— Да, верю! Да, конечно, я…

— Вперед!

Внизу загудела турбина и они тронулись. Некоторое время они двигались — должно быть приближались к воротам, затем водитель нажал на тормоза. Ян сдавил пистолет ему между ног и понадеялся, что дикий ужас на его лице не будет заметен стражникам внизу.

Чей-то голос произнес что-то неразборчивое, и водитель вытащил сверток бумаг из кармана на двери и протянул низ. И стал ждать. Яну виден был пот, который катился по его лицу и капал с двойного подбородка. Он не пошевелил пистолетом.

Бумаги вернули, и водитель, выронив их на пол, завел двигатель и погнал грузовик вперед. Они ехали не менее минуты, а потом в ушах у Яна зазвучал громкий голос, перекрывая все остальные голоса.

— Тревога! Убит офицер, младший лейтенант. Исчезла его форма. Всем патрулям, всем подразделениям связаться со своими командирами. Все. ворота немедленно закрыть.

Они опоздали совсем чуть-чуть.

Грузовик был уже не виден из ворот, но все еще двигался по главной дороге, минуя темные и пустынные складские участки, освещенные только уличными фонарями.

— Сверни у следующего угла, — приказал Ян. Существовала немалая вероятность, что преследователи находятся рядом. — И еще раз возле угла. Стоп.

Зашипели воздушные тормоза, и грузовик, задрожав, остановился. Они находились, на задней улочке в сотне метров от ближайшего фонаря. Идеально.

— Сколько времени? — Спросил Ян…

Водитель помедлил, затем взглянул на часы.

— Три… утра… — Он запнулся.

— Я тебя не трону. Не бойся. — Он попытался успокоить этого перепуганного человека, но все же не опустил оружия.

— Когда рассветет?

— Около шести.

Выходит, три часа темноты, Не очень много. Но это все, что у него было. Следующий, более важный вопрос:

— Где мы?

— Дикстаун. Тут только склады. Никто не живет.

— Я не о том. Та база, как она называется?

Мужчина разинул рот, глядя на Яна, как на безумного, но все же ответил:

— Мохавская, ваша честь. Спейсконцент.

Пустыня Мохаве…

— Этого достаточно. — Як решил сделать следующий шаг. Это было опасно, но он нуждался в транспорте. Впрочем, сейчас все было опасно.

— Снимай одежду.

— Прошу вас, не надо, я не хочу умирать…

— Перестань! Я сказал, что ты не пострадаешь. Как тебя зовут?

— Миллард, ваша честь. Эдди Миллард.

— Вот что я собираюсь сделать, Эдди. Я хочу забрать твою одежду и грузовик, а тебя самого связать. Я не стану тебя калечить. Когда тебя найдут, можешь рассказать им обо всем, что случилось. Неприятности тебе не грозят…

— Нет! У меня уже неприятности. — В его голосе были как отчаяние, так и гнев. — Могу потерять работу. Могу даже умереть. Потеряю работу, самую последнюю. Лишусь средств к существованию. И в полиции будут допрашивать. Может быть, лучше умереть!

Последние слова он истерически выкрикнул и вцепился в сидящего рядом Яна. Он был очень силен. У Яна не было другого выхода. Рукоять пистолета угодила водителю в лоб, потом еще раз, потому что тот не прекратил сопротивление. Эдди Миллард глубоко вздохнул и обмяк, потеряв сознание. То, что он сказал, было правдой. Ян понял это, срывая с него одежду. Еще одна жертва. А разве все мы не жертвы. Но думать о подобных вещах не было времени.

Вытащив грузного водителя из кабины, уложив его насколько возможно удобней на дорогу, Ян вдруг стал дрожать. Случилось столько событий и так быстро! Он убил слишком много людей. Это жестокая Галактика, и он превращается в одного из жестоких ее обитателей. Нет! Этому не бывать! Цели никогда не оправдывали средства. Но ведь ему приходится драться в одиночку, защищаться. С того времени, когда он боготворил здесь, на Земле, свое выгодное положение, он уже не имел возможности свернуть с пути. Когда он обнаружил, что является одним из узников тоталитарного государства, он принял решение. Сам он при этом немного потерял. Но ведь были и другие, кто верил в то же, что и он — и результатом стало восстание во всей Галактике. Шла война, и он был солдатом. Теперь все стало на свои места. Взаимные упреки отложим до победы. И революция победит, должна победить. Не верить в это он не может.

