— В свое время открою секрет. А сейчас ответь: это лающее существо с цепи иногда спускают?

— Боже сохрани! Кроме дворника, он никого к себе не подпускает.

— Другие собаки по двору не бегают?

— Никогда не видел.

— Тогда приготовься к фокусу: сейчас мы вернем твои сокровища. Эй, дворник, иди-ка сюда! Сними пса с цепи и закрой его в дровяном сарае.

Капитон, вертевшийся возле ворот, от неожиданности и испуга, кажется, едва не грохнулся на снег. Он залепетал:

— Это, тово, никак нельзя… потому кусается… Жеребцов достал из бокового кармана револьвер:

— Придется застрелить. Не жалко псину?

Капитон направился к ощетинившемуся кобелю, освободил от цепи, крепко держась за ошейник. Он поднял глаза на сыщика, мучительно о чем-то раздумывая. Вдруг заорал:

— Ату его, взять! — и направил пса на Жеребцова. Сыщик не успел снять револьвер с предохранителя, как зверюга вцепился в его левый локоть. От толчка сыщик едва удержался на ногах.

И тут пригодилась железная хватка Хайлова. Он схватил собаку за ее пушистый и длинный хвост, отодрал от Жеребцова и, держа на вытянутых руках болтавшегося вниз головой зверя, с размаху бросил его в открытую дверь сарая, успев, впрочем, ее захлопнуть.

Воспользовавшись замешательством, Капитон выскочил за ворота, ударом кулака сбил с облучка ямщика и, дико гикая, понесся по улице.

— Между прочим, пальто у меня было новое, — многозначительно проговорил Жеребцов. — Шестьдесят рубликов портному отвалил.

— Пальто за мною, — покорно вздохнул Хайлов. — И угощение. Только прежде следует принять меры к задержанию Капитона. Кто бы мог подумать, что он окажется убийцей? Я из аптеки позвоню в жандармерию, самому командиру — полковнику Георгию Петровичу фон Медему. Дворник, думаю, попытается выбраться своим ходом из города…

Оперативные рассуждения Хайлова были прерваны… самим Капитоном. Двое здоровых городовых конвоировали дворника, предварительно связав ему за спиной руки. Увидав дико несущегося Капитона, городовые вскочили на подвернувшиеся им саночки, запряженные парой, догнали беглеца и взяли в плен.

Городовые выслушали благодарность и приказание подполковника:

— Доставить подозреваемого в ближайший участок!

После этого Жеребцов весело провозгласил:

— Приступаем к предпоследней сцене нашего спектакля под интригующим заголовком — «Удавленная старушка, или наказанный порок». — Он поманил к себе супругов Беляевых, наблюдавших сцену с дворником:

— Не откажите в любезности, еще раз будьте понятыми!

Во дворе воцарилась напряженная тишина, даже уставший от лая пес примолк в сарае. Сыщик, с легкой улыбкой на устах, подошел к конуре, осмотрел ее и обратился к Арсению Беляеву:

— Пожалуйста, помогите! — и они вдвоем перевернули собачий домик. Затем Жеребцов принес из сеней топор и ловким ударом вышиб одну из досок днища. Полик был двойным, дабы подстилка в конуре не мокла. Запустив руку в образовавшееся отверстие, сыщик вынул увесистый сверток и ласково обратился к Беляевым и обомлевшему Хайлову:

— Милости прошу, господа зрители, под крышу осиротевшего дома!

Все прошли в гостиную. Сыщик сбросил на кресло пальто и развернул сверток, при этом не спуская глаз с супругов:

— Итак, господа хорошие, маленький фокус!

На столе всеми цветами спектра заиграли алмазы, бриллианты, изумруды. Кипа ассигнаций и процентных бумаг была перевязана бечевкой. Хайлов, кажется, на время потерял дар речи. Жеребцов с каждым мгновением делался все веселее. В очередной раз показав белозубую улыбку, повернулся к Беляевым:

— Какой суммы и каких драгоценностей здесь не хватает? Вы мне сейчас ответите на этот вопрос, а я, со всей учтивостью, поставлю последнюю сцену нашей кровавой трагедии. — Сыщик обратился к Хайлову:

— Ваше высокоблагородие, господин жандармский подполковник! У вас есть неповторимая возможность: угадайте имя убийцы вашей бедной тети?

Хайлов тяжело плюхнулся в кресло, прорычал

— Дворник, конечно!

