Лида молчит. Отвернулась. Смотрит в окно.

Нет, это мука. Это ни на что не похоже.

— Лиданька, мне скоро выходить. Неизвестно, как с билетами. Скажи что-нибудь.

— Что мне тебе сказать, Виктор? Ты даже не представляешь себе, что ты сейчас делаешь…

— Лида, это время у меня не пропадет. Я выйду на работу. Договорюсь с начальством — вроде бы оно отозвало меня из отпуска. У меня отгулы есть. Всего недели три набежит — вместе с этим остатком. Возьму в сентябре. Ты оформишь за свой счет. У вас ведь это нетрудно. Съездим на Пицунду. Ты же хотела на Пицунду…

Разумеется, я понимаю, что дело совсем не в этом. Но ведь надо же что-то говорить.

— Не в этом дело, Виктор, — устало произносит Лида. — Не в этом дело.

Мы молчим.

— Ну, ладно ты о себе не думаешь… Обо мне… Но у тебя сын. О нем ведь ты должен думать…

— Лида, ты прекрасно знаешь, как я люблю Вовку.

— «Люблю»! Чего стоит эта твоя любовь! Он ведь смотрит на тебя. Что он видит? Человека, который занимается черт знает чем. У которого в голове какие-то бредни. Какая-то маниловщина. Ну, хоть бы ты профессионально занимался этими ВЦ. Перешел бы в астрофизический институт — может быть, нашлось бы для тебя там какое-нибудь место. Но ведь ты… Ты даже не любитель. Любитель все-таки ставит перед собой определенную цель. Такую же, как и профессионал. Он только пытается ее достичь любительскими средствами — вот и вся разница между ним и профессионалом. Но ведь у тебя даже цели никакой нет определенной! Какая у тебя цель, скажи? Для чего тебе нужна эта дурацкая анкета? Чтобы узнать мнение тысячи-другой таких же дилетантов, как ты, о предмете, в котором вы ни черта не смыслите? Браво! Прекрасная цель!

Это жестоко, конечно, все, что она говорит. Но в общем-то она права. Что тут возразишь? Тысячу раз права. И я не сержусь на нее за эту жестокость.

— Ты думаешь, Владимир всего этого не видит? Что у него отец….. недотепа… Все видит. Не осуждает, конечно, — мал еще осуждать. Думает, что это норма. Я же и должна ему внушать, что это норма. Ребенок должен уважать своего отца. Но это же ложь, что это норма. До каких же пор нам придется растить сына во лжи?!

Это уже непереносимо. Я не вынесу этого. Это уже не жестокость — этому нет названия.

— Лида… Лида. Ну, как ты так можешь? Тебе ведь потом стыдно будет за эти слова…

Тут как-то зашел ко мне в редакцию один «чайник». Анкету предложил — насчет ВЦ, то бишь внеземных цивилизаций. Есть ли они, нет ли их? Когда их обнаружат да почему до сих пор не обнаружили? Как выглядят инопланетяне? Ну, и все в таком роде. «Чайницкая», конечно, идея — на сто процентов: откуда рядовому читателю знать все это! Да и потом, не наша это проблематика: мы ведь все больше о нравственных аспектах науки пишем, хотя и бывают всякие исключения и отступления. В общем отфутболил я его в «Науку и общество». Им эта тема ближе. Хотя и они вряд ли заинтересуются: больно уж «чайницкая» идея.

Но теперь вот подписная кампания на носу. Надо бы читателю что-нибудь интересненькое представить. Хотя в общем-то года два уже как лимит на подписку установлен — не очень-то разбежишься на газету подписаться, даже если большим желанием воспылаешь, — но по старой памяти начальство каждую осень о подписной кампании толкует. Да оно в общем-то и полезно такие разговоры вести в качестве профилактики — полезно время от времени подхлестывать сотрудников под тем или иным предлогом. Ведь если не подхлестывать, если все предоставить самому себе, то… Согласно второму закону термодинамики все неудержимо стремится к праху и тлену. Если же о газете вести речь — все менее интересной становится газета. Для широкого читателя, я имею в виду. Падает ее интересность, если не прилагать специальных усилий, не встряхивать время от времени всех, от кого зависит, чтобы она не падала.

