невольно улыбнулась.

– Говорят, косоглазие теперь лечат.

– А фигуру? Да рядом с ней палка покажется статуэткой!

– Помилосердствуй, ей же было всего тринадцать! А теперь она расцвела! Маргарет уверяет, что Аманда красавица и умница. Окончила колледж, работает в журнале.

– Синий чулок! Час от часу не легче. – Пьер засунул руки в карманы брюк, обтянув мускулистые бедра. – Послушай, мама, я отлично тебя понимаю, но, повторяю, я не просил титул Генри, не говоря уже о его пресловутом особняке. Мой дом здесь – в этом замке на Луаре.

Он подошел к окну и с гордостью оглядел зеленые ухоженные лужайки, за которыми тянулись стройные ряды виноградников. В профиль Пьер казался моложе своих тридцати трех лет: кожа гладкая, без морщин, подбородок твердый, резко очерченный. Судя по живому блеску глаз и чувственному изгибу рта, это был азартный человек, любящий играть чувствами людей, но не из тех, кто позволяет играть своими.

– Я потратил двенадцать лет жизни, чтобы здесь, на Луаре, создать один из лучших сортов вин, – уже спокойно продолжал он, – да и наша винодельня в Нейпа Вэлли набирает обороты. Ну зачем мне еще дом и земля в Англии?

– Чтобы завещать своим детям.

– Когда у меня появятся дети, они будут жить и работать здесь, вот на этом клочке земли. – Он повернулся к окну. – Пойми, люди не шахматные фигуры, ими нельзя манипулировать, и я не намерен связывать свою жизнь с девушкой, которую не люблю. – Лихорадочный румянец на лице матери (верный признак тахикардии) заставил его смягчиться. – Знаешь, мама, пожалуй, пока есть время, я загляну к Генри и объясню ему, как можно тактичнее – даю слово! – что такой повеса, как я, не пара его очаровательной дочери.

– А может, ты еще не понравишься Аманде, – прервала его мать, хотя выражение ее лица говорило обратное.

– В таком случае честь будет удовлетворена и твоя совесть успокоится! – торжественно изрек сын. – Пожалуй, я приглашу с собой Люсьена. Вдруг они понравятся друг другу!

Мадам Дюбрей рассмеялась.

– Что ж, тогда Аманде повезет. Твоя беда, Пьер, в том, что ты слишком красив и по этой причине крайне избалован!

– Ну раз так, постараюсь не выпадать из образа и не буду тебя слушаться! – Пьер наклонился и поцеловал мать в лоб. Его черные кудри оттенили ее седину. – И больше ни слова об этой дурацкой свадьбе, договорились?

– А ты поедешь к ним на выходные?

– Поеду. Хотя бы для того, чтобы Генри и Маргарет перестали считать цыплят, которым не суждено вылупиться – на меня пусть не рассчитывают!

Мать улыбнулась, а когда сын ушел, вздохнула. “Ох уж эти дети! – думала она с нежностью. —Сколько с ними хлопот!”