— Ан нет! Беспомощную старушку, — Жеребцов сделал изящный жест в сторону Сусанны, — задавила подушкой эта очаровательная леди!

Эффект был потрясающий. Сусанна вскрикнула и в духе провинциальных актрис, театрально грохнулась на пол без чувств. Арсений, казалось окаменел. Хайлов не мог произнести ни слова, только ошалело причмокивал губами.

Пожалуй, столь сложное дело еще никто не раскрывал за такое короткое время. С момента совершения преступления прошло менее суток, но все его участники оказались за решеткой. Более того: были обнаружены все украденные ценности. (Арсений назвал место, куда он с супругой спрятали свою долю: в цветочный горшок, стоявший на подоконнике их квартиры по Кронверкскому проспекту).

На другой день, выполняя обещание, Хайлов повел приятеля в ресторанчик. Попивая из запотевшего графинчика водку, Жеребцов умерял восторги сыщика:

— Сейчас увидишь, что все легко и просто. Я всего лишь обращаю внимание на пустячки, мимо которых иные сыщики легкомысленно проходят мимо. Первое: как я догадался, что твоя тетушка задавлена подушкой? Когда я заглянул покойнице в рот, то на языке увидал у нее маленькое перышко. Именно такими набиты подушки в ее, извини, теперь в твоем доме. Далее, на слизистой оболочке губ я заметил кровоизлияния, произошедшие от прижатия губ к зубам. Это подтвердило мою догадку: на лицо надавливали сверху. Под ногтями правой руки Пискуновой я увидал нечто, напомнившее мне эпидермис человеческой кожи. Когда Сусанна душила жертву подушкой, та оцарапала ей кисть руки: полосы от ногтей я заметил еще утром, когда приглядывался к тем, кто окружал убитую. Эти полосы были совсем свежими. Профессор по моей просьбе провел микроскопическое исследование содержимого под ногтями и я убедился, что эту метку оставила покойная.

— Изумительно! — еще раз с искренним восторгом произнес Хайлов. — Я долго ломал голову: как тебе могла придти безошибочная мысль, что дворник запрятал сокровища в конуру?

Жеребцов расхохотался:

— Это, дорогой подполковник, было сделать проще всего. Во-первых, на снегу, который за конурой глубокий, ибо там никто не ходит, остался четкий отпечаток…самой конуры: как сказал бы архитектор, вид «заднего фасада». Стало быть, кто-то конуру клал на бок. Кроме самого Капито-на это никто сделать не мог. Обозревая пространство, я увидал следы собачьей оправки, которые отстояли на аршин дальше, чем собака могла бы достать, находясь на своем обычном месте. Я понял: поводок словно удлинился, когда Капитон положил конуру на снег.

— Но если бы шел снег, то эти следы замело…

— Эти бы замело, появились бы другие. Я люблю повторять слова своего учителя Апполинария Соколова: «Нет такого преступления, которое российский сыщик не сумел бы распутать. Лишь бы ему не мешали, да…платили побольше».

Был суд. На нем выяснилось, что все произошло довольно нехитро. Мысль задушить подушкой Пискунову пришла в голову Арсения Беляева. Но в последний момент в нем заговорила совесть и он отказался убивать. Тогда в спальню вошла Сусанна. Она набросилась на спящую старушку, придавила ее лицо. Но в слабом теле Пискуновой вдруг нашлись силы для борьбы. Она оттолкнула убийцу, оцарапав ей руку и громко вскрикнув. Суссана вновь набросилась на беззащитную жертву и на этот раз довела дело до конца.

Но на шум пришел дворник Капитон. Сдавать в полицию убийц ему было незачем. Соучастники были уверены, что никто не докопается до истины. Капитон бестрепетно снял с шеи убитой ключ и влез в сундук. Драгоценности — большую часть, а также 90 тысяч наличными и ценными бумагами, забрал Капитон. Беляева довольствовалась 32 тысячами и несколькими бриллиантами. Для отвода глаз в сундуке оставили несколько ювелирных вещичек и около 28 тысяч рублей.

Чеброва призналась, что всю ночь она дрыхла. И лишь утром, часов в семь она заглянула в спальню хозяйки и нашла ее мертвой. Чеброва, как чуть раньше Капитон, сняла с шеи убитой ключ, открыла сундук и «поделилась» остатком денег: себе взяла 18 тысяч, оставила около десяти. Затем сундук заперла, ключ вновь повесила на шею покойницы и побежала к Капитону: «Барыня скончалась!»