Одежда Эдди Милларда воняла старым потом и была так велика, словно Ян заворачивался в палатку. Но ей предстояло еще послужить. Кепи прикрыло обритую голову, но не было и мысли о том, чтобы переодеть водителя в краденную форму. Достаточно ему будет грязного белья. За сиденьем нашлась изолированная проволока, и Ян стянул ею руки бесчувственного водителя и на этом остановился. Все равно в скором времени предстоит бросить грузовик. Бежать. В любом случае — только бежать.

Он повернул ключ, двигатель ожил, и грузовик медленно поехал по узкой улице… Ян надел похищенный шлем, — никак нельзя было иначе слушать военное радио. Но через несколько минут обнаружил, что это пустая трата времени: послышалось лишь несколько далеких сигналов, да и те вскоре стихли. Военные знали, что он выкрал радио, поэтому компьютер связи сменил все частоты, чтобы не дать ему возможности подслушивать команды. Он бросил шлем на пол и надавил на акселератор, замедляя ход лишь в тех случаях, когда впереди показывались участки главной дороги. При его приближении основной компьютер управления транспортом менял цвет на зеленый, позволяя ему вливаться в жиденький поток транспорта, в основном это были такие же большие грузовики. Впереди он увидел дорожные знаки — 395 км до Лос-Анжелеса — и свернул направо, чтобы не наткнуться на полицейский контроль в прилежащем районе.

Лампы становились ярче и впереди появились внушительные семафоры, так что пришлось ехать медленнее. Заправочный участок, стоянка, рядом — известного сорта ночной ресторан. Он медленно завернул, миновал группу автомобилей и направился к темнеющему впереди зданию. Это был гараж. Закрытый, грузовик можно поставить лишь рядом, Что ж, по крайней мере, какое-то время он здесь в безопасности. Если немного повезет, пройдет не один час, прежде чем машину найдут. Что дальше?

Надо двигаться. У него было удостоверение Эдди Милларда, но оно годилось лишь для случайных проверок, И кошелек с кое-какими деньгами — банкноты и горсть мелочи, он уложил его в карман, одернул одежду, чтобы выглядеть не слишком бесформенным. Если пролы здесь похожи на британских, то вряд ли его внешность будет заметной. Но как быть с офицерской формой? Бесполезна. После тревоги от нее никакого толку, Пистолет и запасные обоймы? Нет, с ними он не расстанется. Он порылся под и за сиденьем и наконец обнаружил жесткий мешок. Уложив в него оружие и боеприпасы, спрятал форму и шлем под сиденьем. С пистолетом под мышкой он вышел и запер кабину, Затем швырнул клюки через забор. Вряд ли можно было сделать что-то еще. Он глубоко вздохнул и медленно побрел вперед в теплом ночном воздухе, к огням ресторана.

Ян стоял под покровом тьмы, колеблясь, не решаясь на следующий шаг. Он устал и хотел пить… Не то слово — устал, — он был совершенно вымотан, что стало абсолютно ясно, стоило лишь подумать об этом, С той минуты, как открыл дверь камеры, он бежал и почти все время находился в смертельной опасности. Адреналин поддерживал его на ногах и маскировал нарастающую усталость. Теперь он почувствовал ее, нахлынула слабость. Он оступился и шатнулся, привалившись к стене ресторана. Глаза оказались на одном уровне с подоконником, и он мог заглянуть в окно. Большая комната, кабинки и столы, стойка и возле нее двое мужчин, больше нигде никого. Ну что ж, попытать счастья и войти? Рискованно, но здесь все рискованно. Что-нибудь съесть, посидеть несколько минут, собраться с мыслями, это необходимо. Усталость сделала его фаталистом: в конце концов его схватят. Так пусть это случится на полный желудок. Оттолкнувшись от стены, он подошел к ступенькам, поднялся и вошел в здание.

Во время предыдущих визитов в Соединенные Штаты — как давно это было? — он ничего подобного не видел. Конечно, он посещал лучшие рестораны Нью-Йорка и Детройта. Здесь же был бетонный, грязный и древний. Люди у стойки даже не взглянули на него, когда он проскальзывал в ближайшую к двери кабинку. Стол и сиденье, похоже, сделаны ил алюминия, со временем они ободрались и разболтались. Как сделать заказ, подойти к стойке?