Мы стояли в порту Пуэрто-Побре и грузили в трюм нашего «Святого Доджа» партию бананов, когда на палубе появился маленький, трясущийся как в лихорадке человек. Никто не пытался его остановить — даже босые солдаты, охранявшие порт, и те отворачивались и невозмутимо отходили в сторону. По-видимому, они искренне верили, что этот вполне безобидный. Богом оставленный сумасшедший может навести на них порчу.

Погрузка шла ночью. Беспрестанно шипели лигроиновые лампы, время от времени с треском вспыхивавшие и обдававшие нас снопом огня и горячих брызг. Из трюма гулко, как из порожней бочки, доносился рев бригадира: «Фрута! Фрута! ФРУТА!» Огромный бритоголовый негр отвечал ему таким же звериным рыком и бросал вниз гроздь за гроздью изумрудные связки бананов.

Стоя у борта и вдыхая свежий, бодрящий запах морской воды, я любовался прелестью южной ночи, нефритовой зеленью изысканных плодов и хваткими, пружинистыми движениями красно-коричневого тела. Внезапно хорошо налаженная работа застопорилась. Все пришли в замешательство. Из-под связки бананов выбежал мохнатый серый паук, сильно напугавший грузчиков, и, пока все в нерешительности стояли, не зная, что предпринять, какой-то никарагуанский мальчишка со смехом, ловко подпрыгнув, раздавил его голой пяткой. «Совсем не ядовитый», — сказал он, разглядывая свою жертву.

В это время ко мне подошел сумасшедший, до сих пор молчаливо слонявшийся по палубе. Бледное, изможденное лицо его было покрыто капельками пота Он доверчиво посмотрел на меня и спросил, в какую сторону мы отплываем.

Он говорил тихо, отчетливо выговаривая каждое слово, однако во взгляде его настораживала какая-то потерянность и опустошенность, и я, как можно незаметнее, постарался отодвинуться от его худых пляшущих рук, которые мне показались странно похожими на мохнатые лапы раздавленного паука.

— В Соединенные Штаты, Алабама, — ответил я.

— Возьмите меня с собой, — попросил он.

— К сожалению, ничем не могу помочь. Я всего лишь пассажир, — сказал я. Поговорите со шкипером. Сейчас он на берегу, и вам лучше всего найти его там.

Он пододвинулся ко мне и шепотом, извиняясь, попросил выпить. Я снял с пояса флягу и налил ему немного рома.

— Как вас пропустили на корабль?

— Нет, вы не думайте, я не сумасшедший, — усмешка изогнула его губы. — Они обознались и пропустили меня… я немного болен: тропическая лихорадка, малярия… Эти джунгли… они подорвали мое здоровье. Позвольте представиться: Гудбоди, доктор естествознания из Освальдовского университета. Я был ассистентом профессора Леоварда. Вы, должно быть, слышали о нем.

— Леовард, профессор Леовард? — Имя профессора показалось знакомым. — О да! — вспомнил я. — Он пропал без вести. Где-то в джунглях реки Амазонки.

— Да, да, совершенно верно! — вскричал человечек, называвший себя Гудбоди. — Я был с ним там.

— Фрута! Фрута! ФРУТА! — доносился из трюма рев бригадира. Огромный бритый негр, вожак портовых грузчиков, не отставал от него. Беспрерывно шипели и потрескивали лигроиновые лампы. Связки бананов одна за другой исчезали в глубине трюма. В тусклом неровном свете, как призраки, затверженно двигались полуголые, влажные от пота тела; лихорадочный блеск воспаленных от бессонницы глаз, хрип, вырывавшийся из натруженных легких… и перед моими глазами поплыли удушливые джунгли, грязная, загнивающая река — ни ветерка, ни освежающего глотка воздуха — одни гнилостные испарения; изнуренная лихорадкой земля.

Он с трудом донес до своих губ предложенный мною стакан рома: его била лихорадка и дрожала от нетерпения руки. К моей досаде, он расплескал большую часть жидкости прежде чем утолил жажду.

— Ради бога, помогите мне выбраться отсюда… возьмите с собой, спрячьте где-нибудь, ради бога! — умолял он.

— Да как же я вас спрячу? Вы — американский подданный. Обратитесь к консулу с просьбой, и я уверен, он немедленно отправит вас домой.

— Нет, это невозможно… слишком долго… я не могу ждать… И консул… ему кажется, что я свихнулся. Если сейчас не уеду, то действительно помешаюсь. Помогите, умоляю вас. Мне страшно.