Так вот, подписная кампания. Одними нравственными аспектами ее не вытащишь. Наука-то в общем интересна не нравственными аспектами, а той новой информацией, которую она дает человеку. А более того — всякого рода гипотезами, всякими рассуждениями о еще непознанном. Ну, разумеется, это должны быть достаточно строгие рассуждения — наука есть наука. Но все-таки, когда дело касается гипотез — тут гораздо больше простора для фантазии, чем когда речь идет об уже известном. А стало быть, и интереса для читателей больше. Ведь интересно то, о чем можно пофантазировать.

Так что ВЦ — это, в общем-то, как раз то, что надо. Хотя и написано о них уже о-го-го сколько, однако новый поворот всегда можно отыскать.

Разумеется, связь с инопланетянами, мягко говоря, не самая острая и животрепещущая проблема, но, с другой стороны, можно и ее представить достаточно актуальной, если опереться на какие-то свежие события. Да зачем далеко ходить — вот, например, в предпоследнем номере «Науки и общества» один членкор написал, что, в общем-то, разумная жизнь — штука маловероятная, что, может быть, кроме как на Земле, нигде ее больше нет. Врезать этому членкору — повод вполне благопристойный: все-таки заявлять во всеуслышание, пусть даже в предположительном духе, что мы совершенно одиноки во Вселенной, — поступок довольно легкомысленный. Стоит ли огорчать стольких людей, которые свято верят в существование ВЦ? Причем ведь утверждается это без каких-либо особых аргументов и доказательств. Так, захотелось человеку сказать нечто оригинальное. Нет, долбануть по нему — святое дело. Кстати, и найти авторов для такой статьи будет нетрудно: у многих на него чешутся руки — большинство-то все-таки держится противоположного взгляда на ВЦ.

Пожалуй, действительно стоит заказать статью с критикой членкора.

А внизу можно будет подверстать анкету этого «чайника» (кстати, я даже телефона его, кажется, не записал). В качестве гарнира. А что? Вполне нормально будет. Мешок ответов придет. По читательским откликам мы сразу вперед вырвемся. Ну, может быть, не вперед (с судебными очерками нам все-таки тягаться трудно), но последнее место покинем, это точно. А то ведь на всех планерках склоняют: мол, наука меньше всех получает писем (как будто неясно: никогда научная публикация, как бы ни была она интересна, не в состоянии заставить стольких людей взяться за перо, как нравоучительный очерк о каком-нибудь там «случае из жизни»).

Одним словом, ваше предложение принято, товарищ Борисов (так, кажется, фамилия этого «чайника»)!

Конечно, напечатать это все будет непросто: опять начнутся разговоры — мол, зачем это да для чего это, да не наша это тема. Но авось по случаю подписной кампании проскочит. Сами же ведь вы требуете интересных материалов. Пусть мне кто-нибудь докажет, что это меньше людей интересует, чем что-либо другое. Грош мне цена как журналисту, если я ошибаюсь — если это не одна из самых интересных тем.

Интересует ли она меня самого? Не знаю. Честно говорю: не знаю. Я давно перестал думать о таких вещах. Я всегда думаю только о том, интересен ли будет читателю тот или иной материал. И всегда стараюсь добыть самое-самое-самое интересное (разумеется, далеко не всегда это мне удается — тому есть тысяча всевозможных причин). Я, наверное, нахожусь в таком же положении, как дегустатор пирожных (не знаю, существует ли такая должность). Он тоже со временем должен научиться думать об одном — понравятся ли эти пирожные тем, для кого они предназначены. И забыть думать, вкусны ли они для него самого.

Наверное, чаще всего пирожные, которые он пробует, для дегустатора не вкусны — ведь в конце концов у него должен выработаться особый вкус — работа его неизбежно ведет к этому. Между тем, конечно, каждый день ему приходится иметь дело с «серийной» продукцией. Нет, определенно «серийные» пирожные ему не должны казаться вкусны. Но он, будучи профессионалом, должен уметь безошибочно оценивать — вкусны ли они будут для среднего покупателя.

Так же обстоит дело и со мной. ВЦ мне определенно не интересны. Я сыт по горло этими пирожными. Я с удовольствием прочел бы что-нибудь философское, глубокое — о человеке, о его психике, о мотивах его поступков… Но я точно знаю, что для среднего читателя ВЦ интереснее. (Если я ошибаюсь — грош мне цена).