Ты веришь в сезоны случайностей? Но

У ионесковских Носорогов

Они распланированы давно.

(Спичечники — ползком!

Факельщики — кругом!

А что сохранится — по сочности вешней, —

Пойдёт на ПОРУБКИ потом — тем успешней:

Топор да уменье —

Ста мордам именья!..)

Въехавши в жаркий закрученный свист,

То защищая, что жизни дороже,

С трактором вместе сгорел тракторист.

Что? Эта гибель — “сезонная” тоже?

Урочная — тоже? Как с дерева — лист?

Но этого встарь не бывало. О Боже!

Леса горят под предлогом весны.

Леса горят под предлогом лета.

Горят... Караул!!! Но не слышно ответа.

Сгорают

Среди мировой тишины

Священные лёгкие нашей страны,

Которыми дышит и вся остальная планета.

В журнале "Сибирь" напечатано интервью его главного редактора с Валентином Григорьевичем Распутиным. Публикуем его с небольшими сокращениями.

— Валентин Григорьевич, недавно у вас вышла вторым изданием книга "Сибирь, Сибирь", проиллюстрированная известным иркутским фотохудожником Борисом Дмитриевым. Первое издание выпустило издательство "Молодая гвардия" в 1990 году. Тогда в Иркутск поступило небольшое количество книг, так как весь тираж ушел за границу, издательству нужна была валюта.

Второе, дополненное издание имеет довольно большой для нашего времени тираж. Книга поступила в библиотеки области, продается в книжных магазинах. Как рождалась книга?

— Эта книга составлялась в течение почти всех 80-х годов, потребовались поездки, да и неоднократные, и на побережье Ледовитого океана, и в Горный Алтай, и в Тобольск, и в Кяхту. Откровенно говоря, это была инициатива издательства "Молодая гвардия" — в серии "Памятники Отечества" выпустить книгу о Сибири. Издательство оплачивало не только дорожные расходы, но и фотопленку. Тогда это было в порядке вещей: оно заказало книгу, и оно взяло на себя расходы по ее подготовке, но вышла "Сибирь, Сибирь..." в самое неподходящее время: ее представление, новоязом говоря, презентация, состоялась в начале сентября 1991 года, когда к власти только что пришли Ельцин и его камарилья. Началось разрушение всего и вся, в том числе и издательства "Молодая гвардия". Тираж не был напечатан до конца, книгораспространение с год находилось в тяжелом обмороке, затем окончательно рухнуло. Книгу легче оказалось отправить за границу, чем привезти в Рязань или Тобольск. В Иркутск ей посчастливилось добраться только благодаря вам, Василий Васильевич, насколько я помню. Вы своими руками загружали пачки с "Сибирью..." в поезд в Москве и своими же руками в Иркутске разгружали.

Со вторым, иркутским, изданием книге повезло.

Во-первых, потому что ее заметил губернатор (я говорю о Б. А. Говорине), и во-вторых, потому, что в Иркутске в 2000-м году намечался Байкальский экономический форум, мероприятие грандиозное, собравшее народ едва ли не со всего мира. И работа наша для него оказалась кстати. Но прежде нам с Борисом Дмитриевым пришлось попотеть, чтобы "Сибирь. Сибирь..." не отстала от времени и учла те новые реалии, которые в избытке нагрянули на наш край. Очерк о Лене готов был раньше (к сожалению, не получилось проплыть по Лене от начала до конца, финансировать нас уже было некому), но потребовались буквально ко всем главам и дополнения, и уточнения, и свежие осмысления. Сейчас видно: этой книге очень не хватает очерка о Транссибе.

Теперь о читателе. Последние десять лет изменили читателя больше, чем предыдущие сто. Россия перестала быть самой читающей страной, хорошая книга перестала быть такой же необходимостью, как хлеб. Дошло до того, что библиотеки за счет своего нищенского финансирования предпочитают заказывать "доходные" книги — те, которые будут выдаваться за деньги. Это феноменальное "достижение" российской культуры, своего рода открытая проституция: публичные книжные хранилища опускаются до уровня публичных домов. И то, что наша "Сибирь..." пришла в библиотеки области бесплатно и будет выдаваться бесплатно — радует.

— За годы революционного переустройства России был нанесен мощный удар по историческому традиционному бытованию; рушились храмы, памятники нашим славным предкам, стирались сами русские названия городов, улиц, площадей. И в нашем благословенном граде Иркутске преданы забвению те, кто строил город, способствовал духовному просвещению, налаживал торговлю. Иногда в прессе звучат слова о возвращении улицам исконных названий, о восстановлении памятника строителям Транссибирской железнодорожной магистрали, которой кстати, исполнилось 100 лет, и даже о восстановлении, точнее сказать о строительстве заново кафедрального собора. Как вы к этому относитесь?

— Это довольно постыдная страница не одного лишь Иркутска, а большинства провинциальных городов, больших и малых, но Иркутск это общее упрямство ничуть не оправдывает. Смотрите, что получается: социалистическую собственность растащили, социалистическую нравственность убили, вызывающе принимается закон о продаже земли; вот-вот, помяните мое слово, будет легализована проституция, т. е. все лучшее от прежнего строя уничтожено, а вот это, отнюдь не лучшее, этот "иконостас" 20-х, самых жестоких для России, годов остается неприкосновенным. Что за тайны? Что за страх? И требуется-то для переименования улиц всего-навсего решение Городской думы, а не Совмина, как раньше.

В 80-х годах в России (не в СССР, а в России) было более 60 тысяч улиц, носивших имя Розы Люксембург. А если бы их осталось 20 тысяч — что, память о Розе Люксембург была бы оскорблена? Роза Люксембург, как и Клара Цеткин, как и Марат, вероятней всего, и не подозревали о существовании Иркутска; их имена в соответствующей рамке останутся в мировой истории, но зачем они Иркутску? Иркутску больше подобает не забывать имена графа Муравьева-Амурского и графа Сперанского, Кузнецова и Сибиряковых, Пежемского и Кротова...

Есть улица Иосифа Уткина и нет улицы Константина Седых; есть улица Усиевича и нет улиц академиков Герасимова и Окладникова. Странное обслуживание того, что не любило да чего там не любило — ненавидело Россию и вдоволь потрудилось для ее духовного и физического убиения.

Что касается Иркутского Кафедрального собора, взорванного в 30-е годы, — насколько я знаю, на этом месте епархия совместно с областной администрацией собираются поставить храм-памятник, воспроизводящий собор в уменьшенных формах. Но опять же: на какой площади? На Тихвинской или на площади Кирова?