В широко раскрытых глазах стоял ужас: лицо перекосилось, он чуть не плакал. Мне стало жаль его.

— Пойдемте в мою каюту, — сказал я. — Там вы будете в безопасности. Но скажите, что напутало вас?

— Люди без костей — прошептал он, и было что-то такое в его голосе и глазах, отчего волосы на моей голове зашевелились.

Я закутал его в одеяло, дал немного хинина, чтобы он пропотел и успокоился, и как можно более шутливо спросил:

— Что это за люди без костей?

И он ответил мне. Казалось, рассудок его охватила горячка, губы прыгали и не слушались его:

— Вы хотите знать о них?.. Кто они?.. Их можно перешибить палкой, пинком ноги… они не опасны… они сами боятся нас… Нет, они не страшны, они отвратительны до тошноты, до рвоты… Я видел ягуара… крупного, сильного ягуара… беспомощного, как кролик… Они парализовали его, обволокли студенистыми телами и пожрали живьем! Поверьте мне, я видел это! Какой отвратительный запах! Наружное пищеварение… они переваривают кожей… выделяют маслянистую слизь и обволакивают жертву…

Он заплакал:

— Какой ужас, какая бездна падения, и все от голода! О, как может деградировать человек!

— Вы обнаружили новую форму жизни? — предположил я. — Неизвестный науке вид человекообразных обезьян?

— Нет, нет и нет. ЛЮДЕЙ! Вы знаете, чем завершилась этнографическая экспедиция профессора Леоварда?

— Она погибла, — сказал я.

— Все, кроме меня… С самого начала нас преследовали несчастья. При переправе через Ананд мы потеряли большую часть провизии, два каное, и почти все инструменты… Джон Ламберт и доктор Терри погибли и с ними восемь носильщиков…

Наконец счастье улыбнулось нам. В племени Ату мы нашли друзей. Наш путь лежал на запад через джунгли. Индейцы согласились провести нас через свою территорию и перенести вещи… Этнография начинается с изучения поверий и небылиц: мы собирали их и систематизировали. Профессор? Леоварда особенно интересовали легенды о спустившемся некогда на землю божественном народе…

Пересечением прямых линий и концентрических окружностей Леовард локализовал на карте Южной Америки район, из которого, как ему казалось, проистекали все подобные легенды. Место, никем не исследованное, не имеющее названия, потому что индейцы никогда не селились там. Для них оно было «жилищем злого духа».

Его возбуждение улеглось, прошла лихорадочная дрожь; теперь доктор Гудбоди говорил спокойно и уверенно.

— Не знаю почему, но всякий раз когда я заболеваю лихорадкой, — проговорил он со слабой улыбкой, — на меня обрушиваются кошмары, эти ужасные люди без костей.

Итак, нашей главной целью было разыскать место, куда боги в сиянии яркого пламени спустились на землю. Индейцы довели нас до границы своей территории, сбросили поклажу и потребовали расчета. Никакие уговоры не могли заставить их идти дальше. Они твердили одно: там «плохая земля». Один из них в молодости бывший вождем племени, рассказал нам, что когда-то он блуждал в этих местах, и прутом начертил овальное тело с четырьмя отростками, которое, расплевавшись во все стороны, тут же стер ногой.

— Паук? Краб? — спрашивали мы, но он молчал.

Мы вынуждены были оставить старому вождю почти все вещи и вдвоем двинулись в глубь самых отвратительных в мире джунглей. Нам предстояло пройти тридцать миль, мы же делали в день не больше четверти… Жуткие места! Нечем было дышать: тяжелое зловоние душило нас. Так я узнал, как пахнет смерть.

Наконец гниющая низина осталась позади. Наш путь пошел по склону вверх, и через несколько дней мы вышли на плато. Перед нами расстилалась небольшая равнина, ее всех сторон окруженная джунглями, в самом центре которой на дне огромного кратера лежал обломок скалы

Когда мы подошли ближе, наши души затрепетали от восторга: вместо скалы мы увидели машину гигантских размеров. По форме она напоминала грушу, в основании диаметром шестьсот футов и в тысячу футов длиной. Я не мог определить, из какого металла она была сделана, так как ее покрывала твердая корка слежавшейся пыли. После долгого, внимательного изучения нам удалось отыскать следы некогда существовавших сложнейших механизмов. По величине кратера мы определили, с какой силой машина столкнулась с землей, но откуда она взялась оставалось для нас загадкой.